Игра и свобода. (Размышления о природе искусства, в том числе и театрального)

Прогон

Поводом к написанию этой заметки стали два прогона, на которых мне посчастливилось побывать. Прогон - это неофициальная театральная премьера, на которой собираются актеры, критики, журналисты, друзья - свои люди. Своих с прогона не прогоняют, а чужих - непременно.

Спектакли «Хагоромо» (режисер Фунита Ассая) в театре «Триада» и «Конек-Горбунок» (режисер Вадим Гогольков) очень разные. Ну что же, казалось бы, общего между трогательной японской легендой о небесной деве, утратившей волшебное одеяние Хагоромо и потому потерявшей возможность вернуться на небо, и «Коньком-Горбунком», поставленным в стиле рок-фольк-оперы с клоунадой, гиком и свистом? Разве только то, что в обеих пьесах герои, выражая свои чувства, поют и танцуют. И еще. Оба спектакля трактуют тему свободы. Но очень по-разному. О ней говорится напрямую, но...

Немного философии

Человек, добровольно отказавшийся от свободы, становится игрушкой внешних обстоятельств. А они способны довести людей до любой подлости. Это всем известно.

Но существует интересная закономерность. Путь к внутренней свободе лежит через отказы и самоограничения. Как трудно бывает отказать себе любимому... ну, например, в пустой болтовне, в гипнотизировании телеэкрана, не говоря уже о более серьезных вещах. Таких, как вино, наркотики и прочее. Но разрешая себе все, мы утрачиваем свободу, потому что размазываемся, как масло, по собственным вожделениям. Самоограничение же позволяет личности концентрироваться, найти свои границы, стать внутренне реально существующей. Очевидно, в этом и заключается один из смыслов нашего существования.

Искусство - игра, но не игрушка

Мне думается, что главным в любом искусстве, в том числе и в театральном, является то собое «послевкусие», которое остается в душе, когда погасли огни, отзвучали аплодисменты, и ты, выйдя на улицу, остаешься один. И случаются странные вещи. Кажется, внутри тебя полная чаша, и жаль расплескивать это состояние. Не хочется ни с кем говорить, обсуждать увиденное. Или наоборот, два часа ты смеялся, глядя на сцену или экран, а, выйдя на улицу, ощущаешь внутреннюю опустошенность или разбитость.

Наверное, это и есть отзвук души, о котором писал в своем знаменитом трактате «О духовном в искусстве» Василий Кандинский. Искусство, по его утверждению, призвано вызывать в душе человека различные «колебания», то есть резонансы. Причем человек не способен контролировать ни их возникновение, ни их восприятие. Просто мы приходим в театр, на концерт, на выставку с одним настроением, а уходим с другим.

Если произошел сильный душевный отклик, то он никогда не забывается. Душа вообще лишена способности что-либо забывать. Попробуйте вспомнить любое всерьез взволновавшее вас произведение. Возможно, стерся сюжет, всякие частности, но душевный отзвук опять возникнет в вас. Лично я до сих пор помню чувство огромного горя и несправедливости мира, которое испытал, когда мама пела мне (в годик? в два?) колыбельную песню о мужике, потерявшем какую-то дурацкую дугу: «... Искал, искал, не нашел. Он заплакал и пошел...».

Изменение дыхания

Шкала воздействий и резонансов, которые несут в себе те или иные произведения искусства, огромна. Искусство может помогать человеку внутренне окрепнуть, пережить тяжелые внешние обстоятельства. А может, напротив, разрушать его духовные ценности, производить замены и обманы. Грубо говоря, сбивать с толку.

Мы, люди, можем быть добрыми и злыми. Можем вообще утратить человеческий облик, отрезать друг другу головы и играть ими в футбол (история знает такие примеры). И отделяет нас от озверения тоненькая ниточка культуры, которую нужно постоянно возобновлять и наращивать. Собственно, этим и призвано заниматься настоящее искусство. Оно должно говорить о простых, но вечных истинах, на которых стоит мир. Ах, кабы так было!

В свое время Антон Павлович Чехов, очевидно несколько преувеличив, назвал критика Стасова человеком, «обладающим редкой способностью пьянеть от помоев». К сожалению, все мы обладаем этим теперь нередким свойством.

Пусть простят меня любители латиноамериканских сериалов, но мне кажется, склочные персонажи из серии в серию, из года в год портят им характер, методично обучают сжимать в ненависти кулаки, судить и проклинать. В прессе даже мелькнуло сообщение о двух случаях смерти зрителей. Так бедняги психанули, что сосуды разорвались.

Сам я летом сдуру посмотрел американский фантастический боевик о том, что весь мир - это злая выдумка злого компьютера. Конечно, реакции у разных людей разные, но на меня фильм подействовал сильно. Это я заметил по изменению дыхания. (Вообще внешним проявлением духовного воздействия, мне кажется, является изменение дыхания. Помните всяких Кашпировских и прочих «внушителей»? «Дышите ровно, дышите свободно, ваше дыхание становится глубоким...») Посмотрел я ту картину, «подышал», и меня где-то внутри перекосило. Все вокруг словно потемнело: ни читать, ни рисовать не хотелось. Только недели через две наваждение стало исчезать. И сделал я для себя вывод, что не со всяким художественным воздействием стоит соприкасаться. И не стоит, говоря грубо, из помойного ведра хлебать.

Искусство - посредник

Когда отца Антония (Суражского) спросил какой-то художник, что так, мол, и так, «стал верующим, православным, что теперь следует рисовать?», то получил ответ: «То рисуйте, что раньше рисовали. Пишите свои пейзажи и натюрморты, а духовность сама просочится».

Духовные свойства того или иного художника действительно «просачиваются», проявляются и отпечатываются сами. Это та область, где контроль невозможен и где существует какая-то тайна. Причем схема «хороший человек - хорошее искусство, плохой человек - плохое искусство» иногда дает удивительные сбои. Например, писатель Даниил Хармс терпеть не мог детей, о чем оставил в дневниках многочисленные записи. А дети его стихи обожают. Как это понимать? А дедушка нашего знаменитого экономиста, еще мальчишкой в гражданскую командовавший расстрелами-убийствами, после чего, говорят, ставший алкоголиком, написал хрустальной чистоты «Голубую чашку». Как это объяснить?

Очевидно, в момент творчества человек перестает быть только самим собой. Он становится или призванным, или одержимым. И через него проходят какие-то токи души, вибрации от каких-то высших духовных структур. И произведение, как волшебная батарейка, хранит эти вибрации, чтобы зарядить, в случае соприкосновения, читателя, слушателя, зрителя.

Чтобы укрепиться в этой мысли, я поговорил со многими творческими людьми, и практически все соглашались, что они в момент вдохновения ощущают себя посредниками, исполнителями. Они как бы перепоручают, передоверяют себя, и уже не они делают, а как бы ими делается.

Так что искусство вещь очень серьезная, потому что способно действительно влиять на нашу душу.

Спектакли

Утомив читателя общими рассуждениями, вернусь к спектаклям. Разбирать их отдельные достоинства или недостатки нет никакого желания, потому что сетка из слов всегда меньше объемного, живого произведения. Тем более, что разбор и анализ чем-то опасны. Они убивают в тех, кто этим занимается, живой отклик. Скажу только, что печальный «японский» спектакль можно условно назвать мечтой о свободе. А наш «Конек-Горбунок» - праздником свободы.

Меня потрясла японская актриса Кейко Акабоси, игравшая небесную деву. Ее героиня будто бы сама не знает, улыбнется она через секунду или заплачет. И завороженный зал следил за тем, как из взволнованной души рождается чувство. (Невольно вспомнилась молодая Джульетта Мазина в «Дороге» Феллини.) Спектакль заканчивается грустно. Героиня предпочитает земной несвободе небо и улетает, оставляя в печали своего любимого. Сказка, конечно. Но бывает такое и в жизни...

«Конек-Горбунок» действует как хороший душ на приунывшую душу (каламбур). И правильно. Нечего распускать нюни и шаркать по жизни заплетающимися ногами. Мы русские, а потому работящие, щедрые и веселые люди. Если вспомнить об этом, то появится надежда, что жизнь повернется к нам другой стороной. И тогда все будет великолепно.

Вот такие у меня отзвуки от этих спектаклей, такие резонансы.

P.S. Многие из высказанных здесь мыслей родились не в моей голове. Они - результат бесед с более умными людьми. Благодарю за это философа Владимира Пятака и режиссера Вадима Гоголькова.