Об этой истории, случившейся в пятидесятых годах прошлого века, я узнала, когда увидела в руках плачущей мамы письмо из Минска. В то время мы жили на Дальнем Востоке, часто получали письма от родных с далёкого Приволжья, но из Белоруссии нам раньше ничего не приходило.
«Дорогая Зоя Ивановна, как я рада, что наконец-то отыскала ваш адрес!» – писала Надежда, профессор минского университета, приглашая маму в Новосибирск на встречу бывших воспитанников детского дома.

 Поехать у мамы не получилось, но к её радости вскоре у нас дома собрались гости из разных уголков страны. Столько букетов и тёплых слов в её адрес, как в тот памятный день, мне, тогда десятилетней девочке, ещё не доводилось видеть и слышать. А ведь я уже давно привыкла к тому, что мамины ученики регулярно у нас бывают, часто приходят с цветами, в выходные угощаются пирогами, а по будням одна девочка из неблагополучной семьи, пообедав за нашим столом, делает уроки рядом со мной.

 Но в тот незабываемый день меня особенно удивило то, что приехавшие дяди и тёти, почти мамины ровесники, называли Зою Ивановну спасительницей и героиней, вспоминая одну давнюю невероятную историю.

 «Моя мама – героиня? – размышляла я про себя. – Да она же такая тихая, кроткая – какая она героиня?» Даже папа, в шутливом созвучии с именем и характером, иногда называл её зайчишкой, а то и просто зайцем.

 Многие из тех воспитанников не знали или не помнили своих родителей: в послевоенные годы их привезли в детский дом совсем малышами. В 1951-м 20-летняя Зоя, выпускница Лысковского педучилища, по распределению попала в далёкий от волжских просторов детский дом в городе Комсомольске-на-Амуре. Мама быстро влилась в дружный, крепкий коллектив. Взрослые коллеги стали для неё чуткими и добрыми наставниками, а воспитанники – верными друзьями, братьями и сестричками.

 На лето детский дом переехал в пионерский лагерь, расположенный в тайге. Маму назначили вожатой отряда, в котором были и дети из обычных семей. Однажды, после линейки, группа из двенадцати девочек во главе с Зоей Ивановной отправилась на короткую прогулку недалеко от лагеря.
Маме, привыкшей к светлым приволжским лесам, показалось волнительно и страшновато оказаться в совершенно незнакомой тайге, гулять по глухим тропам и слышать звуки неведомых зверей. Когда пришло время вернуться обратно, растерявшаяся Зоя с ужасом поняла, что не может найти дорожку к лагерю: она исчезла в таёжном мраке.

 Три дня искали маму с детьми. Три дня и три ночи провели они в тайге, в платьицах и панамках, без снаряжения, без спичек и еды. Однако годы войны не прошли для Зои даром – пригодился опыт выживания: в те голодные времена питались мороженой картошкой, кореньями и травами, собирали в помощь фронту лекарственные травы и ягоды.

 Вот и здесь, в коварной тайге, Зоя не растерялась – кормила детей ягодами, корешками, учила пить воду из ручья, спать на сухих хвойных ветках.
Прижавшись к маме и друг к другу, дети засыпали только после того, как воспитательница обещала всю ночь не смыкать глаз и присматривать за ними, накрывала плачущих своим широким платьем, рассказывала сказки и напевала колыбельные песни. Утром расчёсывала спутанные волосы на маленьких головках своими умелыми пальчиками, умывала в ручье осунувшиеся личики девочек, вынимала клещей из их ручек и ножек.

 Сколько было горьких детских слёз отчаяния! Только воспитательница старалась бодрым голосом уверить подопечных в том, что их обязательно спасут, – нужно только постараться сделать так, чтобы с высоты их непременно заметили.

 С трудом отыскав большую поляну, пленницы тайги перешли к решительным действиям: сняв с себя платья и связав их между собой, они образовали красочный хоровод, закружив в отчаянном порыве.

 И чудо свершилось: на спасительную поляну, как от доктора Айболита, посыпались шоколадки, сгущёнка, тушёнка, одежда, лекарства. Выполнив свою миссию, лётчики скрылись, а ближе к вечеру пришли спасатели на вездеходах. Плача от радости и тревоги, Зоя дала последнее указание своему отважному отряду: зайти в лагерь ровным строем, маршируя под жизнеутверждающий гимн «Взвейтесь кострами».

 Весь лагерь высыпал навстречу измождённым, поющим девочкам, в чьи косички были вплетены ленточки из обрывков маминого платья…

 Всех детей и маму поместили в изолятор. Решался вопрос об открытии уголовного дела в отношении воспитательницы. Мама отчётливо понимала, что могло её ожидать. Однако когда родители девочек узнали о предстоящей участи молодой девушки, спасшей их детей, они написали письма во все инстанции в её защиту. Главный аргумент оказался прост и неотразим: ещё не было такого видано, чтобы после столь экстремального, трёхдневного пребывания в тайге никто не пострадал. Мама же уберегла всех, и её участь решилась благополучно: она вышла из изолятора, получив только устный выговор по комсомольской линии.

 Через несколько лет после тех событий детский дом был переведён в Новосибирск. Мама решила остаться в Комсомольске-на-Амуре, где более тридцати лет проработала учительницей начальных классов.

 … Сейчас маме 92 года. До недавнего времени она получала письма от своих бывших учеников. А её всегда желанные гости, воспитанники из детского дома, почти все ушли в вечность. На память об их встрече осталась фотография, полная радости и улыбок.

 Вот уже около пяти лет мама прикована к постели, почти не говорит, но до сих пор смотрит на мир своими ясными, небесно-голубыми глазами, из которых временами струятся добрые хрустальные слёзы. А рядом с ней стоит на полке жизненный маяк любви к людям – старинная икона благословляющего младенца Спасителя и Его Пречистой Матери.

 Елена КРАСНОВА.