«Начало эры террористических войн», «третья мировая война», «террористическая атака, изменившая картину мира» - практически все комментаторы и политики, оценивая трагические события 11 сентября, сходятся во мнении, что они качественно отличаются от обычной тактики террористов.

По масштабу замысла, уровню организации и профессионализму исполнителей нынешние теракты отличаются от прежних, как автоматизированное конвейерное предприятие от древней мануфактуры. Такой внезапный скачок в развитии терроризма породил слухи о существовании некоего тайного сверхальянса - зловещего «черного интернационала», который-де при попустительстве увлекшихся внутренними интригами западных спецслужб создали представители крупного капитала, заинтересованные в сотрясении мировых рынков, и государства, противостоящие политической гегемонии США.

Очень схожие фантазии (правда, не такого глобального масштаба) в начале прошлого столетия были популярной темой для дискуссий в российском обществе.

У одних эти разговоры вызывали ироническую усмешку, другие охотно поддерживали их, дополняя своими домыслами. Тем временем в середине сентября 1901 года при активном участии агента охранного отделения Евно Азефа и финансовой поддержке российской и европейской буржуазии была создана боевая организация (БО) партии социалистов-революционеров (эсеров). Азеф и его коллеги сумели вывести террор на новый организационный уровень. В XIX веке бомбометанием увлекались романтики-одиночки, и успех предприятия зависел лишь от воли случая. Теперь убийство царского сановника или массовые террористические акции планировались за несколько месяцев, количество задействованных в одной операции бомбистов-камикадзе иногда достигало 16 человек, а бюджет исчислялся сотнями тысяч рублей. Всего за четыре года с помощью терактов БО удалось спровоцировать начало первой русской революции, которая завершилась созданием в стране нового полюса власти Государственной думы. А еще через 12 лет рухнула казавшаяся незыблемой Российская империя.

Первый кружок эсеров собрался в Саратове в 1894 году. Его основали несколько усталых и уже немолодых людей - Екатерина Брешко-Брешковская, Ефим Гальперин и другие бывшие народовольцы.

«Саратовцы» напечатали на гектографе свою программу, в которой главным средством политической борьбы провозглашался систематический террор. В 1899 году разрозненные эсеровские кружки насчитывали около 60 членов, у группы была крохотная типография, где перепечатывалась подрывная литература, но к практическому террору перейти все никак не удавалось.

Существование подпольной группы не представляло большой тайны для департамента полиции, поскольку с конспирацией у эсеров было не лучше, чем с террором. Охранное отделение, созданное вскоре после покушения на императора Александра II для борьбы с террористической группой «Народная воля», не спешило с тушением едва тлевшего «пожара русской революции». Гораздо удобнее было бесконечно дробить подпольные союзы на более мелкие структуры и держать их под присмотром внедренных агентов. Как только в 1900 году в России начались студенческие волнения, охранное отделение, словно фокусник из шляпы, извлекло из подполья «Северный союз социалистов-революционеров» и предъявило его министру внутренних дел в качестве главного зачинщика. Одновременно был поставлен вопрос «о расширении агентурной работы в среде революционеров». Только московская охранка получила дополнительно около 50 тыся рублей.

Накануне ареста руководства «Союза социалистов-революционеров» лидер эсеров Аргунов завещал молодому подпольщику Евно Азефу объединить разрозненные народовольческие и эсеровские группы и возродить движение. «Азефу мы рассказали все наши пароли, все без исключения связи, все фамилии и адреса», - писал впоследствии Аргунов.

На этом история русского терроризма могла бы закончиться: Азеф с 1893 года являлся платным агентом-провокатором департамента полиции. Однако в 1901 году, накануне создания боевой организации, Азеф написал своему шефу, начальнику особого отдела департамента полиции Ратаеву: «Я занял активную роль у социалистов-революционеров. Отступать теперь уже невыгодно для нашего дела...» Ответ последовал незамедлительно: «Больше всего на свете я сейчас боюсь Вас скомпрометировать и лишиться Ваших услуг». Жалованье Азефа было увеличено со 100 до 500 рублей в месяц. Кроме того, он получал из кассы департамента значительные суммы на нужды боевой организации и не стеснялся сообщать Ратаеву, что «пожертвовал их на террор».

Знал ли Ратаев о том, какое место на самом деле занимает его агент в иерархии эсеров и был ли он полностью в курсе террористической деятельности Азефа? Считается, что провокатор годами водил за нос и полицию, и революционеров, оставаясь вне подозрений. Но это кажется сомнительным: о том, что Азеф является руководителем БО и организатором всех ее дерзких акций, писали даже в газетах. Вероятно, чинам департамента было удобно иметь под рукой карманную армию профессиональных убийц, которые систематически доказывали, что без охранки, ведущей с ними бескомпромиссную борьбу, Россия захлебнется в крови.

Некоторые высшие руководители боевой организации эсеров, скорее всего, тоже догадывались о полицейских связях Азефа, но одобряли их. Регулярные аресты революционеров, не принадлежавших к их закрытому клубу, были весьма умеренной платой за тепличные условия, которые Ратаев и его преемники создавали для карманных террористов. Они игнорировали подготовку даже тех покушений, о которых им письменно сообщал Азеф, и вели себя «странно рассеянно», занимаясь розыском лидеров БО. Например, в 1903 году после убийства эсерами уфимского губернатора Богдановича был объявлен в розыск один из руководителей боевиков - Григорий Гершуни. Руководил операцией сам начальник охранного отделения полковник Зубатов (еще одно странное совпадение: после допроса в его кабинете в 1901 году легальный социалист Гершуни ушел в террор). Так вот, по телеграфу были разосланы фальшивые приметы, а все полицейские «по ошибке» получили не ту фотографию. Гершуни задержали в Киеве лишь благодаря тому, что начальник местного охранного отделения Спиридонович раньше встречался с ним в Москве.

Министр внутренних дел Плеве (он впоследствии погиб от эсеровской бомбы) писал однажды в докладной записке государю: «В данный исторический момент правительство ведет борьбу не только с кучкой извергов, которые могут быть переловлены, но с врагом великой крепости и силы... неким миром идей и чуждых нам ценностей...» Плеве имел в виду вовсе не революционные настроения в рабоче-крестьянской среде: пролетарии все еще не имели ни желания ввязываться в террор, ни средств его поддерживать. Речь шла о столкновении идей и интересов внутри привилегированной прослойки российского общества: новая буржуазная элита стремилась к реформированию общественного устройства, которое позволило бы ей влиять на политику. В стране абсолютной монархии, где в начале XX века не только не было парламента, но даже создание общественной организации представляло огромную сложность, буржуазия не имела никаких цивилизованных возможностей бороться за свои права. В результате эсеры-камикадзе оказались единственным средством напомнить правительству, что в стране не все довольны существующими порядками. Установлено, что БО получала регулярные взносы от капиталистов Мамонтовых, Морозовых и других. Возможно, и список своих жертв БО составляла с учетом интересов этих групп.

Борис Савинков, заместитель Азефа по террору, вспоминал, что Евно накануне убийства московского губернатора великого князя Сергея Александровича познакомил его с «князем NN, известным либералом», который пожертвовал на акцию несколько тысяч рублей и готов был предоставить сведения о маршруте движения великокняжеской кареты.

Перед покушением на реакционного царского министра Дурново (приговор ему уже был опубликован в эсеровской прессе) Азеф открыто пришел с визитом к идеологу либеральной буржуазии Милюкову. Спустя несколько минут, когда Евно уже ушел, раскрасневшийся Милюков рассказывал потрясенным знакомым, что «это чудовище» пришло к нему с просьбой раздобыть портрет Дурново. Такую фотографию можно было вырезать из любой газеты, ради чего в действительности знаменитый террорист приходил к Милюкову, осталось загадкой. Может быть, предлагал ему финансово поучаствовать в акции по устранению политического противника?

Азеф полностью держал в руках кассу боевой организации, не отчитываясь в расходах даже перед ЦК эсеровской партии. Современники вспоминали, что глава БО совершенно открыто вел жизнь миллионера: имел ложу в опере, содержал несколько роскошных особняков с прислугой, играл - причем очень успешно - на бирже. Удачные операции Азефа с ценными бумагами объяснялись просто: на котировки акций влияли организуемые им теракты. После убийства великого князя Сергея Александровича цены на рожь выросли на 40 процентов, а взрыв в варшавской гостинице «Бристоль» сбил цены на недвижимость.

В 1905-1906 годах страну за-хлестнула волна кровавого террора. Камикадзе Азефа совершили несколько десятков успешных вооруженных ограблений («эксов») и покушений на государственных сановников. В провинциях стали появляться местные БО. Возникли подразделения массового террора - эсеры-безначальцы и безмотивники, которые взрывали бомбы в дорогих ресторанах, вагонах первого класса и прочих «местах скопления прилично одетой публики». Империя пошатнулась: началась революция, усмирить которую удалось лишь с помощью учреждения Думы. Партия эсеров легализовалась, опубликовала во всех газетах адреса, по которым можно перечислять взносы, и тут обнаружилось, что БО в новом мире нет места. Спонсоры теперь тратили деньги на предвыборные кампании, а ЦК партии эсеров, который больше не зависел финансово от «эксов» и «гонораров» за теракты, начал поглядывать на боевиков свысока. Больше всего претензий к БО имел департамент полиции: никто из шефов Азефа не рассчитывал на то, что их «карманные террористы» раздуют такой большой пожар и к тому же станут излишне самостоятельными. Новый директор департамента полиции Лопухин изобрел изящный способ избавиться от Азефа и его головорезов. Террориста, что называется, с шумом «слили» легальным эсерам.

В мае 1906 года к социалисту-революционеру Бурцеву, издававшему исторический журнал «Былое», явился молодой человек по фамилии Баглай, который отрекомендовался довольно неожиданно: «По убеждениям я эсер, а служу в департаменте полиции». Он смог убедить Бурцева в своей искренности, а затем сообщил ему, что в руководстве БО действует опытный агент-провокатор по прозвищу Раскин. Бурцеву не понадобилось много времени, чтобы понять: Раскин и Азеф - одно лицо. Для проверки своих догадок он добился встречи с Лопухиным, и тот охотно сдал своего бесценного агента и даже согласился выступить на партийном суде эсеров. Но Азеф дожидаться решения суда не стал, скрылся за границей, прихватив кассу БО, в которой было по меньшей мере три миллиона рублей.

В Европе он жил не таясь. Однажды на одном из популярных курортов он познакомился с отдыхающими из России и представился им своим настоящим именем, которое было известно всей России. «И вы не боитесь, что эсеры вас найдут и казнят?» - удивились соотечественники. «Куда им, - отмахнулся Азеф. - Разве только наймут хорошего частного детектива».

Действительно, боевая организация перестала существовать почти сразу же после бегства руководителя. Евно Азеф, как и раньше, прокручивал деньги из партийной кассы на бирже, но на этот раз не столь удачно: в 1914 году разразилась Первая мировая война, и все его вклады в гособлигации Российской империи превратились в пыль. На остатки «террористических» денег Азеф открыл в Берлине корсетную мастерскую.

Павел Жаворонков. («Курьер»).