Спор о земле то и дело переходит в политическую плоскость: продавать - не продавать. Хотя ни для кого не секрет: она уже давно и покупается, и продается. И не только дачные и приусадебные участки, но и наделы в черте городов, взятые под шумок, по связям в престижных районах под строительство, скажем, коттеджей. Три плиты привез, фундамент вырыл - и предприимчивый владелец дает сигнал в газету: хочу, пусть немудреный, но - куш. Железобетонная плита у него, как наживка...

На селе ситуация и сложнее, и проще. «Тихоокеанская звезда» пригласила за «круглый стол» директоров-практиков, ученых, землеустроителей, фермеров, чтобы прояснить: что же нам-то делать в крае? Рационально ли у нас используется пашня, как ее прирастить, какова ее истинная цена? Как, наконец, поступить с пограничной зоной в пойме Амура и Уссури, где находится до 60 процентов обрабатываемой и, увы, т.н. «гуляющей», зарастающей земли? Какой вообще видится философия и идеология земельной реформы, применительно к географической и экономической специфике края? Вот контуры предстоящего разговора.

Р. Шумовский: В отношении купли-продажи больной вопрос - это продажа сельскохозяйственных земель. Я не сторонник, чтоб их продавали. Объясню почему. За 90-е годы, и это не секрет, ни одно хозяйство в крае, не вкладывало серьезных капиталов в землю. Может, оттого, что не существовало частной собственности на нее? Однако любой знает: пашня, угодья в бывших совхозах поделены на земельные паи. Пожалуйста, бери и возделывай. Не хотят.

А. Шевелев: Может, сказать честнее: не могут? Кроме лопаты и горба, что у крестьянина есть? Ни техники, ни семян. Стартовый капитал, опять же, где взять? Крестьянин в банк дорогу давно забыл. У иных, т.н. пайщиков, кроме собаки во дворе и сломанного забора, шаром покати. На что ему земля? Он бы ее и рад продать, да кому? У нас не Кубань, не Ставрополье. Мы в кооперативе кучкой еще держимся, но и нам, поверьте, не сладко...

Р. Шумовский: Все равно я считаю, что крестьяне в массе своей надеются в основном на государство. Оно, мол, как и прежде, скотину племенную даст, технику выделит, ферму построит и землю за него унавозит. На что ОАО «Краснореченское» - экономически не слабое хозяйство, кстати, частное, но даже оно хоть рубль вложило в землю из собственных средств?

Корр.: Жаль, нет сегодня директора Юрия Чичика. Хотя, замечу: урожаи у краснореченцев не хуже, чем в Восточном, Дрофе, Аване или в Полетном. А молока оно поставляет больше всех в крае, как три-четыре района вместе взятые. Корень проблемы все-таки в другом...

В. Кутелев: Государство не создало условий для инвестиций. Много ли дала Москва в последние годы на поддержку сельского хозяйства в Приамурье? Ноль целых две десятых. А на поддержание плодородия пашни, пусть ее и не так много в сравнении с западными регионами? Нет и соответствующих законов - мы сидим на земле, извините, как собака на сене. И сам - не ам, и другому - не дам. Согласитесь, земельный вопрос стал тормозом для всех реформ. Ждать больше нельзя.

Корр.: Вы-то сами какие улавливаете тенденции, как оцениваете сложившуюся ситуацию?

В. Кутелев: За последние восемь лет (это подтверждено статистикой) в России потеряно более 22 млн. гектаров пашни. Со своими земельными паями - кто имел право на их получение, определились только 64 процента сельских жителей. Заметьте, каждый третий. Выходит, он не то что не стал хозяином надела, а и не хочет им быть.

Есть такая вещь, как аукционы. У нас в крае они пока не проводили, а вот в Самаре, Саратове, Московской области состоялись. Что они показали? Сельхозземли спросом на рынке, как ни странно, не пользуются. Убежден: ни в России, ни у нас в Приамурье рынка сельхозземель нет. И в ближайшем будущем вряд ли предвидится.

Корр.: Виктор Григорьевич, а вы не лукавите, утверждая, что среди сельских жителей нет сегодня реальных покупателей на землю? Сергей Шергин как фермер, и весьма преуспевающий, по-моему, иного мнения.

С. Шергин: У меня в настоящее время 80 гектаров земли. Но я, поверьте, не знаю, чья ж она на самом деле. Актов, инструкций наплодили, а где полноценные законы о земле? Я боюсь, что ее у меня отберут, потому и не вижу смысла ее облагораживать. Я за то, чтобы земля... продавалась. И хватит разговоров о купле-продаже, о нецелевом использовании земли и т.д. Проедьте по Хабаровскому району (не говорю об отдаленных) - страх божий, сколько пустует пашни в крае.

В. Кутелев (участливо): Сколько лично вам надо? Обращайтесь, дадим...

С. Шергин: Мне не нужны подачки... Я хочу ее купить, как гражданин. По закону. И нести за нее ответственность. Тоже по закону.

С. Егоров: Я понимаю так: на рынок сегодня можно вынести то, что будет куплено. Шергин, возможно, чуточку кипятится, но зададимся все же вопросом: кто в крае реально может купить пашню? От силы три-четыре фермерских хозяйства. И то, смотря по какой цене. Если 2000 рублей за гектар, то, может, и купит. А если дороже, то...

Корр.: Кстати, кто скажет, какова сегодня в среднем цена одного гектара пашни в крае?

А. Чалов: 7790 рублей за гектар пашни.

Корр.: Крутовато...

С. Егоров: Вот я и говорю: ни крестьянин-единоличник, ни коллективное хозяйство сегодня такую стоимость не потянут. Мое мнение: у нас на Дальнем Востоке нет острой проблемы купли-продажи земли, как на западе России. Имеешь надел, не справляешься, здоровье подорвал? Продавай, никто не неволит. У нас, считаю, другая опасность: близость Китая...

Корр.: Действительно, китайцы с прищуром поглядывают на полупустынный Дальний Восток, они неплохо осведомлены о подлинном состоянии дел в нашем аграрном секторе. Особенно в приграничных районах. Губернатор В. Ишаев на Госсовете не зря заострил эту тему. Как быть с этими землями в русле (увы, зависшей) дискуссии о купле-продаже сельхозземель? В Федерации много субъектов, и что же - всех под одну гребенку? Надо дать права регионам самим решать, как разумнее в рамках отпущенных полномочий распорядиться землей в интересах населения и государства.

В. Киселев: Считаю, должен быть единый закон о земле. Чтобы местная власть не осталась в роли пассивного наблюдателя, а могла влиять, контролировать то, что происходит на ее территории. Позволю напомнить: у нас до сих пор нет и кадастровой оценки земли. Геологи наспех «пробежали» Дальний Восток. И неизвестно, что, скажем, скрыто в земных недрах на Ино-Бирском массиве, что под Хабаровском. Может, там, кроме больших запасов воды, есть нефть, золото, уголь... Ну, продадут там впопыхах участок сельхозугодий, а под ним - несметные богатства. На Украине, говорят, был такой случай: частник нефть обнаружил, пробив скважину недалеко от туалета.

В. Кутелев: Мы, по-моему, чуть отходим от темы. Хотя я уточню: кадастр - это свод сведений о земле: сколько ее, чья она, ее стоимость и где расположена. Россия стала участником международного кадастра в рамках программы «Ларис». Что, к примеру, сделано в крае? В 2000 году мы завершили работу по кадастровой оценке сельхозугодий. Сейчас документы в Москве, на экспертизе. Затем мы их утвердим в каждом районе. И тогда каждый гектар будет иметь государственную кадастровую оценку. Прежде всего она нужна для системы налогообложения, для заключения юридических сделок и т.д. То же самое будет сделано в городах и населенных пунктах.

И. Судариков: Виктор Григорьевич, но чего стоят эти ваши оценки, если земля истощается на глазах. Хотя в крае принята программа по обеспечению плодородия земель. Определены заказчики, исполнители, объемы и источники финансирования. По нашим подсчетам, надо вложить в ближайшие пять лет не менее 1,5 миллиарда рублей.

Корр.: Сумасшедшие деньги. Кто их вам даст? Министерство сельского хозяйства?

И. Судариков: Надежда на федеральный, краевой бюджеты. Сами землепользователи должны, наконец, очнуться. Вон ОПХ «Восточное» находит же средства, и урожаи там повыше, чем у других.

С. Шергин: В ОПХ - Горбатюк, это - хозяин. Таких в деревне мало... Земля в коллективных хозяйствах, по сути, ничья, отсюда все ее беды. Потому из нее и «выжимают», кто что может...

М. Заварухин: Не скажите. Я ложусь и встаю с мыслью о земле - сотни тонн удобрений внес и вношу ежегодно. У меня лишь 10 гектаров земли. Зато - каких! Сады цветут, овощи, как на картинке. И я не стремлюсь «хапнуть» еще. Дай Бог, с этой нивой управиться. Урожаи, я сравнивал, повыше, чем в ОПХ.

М. Курдай: Почему единоличники не развернулись в полную силу в крае? Потому что чиновники растолкали бедолаг в глухие углы. Все они - собственники, но гектары у них числятся разве что на бумаге. Трактор туда не влезет - болото. Такая ситуация в Свечино, на бамовской трассе...

С. Егоров: А рядом с городом пропадают сотни гектаров плодородной пашни. В бывшем Хабаровском совхозе, например, бурьян бурьяном. Во что превратился сад ДальНИИСХа, что у краевой больницы? Сухие палки, а не сливы и яблони, территория заросла. И никому нет дела. Парадокс и в том, что у тех, кто взял и не осваивает землю, отобрать и передать в другие руки практически невозможно. Даже через прокурора...

Корр.: Что тут можно сделать? Самим, без оглядки на Москву, опираясь на законодательство, которое уже существует и действует?

В. Кутелев: В каждом конкретном случае надо досконально разбираться. И поступать жестко, подавать иски в суд. Пока, к сожалению, здесь самотек. Землю, замечу, можно брать и в аренду, причем в длительную - на 49 лет...

А. Чалов: В крае осталось 107,3 тысячи гектаров пахотных земель, в 1991 году было 130,9 тысячи. Потери налицо. Земля нуждается в перераспределении: в передаче от слабого землепользователя к более сильному. Кому стало плохо, что ОАО «Краснореченское» возродило пашню в Матвеевке, Тополеве, Капитоновке, Красицком, Глебове, Видном?.. Так что вывод напрашивается один: пока решений по земле не принято, в любом случае беречь ее и приумножать.

«Круглый стол» провел Борис ФЕДОСЕНКО.