«Потешная» ядерная война

45 лет назад - в сентябре 1954 года Советский Союз провел первые и до сих пор единственные на всей земле ядерные учения. Как минимум, четверо наших нынешних земляков приняли участие в эксперименте.

Николай Петрович Бахмат родом из Калужской области. Оттуда и мобилизовывался. Служить попал в Брест, в стрелковую дивизию. Где-то на границе весны и лета 1954г. солдатам выдали новенькую форму и погрузили в вагоны. Ходили слухи, что везут на Дальний Восток, на войну. Однако пунктом назначения оказался городок Тоцк. Это в Казахстане, недалеко от Оренбургской области. Всего летом 1954 года к этому маленькому населенному пункту стянули до сорока тысяч военнослужащих.

Здесь, наконец, успокоили: никакой войны не будет - всего лишь учения. Батальон, где служил Николай Бахмат, призван был охранять их территорию. А еще рыли окопы, завозили и расставляли в каком-то определенном порядке военную технику. В свободное от работы время наблюдали, как упражняется летчик - методично бросал болванки точно в одно место.

Для чего именно, узнали за день до самого события: будет ядерный взрыв. В тот памятный день солдатам выдали противогазы и дали приказ размещаться в окопах. Как выяснилось чуть позже - в непосредственной близости от самого взрыва. До его эпицентра от расположения подразделения, которым командовал Николай Бахмат, едва ли набралось бы два километра. Единственная инструкция, которую получили солдаты: ни в коем случае не смотреть на вспышку. В противном случае можно ослепнуть...

Такого взрыва Николай Петрович никогда больше не слышал - ни до, ни после. Был он какой-то очень резкий и как бы двойной. На вспышку, как бы не было любопытно, смотреть не стал - не враг же себе. Однако, когда миновала опасность, из окопа все-таки выглянул, чтобы посмотреть на ядерный гриб. Мальчишка! К тому же о радиационной опасности в то время имели смутное представление. Во всяком случае, простые люди.

В том, что знали посвященные, сомневаться вряд ли приходится. Тем не менее, сразу после взрыва через всю полосу заражения была брошена «в бой» пехота. Из специальной экипировки - только химкомплект и противогаз. Следом за пехотой на транспорте проехали и все остальные, в том числе Николай. Для дальнейших экспертиз подбирали уцелевшую технику.

Увиденное зрелище поражало воображение: абсолютно выжженная пустошь. Правда, воронки не было: взрыв раздался на высоте в триста метров. Тем не менее, техника, расставленная заранее, расплавилась почти полностью. А от небольшой деревеньки и заимки лесничего (людей эвакуировали заранее) не осталось вообще ничего. Деревья сгорели или разлетелись в щепки от ударной волны. Уцелевшая живность (встречались даже сохатые) потерялась в пространстве: ослепли.

После марш-броска по зараженной местности никакой дезактивации солдат подвергать не стали. Хотя даже самые непритязательные меры могли бы значительно облегчить их участь. Кстати, одним из «лекарств» является обычное спиртное.

Военнослужащие пробыли в районе учений еще какое-то время - совершенствовали боевую и политическую подготовку (все это время массово болели дизентерией - другие болезни были еще впереди). И только спустя примерно месяц вернулись на первоначальное место службы.

Подписку о неразглашении, заверил Николай Петрович, они тогда не давали. Поэтому в разговорах тоцкая тема затем всплывала частенько. Но вряд ли все-таки ей уделяли какое-то особое внимание. То, что учения окажутся какими-то уникальными, станет ясно лишь спустя время...

И в самом деле, Тоцкие военные учения - единственный случай за всю историю существования ядерного оружия, когда атомная бомба взрывалась вот так, «понарошку», да еще над головами тысяч людей. О подобной учебной игре, максимально приближенной к настоящей войне (если не заменившей ее), догадались только в Советском Союзе. Кстати, заместителем командующего учениями был сам маршал Жуков.

Впрочем, на юного Петра Первого с его потешными войсками тогдашнее военное руководство вряд ли было похоже. Считалось, вероятно, что в подобной жестокой игре была государственная необходимость. Мир уже балансировал на краю ядерной пропасти. Хотя до истерии семидесятых (когда многие верили: нынешнее поколение советских людей погибнет под атомной бомбой) было еще далеко.

При этом американцы к началу пятидесятых имели максимум информации о том, что происходит с людьми, техникой и объектами после ядерных взрывов (богатый японский опыт). Мы же знали гораздо меньше.

Удалось ли в результате учений получить желаемые результаты и научить хотя бы часть советских военных действовать в условиях ядерной войны - вопрос, наверное, без ответа. О Тоцких ядерных учениях до сих пор известно не много (под вопросом даже сила взорванного заряда - говорят, он превосходил хиросимскую бомбу минимум в два раза). Имеются разве что свидетельства очевидцев. Людей, как правило, не посвященных в большие планы советского руководства. Официальная же информация скудна чрезвычайно.

Однако впредь подобные эксперименты в Отечестве больше не повторялись. Хотя к людям у нас еще долгие годы относились, как к пушечному мясу и придатку промышленности. Поэтому, скорее всего, необходимость подобных учений поставили под сомнение сразу же. И не из сострадания к их участникам. Впредь ограничивались только испытаниями ядерного оружия, а то и вовсе их имитацией. Один из таких случаев произошел под печально известным Семипалатинском.

Для того, чтобы получить взрыв хотя бы приближенный к ядерному, понадобилось более пяти тысяч тонн тротила. Его возили целый месяц. И все-таки, по мнению участника событий - председателя хабаровского отделения комитета ветеранов подразделений особого риска Ядгара Халиулина, это была лишь слабая пародия на ядерный взрыв.

Отказаться от ядерных учений в Советском Союзе действительно отказались. Но попутно решили предать забвению и сам первый опыт. То ли из соображений секретности. То ли из стыда за подобный, прямо скажем, не красящий державу факт. А если не было учений, не было и сорока тысяч их участников. Они не попали ни в одну из групп, за здоровье которых государство взяло на себя ответственность. Не сильно навязчивую, но все-таки. Речь идет, прежде всего, об испытателях, подводниках, позже - ликвидаторах аварии на Чернобыльской АЭС.

Над забвением поработали столь тщательно, что даже будущие руководители СССР ничего не знали об этом факте из его биографии. Когда участники Тоцких учений уже в период перестройки обратились за помощью к Михаилу Горбачеву, тот отписал: не стоит отвлекать президента глупыми сказками. Никакого ядерного взрыва не было, в районе Тоцка проводили лишь его имитацию. И только спустя время, видимо, получив документы архива, Горбачев изменил свое мнение.

Тем поразительнее тот факт, что участникам Тоцких учений удалось-таки вновь вписать сей эпизод в официальную историю Отечества. Возглавил это движение ленинградец Владимир Яковлевич Бенцианов.

Расплачиваться за участие в ядерных учениях ему пришлось почти сразу же. Всю жизнь, с самых молодых лет, Владимир Яковлевич мучился непонятными головокружениями и кровотечениями, которые врачи лечили как ОРЗ. А к преклонным годам переживший Ленинградскую блокаду Бенцианов ослеп почти полностью... Трудно даже перечислить все напасти, коим подвержены облученные радиацией люди.

Со своей болью - физической и душевной - Бенцианову, по его же подсчетам, пришлось пройти почти полторы тысячи кабинетов. В итоге в 1993 году возник комитет ветеранов особого риска. Кроме участников Тоцких учений, он объединил и всех остальных, кто имел дело с радиацией. К тому времени, к счастью (если, конечно, здесь это слово уместно), подошли законодательные акты о положении чернобыльцев. И всех ветеранов особого риска автоматически приравняли к самой пострадавшей группе - ликвидаторам.

Воспользоваться запоздалыми благами удастся не всем. Из примерно сорока тысяч участников Тоцких учений сегодня напомнили о себе едва ли пять тысяч. В Хабаровске таких, как мы уже говорили, четыре человека. Возможно, на самом деле их больше. Хабаровское отделение комитета ветеранов особого риска только начинает работать и приглашает всех заинтересованных лиц.

В отличие от многих своих коллег по несчастью, Николай Иванович Бахмат в свои неполные семьдесят лет на здоровье почти не жалуется. Впрочем, это «не жалуется» в значительной мере объясняется тем, что просто «не нравится ходить по врачам».

После Тоцких учений Николай Иванович служил в Бресте еще целый год, после вернулся в родную область. И только в начале шестидесятых перебрался в Хабаровск: на Дальний Восток сосватал брат жены.

Впоследствии сын Николая Петровича попал служить на Камчатку. Таким образом, с отцом они глянули на страну с двух крайних пределов. Молодой Бахмат отслужил свой срок шофером, и какая-либо экстремалка (в виде ядерных учений, например) по наследству ему не досталась. Вполне можно надеяться, что не будет ее и в жизни следующих поколениях. Хотя бы по причине моратория на ядерные взрывы.

Интересно, что ветераны особого риска относятся к этому самому мораторию (отягощенному развалом того, что имели) очень неоднозначно. С одной стороны, ядерным взрывам и оружию посвящены лучшие годы. А запрет на испытания, безусловно, тормозит развитие военной науки. С другой - на сегодня испытано не так уж мало, да и собственного здоровья не вернешь. Такая вот дилемма. И каждый выбирает свое.

Светлана ПОДЗНОЕВА.