- 19 октября - вполне прекрасный день, почему же его не выбрать для дня рождения? - сказал бы Карлсон, как известно, герой летающий. Пятьдесят лет назад у руководства базы авиалесоохраны был богатый выбор - с апреля по ноябрь: в эти сроки база перемещалась из Приморья в Хабаровск, и день рождения можно было назначить на любой день. И все-таки им стало 19 октября.

За пятьдесят лет авиационная охрана лесов пережила несколько реорганизаций, блеск и нищету, а сохранилась, скорее всего, благодаря мужской тяге к риску. Низкий уровень заработной платы и плохое финансирование службы авиалесоохраны препятствуют массовому распространению профессии пожарного парашютиста. Но если ты настоящий мужчина, то твое место в авиационной охране лесов.

Да, кстати, еще один штрих: полное отсутствие женщин в этой службе. Злые языки приписывают этот подвиг начальнику базы Александру Любякину. В оправдание он ссылается на постановление правительства восьмидесятого года, запрещающее женский труд в отрасли. Феминистки тогда потерпели сокрушительное поражение.

Любякин может без конца вспоминать разные истории, связанные с охраной лесов от пожаров. «На бис» он исполняет любимые. Вот одна из них.

На заре авиапатрулирования лесники на земле выкладывали условные знаки, подавая летчику нужный сигнал. Кто-то однажды перепутал значки и вместо «отбой, всем службам спасибо» по ошибке потребовал медицинскую помощь. Летчик передал сообщение на центральную базу, и через пару дней в район очага пожара были доставлены три врача из разных воинских частей. Да простят меня парашютисты, точно такую же историю, только в другой редакции, мне рассказывали о пограничниках, подводниках и т.д. Если это не романтизация профессии, то что ж еще?

Почетное место в авиалесном эпосе занимает фигура летчика-наблюдателя. Особенно в те времена, когда надежной связи с землей не было.

Обнаружил наблюдатель, к примеру, пожар. Пилот летит к поселку, где есть контора лесхоза. На бреющем полете находит ее по опознавательному знаку на крыше. Пока набирает высоту и разворачивается, все село успевает сбежаться к конторе. Сам лесник выходил встречать вымпел - мешочек с песком на красно-белой ленте. В нем содержалась информация о координатах пожара. Все на полном серьезе: лесник с тряпицей или флажком, запись в бортовом журнале «вымпел сдан». Но наблюдатель - не Господь Бог, мог ведь и ошибиться. Тогда лесник отправлялся тушить пожар, которого не было. То есть был, но километров в ста от указанного места.

Последнюю досадную ошибку допустил наблюдатель в Еврейской области в 1980 году, когда он «чужой» пожар принял за «свой». Сводка ушла в центральный диспетчерский пункт, оттуда на стол секретаря горкома партии. На тушение пожара по тревоге были собраны и в домашних тапочках отправлены сто человек. А горела тайга не в области, а в соседнем, Хабаровском районе. Ошибся летнаб на каких-то триста метров.

Легенды и байки о летчиках, наблюдателях, парашютистах очень нравятся сельским барышням, они рыдают от восторга. А если серьезно, то труд этот действительно особый и вызывает уважение. Учить пожарного десантника-специалиста долго и дорого: одной теорией не обойдешься, нужны прыжки в условиях, приближенных к естественным. Он должен уметь приземляться на скорости 20-30 километров в час, под шквальным ветром, в таежный бурелом да еще в нулевой видимости по причине пожара. Все это - аргументы в пользу того, что профессия, в силу повышенного риска, не имеет право на существование. Но лесному краю без таких людей еще долго не обойтись.

Если нет выбора, значит, нужно снижать, по возможности, профессиональный риск, находить деньги для подготовки и повышения квалификации пожарных парашютистов, их современной экипировки (кстати, снаряжение одного пожарника обходится государству в две тысячи долларов). Короче, нужны серьезные вложения.

Специалисты считают, что кризис в своем развитии служба прошла в 1998 году. В тот год авиалесоохрана смогла поднять в небо только десять судов. После такого позора любые перемены бывают только к лучшему. Уже в этом году численность работающих составляет на базе шестьдесят человек, а в небо способны подняться одновременно в общей сложности двадцать два самолета и вертолета.

Но тут другая напасть. Работники авиалесоохраны имели право отмечать три профессиональных праздника каждый год: с лесниками, летчиками и пожарными. Но хозяин у них был всегда один - Федеральная служба лесов.

С июня нынешнего года Федеральная служба ликвидирована, и на Дальневосточной базе сейчас не имеют представления, кому подчиняются.

Ходят слухи, что у министра по делам ГО и ЧС возникла мысль присоединить авиалесоохрану к своему ведомству. Покрутились возле базы спасатели МЧС и отбыли восвояси: содержать базу им не по карману. А. Любякин не капризничает:

- Мне все равно, кому подчиняться - МЧС, МПС или МПР. Мне важно, чтобы система борьбы с пожарами была государственной и централизованной, мне надо точно знать, кто будет эту работу финансировать.

Возможно, статус Дальневосточной базы несколько повысится в связи с тем, что она оказалась в центре федерального округа.

А это значит, что все у пожарных парашютистов останется, как было: уходя на работу, по-прежнему не будут знать, где окажутся и когда вернутся домой. Их дело - найти и обезвредить лесной пожар. А он границ не знает.

Анна ДУДНИК.