«Что за несчастный этот Амур»

Это произошло в самом конце правления Н.Н. Муравьева-Амурского. Он уже давно находился в мрачном расположении духа. Его деятельность не получила в Петербурге ни должной оценки, ни должного доверия. Множилось число недоброжелателей. Записка, которую он написал Александру II еще 22 февраля 1860 года, осталась без всякого внимания. В этой записке он предлагал:

«1. Изъяв Приморскую область из-под ведения Главного управления и генерал-губернатора Восточной Сибири, оставить ее под управлением местного военного губернатора, не изменяя в настоящее время, впрочем, ничего во внутреннем управлении этой области и разделения ее на округа. Военному губернатору Приморской области быть с тем вместе главным командиром портов и флотилии Восточного океана, с правами, которые в прежние времена были предоставлены главному командиру Черноморского флота.

2. Губерния Иркутская, области: Забайкальская, Амурская и Якутская и Кяхтинское градоначальство - оставить под началом Главного управления и генерал-губернатора Восточной Сибири…

3. Енисейскую губернию передать под ведение Главного управления и генерал-губернатора Западной Сибири…»
Это были вполне здравые предложения. Но наверху никто не желал к ним прислушиваться, потому что граф Муравьев-Амурский надоел всем своими предложениями по государственным вопросам.

И сам он это отлично понимал, что его просто игнорируют, в том числе и в вопросе о переговорах с Китаем о заключении договора о разграничении территорий и границах в Уссурийском крае и Приамурье, которые вел в Пекине генерал Н.П. Игнатьев, а помогал ему командир эскадры И.Ф. Лихачев.

Но, тем не менее, эти проблемы его продолжали волновать. Все события лета и осени 1860 года он воспринимает очень остро.

В письме Великому князю генерал-адмиралу Константину Николаевичу он пишет: «О плавании эскадры Лихачева я не имею никаких известий; сам он лично, после занятия Новгородской гавани нашим постом, был с транспортом «Японец» и клипером «Джигит» в Печилинском заливе при устье реки Бей-Танги; с тех пор я известий из Пекина не получал и жду их со дня на день».

2 ноября 1860 года Н.П. Игнатьеву удалось заключить дополнительный (к Айгунскому и Тяньцзинскому договорам) Пекинский договор (трактат). По нему Китай окончательно признавал за Россией право на владение Амуром и Уссурийским краем.

Окончание китайских дел несколько успокоило Муравьева-Амурского.

В одном из писем М.С. Корсакову, своему ученику и преемнику, он формирует итог своей деятельности так: «Я переслужил. Что за несчастный этот Амур! Если все это для того только, чтобы меня вывести из терпения, то этого уже давно достигли и пора перестать».

По возвращении М.С. Корсакова из Петербурга в первых числах января 1861 года граф Н.Н. Муравьев-Амурский сдал ему свою должность и вскоре сам уехал в Петербург. После 13-летнего правления в феврале 1861 года он был официально уволен от должности.

«Я более дорожу правильным взглядом на вещи, чем лицами, и потому так резко отвергаю своих подчиненных», - написал он Великому князю, имея в виду Г.И. Невельского, В.С. Завойко, который «также не годится на пост военного губернатора Приморской области и командира портов и флотилии».

А в 1860 году речь уже шла о Казакевиче: «Я потому так резко отвергаю своего старинного подчиненного, которому легко было ошибаться в своем взгляде, когда он столько лет не выезжал из Николаевска и окружен всякой дрянью, что и поговорить-то порядочно не с кем».

Не правда ли, очень много невеселых мыслей возникает, когда внимательно читаешь эти оценки подчиненных в письмах графа Н.Н. Муравьева-Амурского?