Корея, Вьетнам, далее - везде

Трудно русскому человеку привыкать к ощущению мировой второсортицы. Очень трудно, досадно и обидно. Я пишу это в первую очередь о себе, поскольку по рождению и воспитанию являюсь имперским русским. Кому под сорок, тот меня поймет.

Можно было годами закусывать скверный портвейн просроченным хеком в собственном соку, бранить на кухне КГБ, с великими предосторожностями передавать (на ночь, только на ночь!) томики нелегальщины вроде никому нынче не нужного Солженицына, можно было хохотать над анекдотами о маразме престарелых вождей и зло издеваться над советской символикой. Можно было... Но!

Но при этом где-то в костном мозгу, в подкорке, в подсознании всегда сидело горделивое понимание я - житель империи, я - гражданин страны, которой боятся, с которой в мире считаются, и все существование мира прочего делает поправку на подлетное время советских ракет, которым, если придет час, плевать будет и на право, и на свободы, и на радиоголоса, и на нелегальные книжки.

Насколько я нынче понимаю, жизнь с пониманием и ощущением этого (плюс портвейн и хек) и была истинной свободой, провоцирующей ежечасный выбор. Но, устав от нее, от этой абсолютной свободы вероятного ежеминутно Апокалипсиса, Россия свой выбор сделала. На мой взгляд - бездарно.

Нынешнее поколение эти ощущения вряд ли поймет. У них нет ни ракет, ни свободы, ни портвейна, ни хека. Ни фига у них нет, кроме пресловутых баксов, которых какой-нибудь Шамиль Басаев в подпольной типографии под Ханкалой может напечатать сколько угодно!

Страна рухнула вместе с прилипившимся коммунизмом, который никто не догадался с нее вовремя соскрести.

Первый президент еще хоть на Мальту летал, второй - то к «другу Коле», то к «другу Биллу». Третий президент в основном летает по странам третьего мира, что одним только пристрастием к восточным единоборствам никак не объяснишь.

Обедневшая семья и в гости ходит по достатку...

Советская империя сгнила под собственной тяжестью, империи русских подняться не дадут, и черт бы их всех побрал - и Солженицыных, и Сахаровых, мы остались, как жители погорелого колхоза, в гнилом бараке, сидим вокруг костра, из книг варим чифир, потому что на портвейн не хватает, ждем, куда пошлют, на какое поле картошку копать.

Я ведь, собственно, что хочу сказать? Можно прожить бедно, впроголодь, как деды наши прожили. Можно любой произвол вытерпеть, всякое лихолетье перебедовать. Но жить с ощущением общенационального унижения очень тяжело. У людей руки опускаются. И от лопаты тянутся к стакану.

Умные с виду телекомментаторы все талдычат о каких-то общечеловеческих ценностях, свободах, правах, законах, наконец... Дескать, вот примем еще один закон, допустим - о земле, и получим в итоге румяного и сытого крестьянина.

Да никогда Россия не жила по законам!

Только по законам.

И никогда по ним (только) не будет жить! В России есть нечто иное, странное, нам самим не до конца понятное. И для иноземных мыслителей до сих пор притягательное. Есть или было?

...Что-то очень важное исчезло из национальной жизни. Цель, смысл, идея? Не знаю. Но ощущение утраты, потери - неотступно. Будто по требованию некоего «Гринписа» заглушили ядерный реактор, подпитывающий национальную энергию, и вот приходится сидеть в потемках.

Вообще, странно все как-то получилось: мы оказались в обществе, цели которого вроде вполне житейски понятны, человечны, но методы достижения которых бесчеловечные и варварские. Сама душа страны этого принять не может, а мы удивляемся, отчего такое пьянство и разложение.

Прав я или нет, но с каждым годом прошедшего десятилетия я все больше убеждаюсь, что наша страна выпадает из так называемого мирового порядка и по его законам жить не способна. Потому что другая. И нет смысла огород городить, длить затянувшийся эксперимент, который вытягивает из людей последние соки. Куда летать, что искать? Чему научит нас Корея? Как строить экономику под чередой сменяющихся диктаторов? Чему научит Вьетнам? Как выжить в череде войн, переходящих одна в другую?

Похоже, приходит время, когда надо начинать учиться у собственного прошлого. И у далекого, и у не столь далекого. Надо лечить наши болячки испытанными, народными, т.е. национальными средствами. Если вот завтра мне скажут: «А откажись от свободы печати, зато беспризорных станет меньше!». Ей-богу, махну рукой и отвечу: «Черт с ней! Только портвейн верните...».

В. ИЛЮШИН.