(Продолжение. Начало в номере за 5, 6, 7 декабря). Степанов переворошил бумаги. Действительно, сколько сигналов отработали и без пользы! Кроме троицы юных оболтусов еще двоим бедолагам-подозреваемым довелось попариться в ИВС. Оказалось - тоже не те, еще извиняться пришлось. Они долго молчали. Кравец вдруг грохнул кулаком по столу. - Не бывает такого, чтобы совсем ничего! Где-то мы прошляпили - зуб на мясо отдаю! - Может, и прошляпили, - согласился Степанов. - Но зачем табуретки ломать? - Какие табуретки? - Чапаевские. - Давай-ка, Анка-пулеметчица, еще раз дело изучим. На исходе следующего часа Кравец поднял мятый лист бумаги, и, держа его в вытянутой руке, будто страдал дальнозоркостью, прочитал вслух: - Справка. - Ну? - Степанов оторвался от документов. - Девочка, понимаешь, слышала, как дяденька с тетенькой ненормативно объяснялись в подъезде. - Помню. Евсеенко проверял. И что? Пойти оформить их за мелкое хулиганство? - Нет, пусть этим занимается околоточный. А пойдем-ка мы с тобой еще разок с этой девчушкой потолкуем. - Это зачем? - А от нечего делать. - Можно еще лесников с кордона допросить, раз делать нечего. - Посмотри. Подружке она говорила, что выходила кормить собаку около часа ночи. А Евсеенко пояснила, что это было в девять вечера. - Ну и что? Подружка могла и перепутать. - Могла. Только уж больно этот «час ночи» совпадает со временем убийства. А от дома до школы расстояние в три плевка. - Ты считаешь, что они нам уши притирают - и мать, и дочь? - Ну что ты?! Чтоб наши граждане милицию обманывали?! Нонсенс. - Ладно, поехали. 14. - Никогда больше не говори старшим неправду, деточка, - наставительно изрек Кравец на прощание. - Не бу-уду, - протянула пятиклассница. - И дверь незнакомым дядькам не открывай. А то мы позвонили, ты и впустила. Одна ведь дома, а дядьки всякие попадаются. Оперативники вышли на улицу. Потрепанный «уазик» уголовного розыска попыхивал белым дымком из выхлопной трубы. - Ну что, сами его возьмем? - спросил Кравец. - Или танки будем вызывать? - И авиацию! - Степанов застегнул «молнию» на куртке. - Поехали узнавать адрес... Без маминой опеки девочка хитрила недолго. В тот вечер родители были в гостях, и она, пользуясь свободой, допоздна смотрела телевизор. Но тут затявкала прижившаяся в подъезде собачонка - проголодалась, поди. Девочка взглянула на часы - далеко за полночь. Поколебалась - страшно ведь в подъезде и темно, но пожалела животину, налила в миску супа и вышла. Собачонка благодарно завертелась у ног. Внизу хлопнула входная дверь, раздался топот, кто-то приглушенно вскрикнул, донесся шум борьбы, а потом перемежаемый бранью разговор. - Когда, падла, «бабки» отдашь? У тебя по счетчику уже штука набежала! - Говоривший странно растягивал слова, язык у него слегка заплетался. - Где же я возьму?! - Тот, у кого требовали «бабки», чуть не плакал. - Меня не гребет! Я тебе последний срок давал! Или пику в брюхо захотел? Покрывшись холодным потом, девочка замерла. Голоса были ей знакомы. Там, внизу, всхлипывал восьмиклассник из ее школы, Женя Вагин. «Наезжал» на него тоже бывший школьник по кличке Косяк. Был он старше года на три, прославился хулиганством и пристрастием к гашишу. Недавно бросил учебу, болтался по поселку без дела и «торчал» почем зря. «Отмороженного» Косяка побаивались даже взрослые парни. Промышлял он рэкетом своих же сверстников - «загонял в долги и включал счетчики». Девочка приготовилась на цыпочках вернуться в квартиру, но тут у подъездной двери снова вспыхнула потасовка. Потом дверь опять хлопнула, и все стихло. Когда разнеслась весть об убийстве Жени, девочка не выдержала и поделилась своей тайной с матерью. Та переполошилась и строго-настрого запретила болтать о случившемся: «Этот звереныш и нас перережет!..» Но дочка уже успела намекнуть своей подружке из соседней квартиры: «Ой, что я знаю... но тебе не скажу!». 15. Дома Косяка не оказалось. Дурная с многодневного перепоя мамаша сперва костерила почем зря «поганых ментов», а потом вдруг впала в плаксивость и запричитала о своей горькой судьбе, которую «заел этот выродок-сынуля, чтоб его машина переехала». - У дружка он, у Саньки Малышева! - сквозь пьяные рыдания сообщила родительница. - Какой день всё дурь свою смолят, не задохнутся! В квартиру Малышева пришлось звонить и стучать долго. Наконец чумной Санькин голос хрипло отозвался: - Какого ... надо? - Саня, открой, - сказал Кравец. Его голоса Малышев знать не мог. - Я из Приреченска, от Секи. Базар есть. За дверью помедлили, а потом она распахнулась. Степанов, держа руку с пистолетом в кармане, шагнул в квартиру первым. Здесь стоял густой конопляный «кумар». - Ох, ни фига себе, от Секи! - Малышев, узнавший бывшего шефа местной ментовки, попятился в глубь прихожей. Степанов двинулся за ним. - Фу, ну и насмердели вы здесь. Где твои гости, Санек? Позади вдруг раздался грохот. Выхватывая пистолет, Степанов резко обернулся. Кравец прижимал к полу извивающегося Косяка, который изо всех сил тянулся к откатившемуся в сторону обрезу двустволки. Степанов подскочил, помог перевернуть задержанного на живот. Кравец защелкнул на запястьях Косяка браслеты наручников. - Захожу за тобой, а тут стенная ниша открывается и из нее этот деятель с обрезом. Я еле успел ногой зацепить... Степанов поднял обрез, переломил. Торцы стволов тускло блеснули желтыми кругляшами гильз. Судя по маркировке - крупная дробь. Если б саданул в упор - похоронный марш и воинские почести! Спина покрылась холодным потом. - С меня причитается, - сказал Степанов. - Не то слово! - Кравец ухмыльнулся, обыскивая распластанного Косяка. Тот вдруг идиотски захохотал - «дурь» в нем еще бродила вовсю. 16. - Постановление об аресте готово. - Следователь Кадочников отложил ручку. - Надо везти подозреваемого на санкцию в Приреченск. Решайте вопрос. - Легко! - Матвиенко снял телефонную трубку, вызвал Евсеенко и Грося. - Так, стой там и слушай сюда! Вы с самого начала по этому делу «рыли». Вам доверяется почетная миссия - конвоировать злодея к дяденьке-прокурору. Вопросы есть? Степанов, одуревший от табачного дыма и бессонницы, накинул куртку и, чтоб не слипались глаза, отправился глотнуть морозного воздуха. По дороге откуда-то возник Кравец, они вместе вышли на крыльцо. Постояли молча. Майор достал сигареты, но, поморщившись, снова спрятал их в карман. - А по девочке все равно ничего, - сказал Степанов. - Это да, - согласился Кравец. - Косяк к ней никакого отношения не имеет. Тебе бы лучше вернуться в Хабаровск да напрячь соседние районы. В поселке «копать» бесполезно, все уже «перекопали». - У меня приказ замначальника управления - оставаться тут до упора. - Это ясно. Когда его высокие инстанции за жабры будут дергать, он всегда отчитается, дескать, там крупный специалист из убойного, не спит, не ест, работу заворачивает. - Так-то оно так, - сказал Степанов. - Но хочешь - смейся, хочешь - пой, а есть у меня ощущение, что он где-то здесь, рядом. - Кто? Замнач? - Нет. Тот, кого мы ищем. - Агент Малдер, где ваша напарница Скалли? - Кравец хохотнул. - Тебе информацию НЛО передает? - Ладно! - Степанов ткнул Кравца кулаком в плечо. - Когда мои крестины отпразднуем? - Ишь, жук! Пузырем решил отделаться! Ты мне теперь по гроб жизни должен!.. Да хоть сегодня вечером. - И, помолчав, вдруг добавил другим тоном: - Зря ты на меня тогда бочку накатил. - Ты о чем? - Степанов сделал вид, что не понял. - Все о том же. Я только приехал - мне шепнули, что ты на мое место метил. А я, получается, тебе дорогу перебежал. Ты в районе свой. Вес имеешь. А я пришлый, поддержки ждать не от кого. Подумал: начнет мне этот парень палки в колеса ставить. Ну, решил на всякий случай подстраховаться. Ерунду, конечно, спорол. Но не со зла, честное слово. - Вот блин! - Степанов почесал в затылке. - И такому паскудному типу я, можно сказать, обязан жизнью. Карьерист ты несчастный! - Ты не прав, я хороший, - не согласился Кравец. - Просто солдату сильно охота дослужиться до генерала. Что в этом плохого?.. Матвиенко вечером с собой возьмем? - А как же! 17. Зима кончилась. Деревья, освободившиеся от снежного груза, будто выпрямились, а на улицах снег превратился в серую, ноздреватую коросту. Над поселком беспросветно висели влажные облака, то и дело разражаясь густым весенним снегопадом, который вскоре сменился ранним дождем. Кравец теперь наезжал в Индустриальный лишь изредка, у начальника криминальной милиции проблем хватало в городе. Назначение Матвиенко все затягивалось, Игорь ворчал, и Степанов, продолжавший безвылазно сидеть в поселке, нередко по привычке принимался руководить работой отделения. В своей группе он оставил Стаса Евсеенко и участкового Грося. Остальной личный состав собирал раз в неделю, проводил унылые совещания - никакой новой информации по убийству школьницы не поступало. Константин несколько раз ездил в УВД - на доклад. Заместитель начальника управления перелистал пухлые тома оперативно-поискового дела, бегло просмотрел документы и фототаблицы. - Писать умеешь, раскрывать бы еще научился. - Прилагаю усилия, товарищ полковник! Замнач нахмурился. - Хорошо, что прилагаешь. Но я вот смотрю план дополнительных мероприятий. Глобальный документ. Направлен на выявление потенциальных подозреваемых в масштабах всего человечества. Что, совсем никаких зацепок? - Пока никаких. Полковник задумался. Наконец принял решение: - Понимаю, что замучился в командировке. Но если это работа какого-то психа, сам знаешь, он не остановится. Нам новых трупов дожидаться нельзя. А местные без тебя в своей текучке дело забросят. Так что возвращайся. А мероприятия по отработке версии о проезжем я поручил твоему шефу. Степанов встал. - И вот еще, - остановил его заместитель. - Что у вас там за дрязги с Кравцом? - Неверная информация, товарищ полковник. - Вот и я решил, что неверная. Иначе чего бы ради вы с ним да с Матвиенко вместе нажрались и среди ночи горланили песни на весь поселок? Степанов потупился. - Да мы, вроде, и не горланили, так, спели для бодрости. - Смотрите мне! Филиппы Киркоровы! Не раскроете девочку, вместе поедете участковыми в Чумикан. Там запоете. (Продолжение следует).