«О Приамурье мы знаем настолько мало, что каждый черепок сулит великое открытие»

3 октября исполнилось 110 лет со дня рождения выдающегося археолога и этнографа Алексея Павловича Окладникова. Маршруты его многочисленных экспедиций протянулись от Сибири до Дальнего Востока.
В 1935 году в составе археологического отряда Нижнеамурской комплексной экспедиции Института антропологии, археологии и этнографии АН СССР состоялась первая экспедиция Окладникова на Амур. В своем дневнике Алексей Павлович писал: «О Приамурье мы знаем настолько мало, что каждый черепок сулит великое открытие».
В каждой науке, кроме общепринятой метрической системы мер, используются еще свои, специфические единицы измерения. В астрономии такими единицами могут быть звездные системы, в микробиологии - отдельная клетка. При археологических раскопках такой единицей служит квадрат. В отличие от математического квадрата, имеющего два измерения, квадрат археологический имеет еще и третье измерение - время, которое отсчитывается в глубину по вертикали. По этим трем координатам и ведет археолог изучение пластов земли.
Время человеческое и геологическое открыл для нас Окладников, обнаружив на Амуре остатки стойбищ неолитических рыболовов.
Полевыми исследованиями была охвачена территория по долине Амура на протяжении более 1000 километров от Хабаровска до Николаевска-на-Амуре. Археологами этой экспедиции были обследованы практически все населенные пункты побережья Амура.
Когда археолог идет по тайге, идет неделю, месяц - отмирает его биография. О том, что он европеец, говорят часы на руке и белые листы записной книжки. Археолог давно позабыл о горячем кофе, в лесных джунглях его пугали полосатые тигры и убивали комары. Они забивали глаза, рот, нос, уши.
На корточках возле дымного огня сидели хозяева и собаки - нанайцы курили длинные трубки. Пришельцы говорили на нанайском языке приветствие, а в ответ было полное равнодушие. Никто не спрашивал их, откуда они и зачем, как они шли по тайге: спрашивать невежливо.
Совсем рядом лежало чудо - наполовину залитые водой огромные глыбы дикого камня. Омытые дождями, обдутые и очищенные ветром лучше, чем рукой археолога, - они протянулись цепочкой по амурскому берегу, а вокруг каждого из них, словно очерчивая магический круг, в лучах солнца сверкали обломки кварца.
Присмотревшись к ним, Окладников вдруг увидел рисунок, выбитый на базальте. Он изображал чудовищную маску какого-то демонического существа. Узкие глаза смотрели на него с угрозой. На голове виднелись какие-то треугольники. Вся личина была в лучистом сиянии - нимбе.
Неподалеку, высунув лица из воды, лежали портреты других странных духов - тигров, оленей, драконов, птиц, растений.
Старый нанаец рассказал археологу легенду: в далекие времена на небе существовали три солнца, от которых стояла такая жара, что камни расплавились, прадеды и нарисовали эти личины. Жил-был Великий Стрелок, который застрелил два солнца, оставил жить только одно. «Вода кипела - горой стала. Гора кипела - рекой стала», - записывал в дневник Окладников.
Из записи Окладникова: «Материалы исключительной научной ценности получены при обследовании местности в районе Сикачи-Аляна, Сарапула, у села Елабуга …»
Жители Сикачи-Аляна подарили гостю халат из рыбьей кожи, обувь и головной убор.
Алексей Павлович Окладников долго рассматривал халат, на котором были вышиты различные орнаменты, а спустя годы считал, что «тайна нанайского орнамента непереводима на человеческий язык».
Заслуга Окладникова была в том, что он детально описал амурские петроглифы, собственноручно нанес на бумагу сотни рисунков загадочных камней.
Факт, который поражает: Окладниковым на Амуре было открыто более 200 памятников археологии, тысячи артефактов, украшенных спирально-ленточным узором, который нигде не повторяется.
Женщина
с удивительным лицом
Символом древнего мира Приамурья стала находка Окладниковым маленькой керамической статуэтки, изображающей женщину с удивительным лицом. Этот артефакт, известный под названиями «Кондонская Венера», «Амурская Венера» и «Амурская Нефертити», относится к неолитическому периоду и датируется третьим тысячелетием до нашей эры.
Вот что писал Окладников по этому поводу:
«Из мглы веков встает не просто обобщенный этнический образ женщины древнего народа, но скорее портретное ее изображение. Неолитический скульптор с удивительным чувством реальности и искренней теплотой передал в глине черты определенного человеческого лица.
Первое, что схватывает глаз зрителя, это, конечно, нежно очерченный широкий овал лица с обычными для монголоидов широкими и выпуклыми скулами. Затем миниатюрный подбородок и такие же миниатюрные, удивительно выпуклые, вытянутые вперед губы.
Столь же примечателен нос, узкий и длинный, как у североамериканских индейцев. Утрированно узкие и длинные глаза в виде дугообразных щелей, глубоко прорезанные в мягкой пластичной глине. Может быть, самое неожиданное в кондонской статуэтке легкий наклон головы и тонкой хрупкой шеи вперед, к зрителю. Он сразу напомнил нам что-то столь же близкое, как и далекое. Уж не знаменитую ли египетскую царицу?»
«Другу моему дорогому…»
Однажды Всеволод Петрович Сысоев рассказал мне о том, как он навел Окладникова на эти раскопки.
В начале шестидесятых прошлого века в Ленинградское отделение Института археологии Академии наук СССР пришла из Хабаровска тяжелая посылка от директора краеведческого музея В. П. Сысоева, в которой были прекрасно обработанные топоры из нефрита и керамика, причудливо украшенная орнаментом. Коллекцию эту собрали ученики кондонской школы под руководством учителя Шабурова.
Лежит под стеклом в одном из залов Хабаровского археологического музея маленькая женщина. Точнее, то, что лежит, - это очень хорошая копия, оригинал же находится в Музее истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока.
Амурская Нефертити и легендарная египетская царица похожи как родные сестры: у обеих типично европейские черты лица. Но их разделяет пропасть в тысячи лет.
Неожиданной была и другая находка у села Вознесенское: остатки сосуда с великолепным изображением человеческого лица. Древний гончар из множества элементов орнамента выбрал несколько характерных деталей и, придав им необходимый ритмический строй, создал рисунок в соответствии с характером сосуда. По яркости и блеску он напоминает знаменитые амфоры Древней Греции.
- Что за человек был Окладников? - спрашивали у Сысоева.
- Никому не удалось взглянуть в амурскую землю так зорко, как ему. Я как-то спросил его: «Не успел приехать, сразу же открыл целый поселок?!»
В ответ услышал: «Интуиция…»
Более тридцати лет известный писатель был дружен со знаменитым археологом.
«Как бы Окладников порадовался!» - воскликнул Сысоев, в его руках было первое издание «Олень золотые рога» в бумажной обложке.
Четверть века прошло, как почил Алексей Павлович Окладников, но весь он был в памяти Всеволода Сысоева как бы окутанный сиянием.
А потом показал размашистую надпись:
«Другу моему дорогому, Всеволоду Петровичу, поэту амурской тайги от неисправимого автора на добрую память о Кондоне, Девятке, о каменных людях и всем остальном хорошем и светлом, что дали мне наши встречи. А. Окладников».
Первая встреча Сысоева с Окладниковым состоялась в краеведческом музее Хабаровска.
- Будем знакомы, я - Окладников. Он с первого шага меня очаровал. Будто я знал его много лет, - вспоминал Сысоев.
Более полувека назад в музейный дворик заехала крытая машина с новосибирскими археологами, и время для исследователей стремительно пошло на три тысячелетия назад. Восемь рек впадает в озеро Эворон, и только одна вытекает из него - Девятка. В окрестностях древнего нанайского села Кондон они сразу накопали несколько ящиков черепков.
- Мне очень везло. Кроме керамики, каменных топоров, на глаза мне попалась блесна из нефрита. Она играла в воде, как настоящая рыбка. У Алексея Павловича загорелись глаза: «Бери любой ящик, только дай блесну!» Я ее с великой радостью ему подарил, - вспоминал Всеволод Петрович этот случай.
В те годы о Кондоне в Европе знали больше, чем о Хабаровске, а слава о «Кондонской Венере» с берегов Амура гремела среди археологов всего мира.
«Будем копать здесь!»
Знаменитое окладниковское «Будем копать здесь!» его никогда не подводило.
Однажды, прогуливаясь по городскому парку в Хабаровске, он в ста метрах от музея обнаружил черепок, оказавшийся частью древнего сосуда.
Когда академик Окладников появился на Амуре, он напоминал гончую, которая круг за кругом выходит на лежку зверя.
Едва высадившись из лодки или из машины, Алексей Павлович, словно по волшебству, находил керамику, орудия труда мастеров неолита. Чем глубже проникала его лопата в землю, тем щедрее она открывала ему то, что прятала от других. Он мог часами стоять на зыбкой деревянной лестнице, карабкаться над пропастью по уходящим из-под ног камням, немеющими от судорог пальцами обводить на кальке еле заметные линии древнего рисунка.
- В Кондоне, я купил за бутылку водки для музея берестяную оморочку, - вспоминал Сысоев.
История с этой лодкой стоит целого рассказа. Эта оморочка была восемь метров в длину, везти ее на машине было затруднительно. Пришлось перегонять лодку сплавом до Комсомольска. На борт теплохода ее не принимали. Только сославшись на то, что нанайская ладья нужна для съемок документального фильма, дескать, сам академик Окладников должен проплыть на ней мимо амурского утеса, капитан смилостивился, и она была погружена на палубу.
Кстати, «окладниевское судно» до сих пор целехонько, его можно увидеть в этнографическом зале музея.
- Что нас роднило? Он изучал, описывал охотников эпохи «каменного топора», я - охотников двадцатого века. Оба мы были «охотоведы», - делал ударение на последнем слоге Всеволод Петрович.
На его рабочем столе под стеклом всегда были дорогие для него фотографии и книги. Ганзелка, Гржимек, Мантейфель. И Окладников. Со многими он переписывался или встречался, но есть такие, кто, одарив его однажды радостью дружбы, остался с ним навсегда.
Среди пожелтевших снимков сохранилась фотография совместных путешествий двух друзей.
На расплывчатом от дыма таежного костра в экспедиции на реке Горин Окладников о чем-то оживленно рассказывает Сысоеву.
К огню у его друга было особое отношение. Окладников говорил, что тяга к живительному теплу появилась у человека еще в палеолите.
- У самого костра на свернутых спальных мешках, в комарах, он писал свою знаменитую книгу «Олень золотые рога». В охоте за сикачи-алянскими писаницами Окладников не пролил ни одной капли крови. Если не считать той, что была выпита комарами и мошкой, - говорил Всеволод Сысоев.
Окладников, по его словам, не любил позировать, а также давать автографы, он смущался своей известности.
Однажды археолог летел из далекой страны в Москву, сел в самолет, занял место, и вдруг к нему подходит какой-то господин и на языке, которого Окладников не знал, что-то говорит и протягивает ему билет. Археологу ничего не оставалось, как поставить свой автограф. Но тот не уходил. Оказалось, Алексей Павлович Окладников, всегда живший вне быта, просто-напросто перепутал не только место, но и самолет.
- Мог занять шикарный номер в гостинице. Ему бы никто не отказал. Но всегда останавливался у меня. Спал на полу один или со своими спутниками. Мало кто знал, что он был неизлечимо болен диабетом, не расставался со шприцом, но не давал даже повода для соболезнований. Скромность была великая, - признавался Всеволод Сысоев.
«Заснул рядовым, а встал - героем!»
Едешь в поезде, остывая от суеты, что осталась снаружи вагона, смотришь в окно почти бездумно. Мелькают люди, столбы, деревья. Острое чувство горечи внезапно пронзает тебя: зачем ты их увидел, если не увидишь никогда. Все проходит, и все проходят - зачем?
Эта быстротечность бытия, когда большая часть жизни - в дороге, Окладникову не давала покоя. Только вошла в его судьбу чья-то судьба - и все, пора прощаться. Заступ археолога роет шурфы на другом континенте планеты.
Вот маленький эпизод из жизни двух друзей. Как-то ночевали они вдвоем на Хехцире на даче. Ночь была звездная. Долго не могли заснуть. «Что знаем о человеке неолита? - говорил Окладников. - Даты. Вехи событий. Холодные угли очагов, оставленные в тысячелетиях. Борьбу за жизнь с природой, с холодом, тьмой, голодом. Со стихиями. С самим собой. Но как мало знаем. Только догадываемся, перенеся на древнего жителя Амура свои ощущения. В руках археолога всего лишь случайные предметы…»
А когда проснулись, включили радио, диктор зачитал сообщение о присвоении ему Героя Социалистического Труда.
Сысоев тогда пошутил:
«Заснул рядовым, а встал - героем!»
«Достаточно мгновения, чтобы стать героем, но нужна целая жизнь, чтобы стать достойным человеком», - любил повторять эти слова Алексей Павлович Окладников.
Загадочные рисунки Сикачи-Аляна его потрясли. Что оставил безвестный гений прошлого? Святилище или первую на земле художественную галерею? На Амурском берегу загадки лежали на поверхности валунов.
Особенно поразил Окладникова образ космического лося с таинственными знаками на туловище.
В одном из писем он хлопочет о том, чтобы между Малышево и Сикачи-Аляном был создан заповедник, нужно срочно спасать личины от разрушения: «Готов даже туда под старость переехать сторожем».
Всеволод Петрович так оценивал то, что оставил после себя его друг:
- Человеку - каждому - хочется оставить свой след на земле. Только так можно преодолеть временность своего существования. Но есть просто след, как след ноги - «вот я здесь прошел», еще говорят - «наследил». А есть след - как памятник - «вот что я сделал». Алексей Павлович Окладников оставили после себя целые сокровища.
Та осень пришла на остров Сучу с туманами, холодами, хлещущим мелким дождем. Точный и гибкий природный календарь срывал с деревьев последние листья. Каждый нажим лопатой, удар киркой, движение ножа приоткрывали частицу прошлого. Археолог торопился успеть до снега выхватить из твердеющей на его глазах земли черепки. Болота - естественные «консервы» природы, сохраняющие от гниения абсолютно все, неохотно отдавали кондонское чудо.
Когда б вы знали,
из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда…
Эти так часто сегодня цитируемые строки могли бы стать не просто признанием поэта, но раскрытием секретов «везения» Окладникова. Он был на редкость трудолюбивым человеком. Но и железо ломается во тьме времени. В тот свой приезд Окладников жил в неотапливаемом пионерском лагере, не вылезал из раскопов, пока не простудился, заболел пневмонией, а потом - гепатитом. Его отвезли в село Мариинское, а потом - в Хабаровск.
«Так что же такое - человек? Почему нас влечет его прошлое, давно, казалось бы, превратившееся в пыль, стертое ледниками и похороненное в отложениях озер. Зачем разбираться в этом, склеивая его, как черепки разбитого горшка. Но этот склеенный из обломков горшок обретает над нами магическую власть…» - вел он со своим другом разговор, лежа на больничной койке.
Последнее письмо А. П. Окладникова к В. П. Сысоеву обрывалось на полуслове. Он не успел его окончить.
В чем заслуга Окладникова перед человечеством?
Он ходил по удивительной земле, поднимался на удивительные горы и пересекал удивительные леса. Он дышал воздухом удивительной планеты и встречал на своем пути удивительных людей. А еще он подарил людям удивительное прошлое, без которого нам не понять удивительное настоящее.
Но не в самих этих великих открытиях и тайнах смысл.
А в том, чтобы выходить из природы учителем и всегда возвращаться в нее учеником.
Эта формула была мироощущением великого Окладникова.
Александр САВЧЕНКО.