В конце июня 1945 года нашу воинскую часть переводили из Германии в Австрию, на новое место назначения. На границе Австрии в городе Штадлау сделали остановку. Большая узловая железнодорожная станция запомнилась разрушенным до основания вокзалом с уцелевшими чудом паркетом и колоннами. Наши два вагона загнали в тупик (один с кухней, второй - с нами, 16 вольнонаемными девушками).

Надвигались сумерки. Работа заканчивалась. Вот-вот должна прозвучать команда «Отбой!». И вдруг откуда-то полилась мелодия «Дунайские волны». Это было так неожиданно и волнующе.

Все девушки как воробьи выпорхнули из вагона. Нас, 18-летних, ноги сами несли туда, к волшебной мелодии.

Танцы были в разгаре. И вдруг меня словно током ударило: подошел младший сержант Миша Тарасов (позже узнала его имя) и пригласил на танец, первый в моей жизни. Я была очень стеснительной после трехлетней жизни в концлагере, куда попала в 15 лет прямо со школьной скамьи. Что тут говорить... Сердце мое обрывается в пятки, но деваться некуда, принимаю приглашение. В голове что-то звенит, едва улавливаю отдельные слова, которые шепчет мне Миша. Признался, что приметил меня еще днем, когда мы с подругой Варей шли за водой. Прежде всего бросились в глаза мои косы. Похвалил, что отрастила такие, сберегла.

Мы кружились и кружились в танце. Хотелось, чтобы этому не было конца. И вдруг... Ничего не понимаю: что-то тяжелое рушится мне на голову, я теряю сознание. Придя в себя, увидела обеспокоенное лицо моего сержанта, флягу с водой и такую глубокую нежность в его глазах. Он отвел меня в сторону, подбадривал, мол, ничего страшного не случилось.

...Мы дислоцировались в городе Лизинге, в семи километрах от Вены и в трех километрах от города Медлинга, где находился штаб нашей Второй воздушной армии. Миша почти ежедневно писал мне письма и часто приезжал в командировку в штаб армии. Конечно же, часто заглядывал в нашу часть, ко мне. Я и теперь удивляюсь нашему целомудрию: ведь ни разу даже не поцеловались. Миша оказался скромным и очень порядочным парнем. И меня оберегал от неосторожного слова, жеста.

Каждый день, получая от него письма, по несколько раз их перечитывала, столько было в них ласки, тепла, за душу брало. А какие секреты от подруг? Девочки в один голос говорили, что это моя судьба. Мы даже сфотографировались на память в Медлинге. Правда, я тогда ему сказала, что общее фото - плохая примета, как говорят в народе, к разлуке. Он смеялся над моим суеверием, утешал, что крепко верит в нашу дружбу и общую судьбу.

Но судьба разлучила нас. До сих пор каюсь, что оказалась в плену обстоятельств. Был бы рядом Миша, все сложилось по-другому. Но что теперь об этом вспоминать...

Конечно, я не осталась одна, вышла замуж. Прожила с мужем 45 лет, жаловаться вроде бы грех. Но Миша живет в моем сердце до сих пор как первая, утраченная навсегда любовь и будет жить до последних моих дней. Тот первый мой вальс и поныне звучит в сердце безутешным воспоминанием.

Хочется писать и писать об этом дорогом человеке, а еще больше - разыскать его.

Что еще можно рассказать о моем друге, Михаиле Сергеевиче Тарасове? Родом он из Приморского края, 1922 года рождения, сирота, воспитывался у тети. На фронт ушел с четвертого курса пединститута. Обо мне знал, что я - София Петровна Леоненко (девичья фамилия), украинка, родилась вблизи Киева.

Сердце продолжает верить, что ты где-то есть, мой незабываемый друг.

София ВАНДА. Украина, Киевская область. (Адрес в редакции).