Когда старый школьный приятель Сергей Баляев предложил подняться на гору Ко, одну из самых высоких вершин Сихотэ-Алиня, я согласился, не раздумывая. Но отнюдь не потому, что лазание по вершинам - мое излюбленное занятие, а скорее наоборот: я в этом ровно ничего не смыслил.

Воображение тут же нарисовало мне умильную картину из старых советских фильмов про заграницу, где джентльмены неспешно прогуливаются в дорогих английских костюмах на фоне изумительных горных пейзажей, взбираются к живописным водопадам, и все это без малейшего следа усталости на лице. К тому же ходили слухи, что Ко - гора нехорошая, даже в какой-то мере аномальная, в доказательство чего неизменно приводилась судьба двоих молодых людей, заблудившихся там и погибших.

Узнав о наших планах, начальство сначала пришло в состояние легкого беспокойства, а потом отправило консультироваться в поисково-спасательный отряд МЧС. Его начальник Анатолий Демский подробно объяснил, куда идти следует, а куда нет, что нужно делать в разных экстремальных ситуациях, дал подробную карту Ко и ее окрестностей, а напоследок записал нас в свой журнал, обязав позвонить по возвращении. Забегая вперед, скажу, что пошли мы, куда не следовало.

План первоначально был простой - пройти по реке до ее истока, подняться там на хребет и пойти по нему до главной вершины (2003 метра). В поисково-спасательном отряде МЧС нам предложили другой вариант. Анатолий Демский сказал, что в ущелье, откуда стекает река, достаточно опасный крутой скалистый подъем, и предложил пойти от тройной развилки реки на восток, выйти там на хребет и далее двигаться по нему. Окончательно определиться, какому пути отдать предпочтение, решили уже на месте. В первый же день было намечено пройти до упомянутой развилки и поставить там табор.

Двигались мы медленно, путь шел в гору. Романтические настроения улетучились как-то сами собой, а конечную высокую цель - покорить гору Ко - сменила более приземленная и насущная: дойти до развилки, скинуть рюкзак и растянуться в палатке. Через два часа рюкзак уже казался битком набитым чугунными болванками, вода, хлюпающая в кедах, была чем-то само собой разумеющимся, а буреломам все не было конца. Десятиминутные перекуры зато доставляли удовольствие, не сравнимое и с месяцем отпуска.

Поздним вечером мы расположились на островке, разбили лагерь и под непрерывный шум воды уснули мертвым сном, предварительно пальнув для острастки из сигнального пистолета.

На следующий день, взяв один рюкзак с едой, отправились на разведку. Шли по-прежнему вдоль реки. С обеих сторон в нее то и дело впадали ручьи, большие и маленькие, и в конце концов мы в них совершенно запутались. Развилок, подобных обозначенной на карте, на каждом километре встречалось в среднем по две штуки. И порешили тогда следующее: не мудрствуя лукаво, идти по самому полноводному ручью, то бишь по реке, до самого конца, постепенно углубляясь в ущелье.

Подъем усилился, река то суживалась до небольшого ручейка, то становилась почти такой же полноводной, как и в самом начале пути. Стало больше валунов в русле, и зажатый между ними поток резвился вовсю. В больших количествах стали попадаться миниатюрные водопадики. Первый из них вызвал у нас прямо-таки детский восторг, эмоции по поводу остальных были уже не столь бурными.

Тайга была так же неприветлива, как и в первый день: сучья обязательно норовили ткнуть тебя в ногу, начали появляться отчетливые звериные следы, а однажды мы набрели на заброшенную медвежью берлогу. На следующее утро солнце с утра заволокло тучами, сопки скрылись в тумане. Новость безрадостная: в тумане в горах делать нечего. Тот участок пути, что был пройден днем ранее, миновали относительно быстро. Дальше подъем стал круче, мы уже явно шли по склону. В какой-то момент между деревьями образовался просвет, и нашим взорам открылась дивная панорама ущелья. Как-то сразу забылось, что мы все четверо стоим на одном поваленном дереве, отяжеленные рюкзаками, а под нами внизу на расстоянии полутора метров острые камни. Когда восторги улеглись, стало очевидно, что облака обосновались над вершинами сопок всерьез и надолго, и в этот день подняться достаточно высоко нам не светит.

Речка (а вернее уже ручей) начала периодически исчезать под камнями, чтобы метров через тридцать появиться вновь. Не желая удаляться от источника воды, мы разбили лагерь здесь, на склоне.

Преподношения горным духам, сделанные нами вечером, возымели успех. Проснувшись утром, мы обнаружили над собой чистое небо. Вершины сопок можно было разглядеть во всех подробностях. Слова начальника поисково-спасательного отряда МЧС были правдой - подниматься по ущелью вдоль ручья по скользким камням было и трудно, и опасно. Уже потом, в Хабаровске, в только что вышедшей книге профессора Завгорудько я прочел, что энергозатраты человека на единицу подъема равны десяти единицам прохождения по равнине. Это без учета постоянного риска что-нибудь себе сломать. Но до истока ручья мы добрались без серьезных происшествий. Дальше начинались самые настоящие скалы, и пришлось сворачивать в лес. До цели было уже недалеко. Березы, стелющиеся по земле, больше напоминали кустарник, а красавицы ели сменил стланик. Начиналась тундра.

Я был уже буквально на последнем издыхании, когда послышался радостный крик Сергея, выбравшегося наконец на вершину хребта. Удвоив силы, мы последовали за ним и сразу же попали в другой мир. Здесь, на высоте 1900 метров над уровнем моря, не было никаких деревьев, лишь местами попадались заросли стланика. Земля усеяна кустами брусники и голубики и следами животных, для которых эта ягода служит кормом. Со всех сторон открывалась величественная панорама близлежащих гор.

К этому моменту небо несколько затянуло, и периодически то одна, то другая сторона оказывались скрытыми за непроницаемой дымкой. До вершины Ко было неблизко, она то и дело скрывалась в тумане. В те моменты же, когда она появлялась, в бинокль на ней можно было наблюдать некое возвышение. Тогда-то и мне всерьез захотелось забраться именно туда. Но, увы, предыдущий день был потерян, и теперь требовалось возвращаться обратно в лагерь.

Отметив с вершины предполагаемый курс, мы сбились с него почти сразу же и вышли (а точнее, сползли) аккурат к самым скалам, представляющим собой отвесные склоны высотой метров пятнадцать-двадцать. Ехать на спинах вниз, хватаясь за ветки деревьев, пришлось долго. Потом пошли камни и зажурчал ручей, ставший уже вроде как родным. Вопреки опасениям, в лагерь мы вернулись еще засветло. На следующий день предстоял путь домой.

Проснулись мы от стука капель дождя по палатке. Видимо, природа решила подарить нам полный букет впечатлений, и, по ее разумению, нам не хватало только хождения по мокрой тайге. К счастью, обратный путь проходил по охотничьей тропе, которую мы обнаружили к концу первого дня, и это существенно облегчило задачу. К зимовью мы вышли вымокшие до последней нитки, но еще не успевшие как следует устать. А минут через двадцать появилась машина.

Водитель Володя, памятуя о «прелестях» дороги, взял на этот раз «уазик», и на обратном пути экстрим продолжился. Мы то и дело подскакивали под крышу салона, а в одном месте, где пришлось ехать вброд (шел дождь - река была полноводной), и вовсе испытали несколько ни с чем не сравнимых секунд. Потом машина начала то и дело ломаться. Складывалось впечатление, что гора, которую называют «нехорошей», решительно не хотела нас отпускать. Через семь часов таких мытарств мы все-таки вернулись в Хабаровск и почувствовали, что чего-то не хватает. Перед глазами стоял непокоренный двухтысячник, наполовину скрытый дымкой, и вспоминалось незнакомое ранее и очень приятное ощущение единения со всем миром, которое охватывает тебя на вершине горы.

Дмитрий Кошевой.

Хабаровск - гора Ко - Хабаровск.

P.S. Может быть, кто-то из бывалых туристов, ходивших в тайгу бессчетное количество раз, прочитав эти строки, усмехнется: приехали, прошли несколько километров почти по тропе вдоль речки, забрались на хребет и тут же рванули обратно, опасаясь опоздать к приезду машины. Хочу лишь сказать: мы - не туристы-профессионалы и на статус таковых не претендуем, а просто четверо городских парней. А я, кажется, уже заболел горным туризмом и, может статься, неизлечимо.