Как поэт Николай Заболоцкий в городе юности проектировал кварталы

Заболоцкий с женой и дочерью

Выдающийся поэт советского времени Николай Заболоцкий пережил тяжелый период тюрем и дальневосточных лагерей ГУЛАГа в своей жизни. Судьба забросила его и на строительство Комсомольска-на-Амуре.
Поэт не любил рассказывать о годах, проведенных за колючей проволокой. В своей «Истории моего заключения» он описал ужас тюрем и пересылок. Это были единственные воспоминания, опубликованные спустя годы после смерти Заболоцкого.
«Везли нас с такими предосторожностями, как будто мы были не обыкновенные люди, забитые, замордованные и несчастные, но какие-то сверхъестественные злодеи, способные в каждую минуту взорвать всю вселенную. Наш поезд, состоящий из бесконечного ряда тюремных теплушек, представлял собой диковинное зрелище. На крышах вагонов были установлены прожектора, заливавшие светом окрестности. Тут и там торчали пулеметы, было великое множество охраны, на остановках выпускались овчарки, готовые растерзать любого беглеца…».
Сто дней добирался Заболоцкий из Ленинграда до Хабаровска:
«В теплушке было человек сорок народа. Стояла лютая зима, морозы с каждым днем крепчали, нас заедали насекомые, и две бани, устроенные нам в Иркутске и Чите, не избавили нас от этого бедствия. Обе эти бани были сущим испытанием для нас. Каждая из них была похожа на преисподнюю, наполненную дико гогочущей толпой бесов…
На многих станциях из-за лютых морозов и нераспорядительности начальства невозможно было снабдить людей даже водой. Однажды мы около трех суток почти не получали воды и, встречая новый год 1939 где-то около Байкала, должны были лизать черные закоптелые сосульки, наросшие на стенах вагона от наших испарений.
Это новогоднее пиршество мне не удастся забыть до конца жизни».

Залитый солнцем край

В первых числах февраля 1939 года Николай Заболоцкий прибыл в Хабаровск. Потом состав потянулся обратно, доехал до Волочаевки и повернул с магистрали к Комсомольску-на-Амуре.
«По обе стороны дороги замелькали колонны лагерей с их караульными вышками и поселки из новеньких пряничных домиков, построенных по одному образцу, - описывал свои злоключения поэт. - Царство БАМа встречало своих новых поселенцев.
Поезд остановился, загрохотали засовы, и мы вышли из своих убежищ в этот новый мир, залитый солнцем, закованный в пятидесятиградусный мороз, окруженный видениями тонких, уходящих в самое небо дальневосточных берез».
В Комсомольске Заболоцкий сразу же был отправлен на лесоповал.
Что это была за работа? Дерево нужно было срубить на высоте не более десяти сантиметров, очистить его от сучьев, распилить ствол на бревна и сложить в штабель. Без навыка к физической работе, без умения обращаться с топором и пилой норму не выполнишь. Не справившиеся с заданием получали на обед 300 граммов хлеба и черпак жидкой баланды.
Для работающих на морозе людей такой паек предвещал скорое истощение. В один из дней, когда сил оставалось совсем мало, произошло чудо: охранник пожалел Заболоцкого и приказал учетчику записывать «зэка Заболоцкому» 120 процентов.
Спустя годы один знакомый спросил поэта, тяжело ли ему было в заключении.
« - Бывало трудно, - ответил Николай Алексеевич.
- Ну, как трудно? Расскажите.
- А как бывает трудно, когда работаешь до изнеможения, а стоит присесть на минуту, тут же на тебя спускают овчарку?»
География нахождения Заболоцкого в зонах была - Комсомольск, поселок Старт (Лесная биржа), предгорья Сихотэ-Алиня (Лысая гора на Хунгари).
На Лысой горе заключенные строили железную дорогу по направлению к Советской Гавани. Для прокладки полотна в скале нужно было вырубить так называемую «полку».
Работали по четыре человека - двое ломом и киркой дробили камень, один грузил в тачку. Технология заготовки дробленого камня была несложной. Облегчали добычу взрывные работы.
Однажды Заболоцкому пришлось для их подготовки залезть на отвесный обрыв карьера. Вдруг какой-то торчащий из камней корень зацепил дужку очков, и те повисли на одном ухе. Близорукому поэту потеря очков грозила падением со скалы.
Руки были заняты, и, только изгибаясь всем телом, с невероятным усилием удалось избежать гибели.
Чего только не пришлось испытать Николаю Алексеевичу. Один раз на сильном морозе он упал в быструю незамерзающую речку. Одежда моментально превратилась в ледяной панцирь, холод сводил тело судорогой.
В тайге - гнус. На пути от зоны до карьера - издевательства охранников. Ходили строем в сопровождении вооруженных стрелков с собаками. По дороге встречалась огромная лужа. Когда колонна оказывалась в луже, звучала команда: «Стой! Ложись». Ложились в грязную холодную воду под смех конвоиров.
В одну из мобилизаций на общие работы в тайгу Заболоцкий оказался там, куда свозили и где сжигали погибших. Был морозный день, он увидел поляну, где из-под снега торчали трупы. Через полгода каторжных работ и скудного лагерного питания он понял, что силы на исходе и ему предстоит разделить участь лагерных «доходяг».
Заболоцкого спас счастливый случай.
Когда перед строем заключенных объявили, что требуется чертежник при стройуправлении, он сделал шаг вперед.

«Тащи с этапа на этап»

В стихах Заболоцкого есть строчки, которые являются главными - точными и мудрыми по содержанию. Пожалуй, из всех стихотворений Николая Заболоцкого одно из самых цитируемых - «Не позволяй душе лениться». Это завещание человека, много пережившего. Он знал, что лекарство от всех бед - работа, в которой и работа души. «Тащи с этапа на этап» - это о нём самом после ареста в 1938 году.
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Теперь стали известны письма поэта к родным из мест заключения, из которых можно узнать о том, что довелось испытать Заболоцкому в Комсомольске.
В феврале 1939-го Заболоцкий вместе с остальными заключенными попал на Комсомольскую пересылку.
«Пересылка - этот огромный барак длиной метров 35-40, в котором днем и ночью горел свет керосиновых ламп «летучая мышь», был холодным и сырым. Вдоль стен в два этажа тянулись нары. Вместо досок были уложены жерди… Уголовники и политические были вместе. И это порождало для нас адово состояние… Вот в такой обстановке жили мы недели три», - так описал ее Г. Г. Татосов солагерник Заболоцкого.
Из пересылки Заболоцкий был отправлен в Восточный железнодорожный лагерь. Здесь он работал на общих работах. Зэки прокладывали дорогу Комсомольск-Усть-Ниман, которая являлась частью БАМа.
В Восточном лагере он находился с февраля 1939 по январь 1940 года. Затем был передан в Нижне-Амурский лагерь, где пребывал до апреля 1943 года.
«Скоро будем переезжать в другое помещение - поблизости», - сообщал он семье. «Живу ожиданием перевода в Комсомольск», - писал он жене в августе 1940 года. Своим детям он писал письма печатными буквами, сопровождая их рисунками.

«В Комсомольске,  твоём городке»

Перевода на новое место Заболоцкий дождался в ноябре 1940 года. «Наконец я в Комсомольске. Только ходить приходится далеко и много, километров по двенадцать - туда и обратно. Работаю в настоящем большом каменном доме… выдали теплое обмундирование… занят на очень срочной работе, исполняю обязанности и художника, и чертежника, очень спешная художественная работа, обед получаем из столовой для вольнонаемных».
Большой каменный дом - это управление Нижне-Амурского ИТЛ. Здание построено в 1940 году. Его сегодняшний адрес: ул. Вокзальная, дом № 47.
В архиве сохранились карточки, на которых отмечались перемещения заключенного Н. А. Заболоцкого по различным стройкам. А их было около десятка. «Работаю архитектурным чертежником, - сообщал он. - Мои обязанности заключаются в механической копировке чертежей. Я благодарю судьбу за то, что в моих руках рейсфедер, а не лопата…»
Сегодня известно, что поэт проектировал в городе юности кварталы, улицы, дома. В частности - проспект Сталина (ныне проспект Мира. - Прим. авт.).
Сегодня на здании, где трудился политзаключенный Заболоцкий, установлена мемориальная доска. На ней скромная надпись: «Выдающийся поэт России Николай Алексеевич Заболоцкий работал на объектах Нижне-Амурского управления ИТЛ в Комсомольске на Амуре с 1939 года по 1943 год».

Впоследствии великий поэт написал такие стихи о Комсомольске:
«Обнимая огромный канадский топор,
Ты стоишь, неподвижен и хмур.
Пред тобой голубую пустыню простер
Замурованный льдами Амур.
И далеко внизу полыхает пожар,
Рассыпая огонь по реке,
Это печи свои отворил сталевар
В Комсомольске, твоем городке».


Александр САВЧЕНКО.