В начале реформ, в 1991 году, по приглашению министра Республики Корея Че Бен Ука я имел возможность работать в Институте леса. В мою задачу, как ученого, входила разработка технологии скоростной утилизации коры сосны для получения высококачественного компоста.

Кора сосны содержит трудноразлагаемый лигнин и смолу, обладающие антимикробной активностью. В этой связи в Южной Корее отходы хвойных пород подвергали компостированию в течение года, а то и более. Для крупнотоннажной обработки коры деревьев подобная обработка неприемлема: велики затраты.

Здесь были все условия для меня, как для ученого: превосходно оснащенная лаборатория, высококвалифицированные помощники. За короткий срок нам удалось изготовить микробную закваску, способную разлагать лигнин хвойных пород. Могу похвастаться: в настоящее время по моему проекту и технологии в провинции Канвондо действует самый крупный в Южной Корее завод. Его мощность - 70 кубометров переработанной коры сосны и выпуск более 30 тонн компоста в день. Материалы опытов по переработке древесных отходов обобщены в монографии, она была быстро издана.

В том же году по заказу одного из крупных птицеубойных заводов в городе Тэгу была сделана разработка по микробиологической очистке сточной воды и биологической дезодорации запаха, которая патентована в этой стране.

Во время работы в Корее на фармацевтической фирме «Тонг-А», куда я был приглашен для разработки технологии очистки сточных вод с высокой концентрацией органических соединений, распространилась молва о создании в Японии чудодейственного микробного препарата под названием ЕМ. От первых букв двух английских слов «Essential Microbes». Судя по рекламе, этот японский препарат содержит якобы десятки чудесных микробных штаммов. Они рекомендованы для лечения болезней растений, для резкого повышения урожайности и вообще обладают магическими свойствами для охраны окружающей среды. Ажиотаж дошел до того, что стали говорить, будто этим препаратом можно лечить и раковые заболевания.

Мне дали задание: провести анализ этого препарата. В результате было выяснено, что в нем отсутствуют почти все виды микробных штаммов, приведенных в рекламном перечне. Зато обнаружена масса банальных микробов, широко распространенных в воздухе, в почве, в воде - т.е. везде, где есть органические вещества. Этот препарат - ЕМ завозится, кстати, и в Россию под названием ЭМ-препарата. Распространяется и брошюра о его чудотворных эффектах.

На международной выставке по охране окружающей среды и на симпозиуме, проведенных в Сеуле и Сувоне в 1995-1996 годах, я делал доклады, в которых подверг критике микробные препараты японского производства. Эти выступления получили резонанс во многих префектурах Японии. В 1996 году меня даже пригласили работать в Японию в качестве... научно-технического консультанта.

За годы работы в Южной Корее и Японии мною поданы заявки на патенты более 10 изобретений, связанных с охраной окружающей среды. Разработана система агротехники без применения химических удобрений, пестицидов и оздоровления деградированных почв, защиты почвы и очистки загрязненной воды. Эти материалы использовались для чтения лекций во многих сельскохозяйственных ассоциациях Японии и обобщены в виде брошюры «Почему сейчас актуален микробиологический метод сельского хозяйства?».

В настоящее время эта система внедрена и с успехом используется. Увы, не у нас в России.

Что я увидел, работая за рубежом? Наука там, что называется, в почете. Научные разработки имеют целевую направленность и сразу - представьте - внедряются в производство. Государство крайне в этом заинтересовано. Не скрою: за границей я получил очень ценный багаж знаний и опыта. Они весьма пригодились бы и сегодня для решения в Приамурье экологических проблем. В частности, для уничтожения экотоксических веществ, в том числе хлорорганических, бензойных соединений, биоремедиации загрязненных и деградированных почв, рекультивации пирогенных почв и отвалов горных предприятий, очистки сточных вод, утилизации органических отходов и т.д.

Но что я увидел, возвратясь в Россию? Отношение академической науки к производству прежнее, как говаривал бывший наш директор М.Н. Бабушкин, это - «ползучий эмпиризм». Правда, добавилось новенькое. Теперь ученым говорят: «Ребята, заключайте договоры с кем сможете. И живите на эти деньги. А «чистая» наука... подождет».

Не знаю, включает ли правительство, администрация края научные наработки нашего института в планы экономического и хозяйственного развития Приамурья, только к своей нынешней работе я не чувствую настоящего интереса. Ни со стороны руководства института, ни со стороны лаборатории микробиологии, ни со стороны хабаровских предпринимателей. А - жаль.

По возвращении мне выделили наспех отремонтированную комнатушку - под кабинет. На просьбу по поводу обустройства кабинета, распорядились поставить старый стол (со следами жизнедеятельности тараканов) и колченогий стул. Это что, от институтской бедности? Не лучше и «климат» внутри лаборатории. В процессе защиты кандидатских диссертаций могут «забыть» человека, приложившего немало сил и времени в становление диссертанта, чье руководство и соавторство неоспоримы. Может, это «звездная болезнь»? К сожалению, конфликтные ситуации здесь - норма.

В свое время наша лаборатория считалась одной из лучших по оснащенности оборудованием. Его приходилось добывать по крупицам. Благодаря содействию академика Г.Б. Елякова, еще в 1974 году была получена биохимическая лаборатория японского производства. После посещения нашей лаборатории президентом АН СССР академиком А.П. Александровым нам выделили комплекс лаборатории польского производства и впоследствии (по содействию академика Г.К. Скрябина) сканирующий электронный микроскоп «Хитачи». Сейчас от этого оборудования не осталось ничего, кроме обшарпанных лабораторных столов. Нет никакой аналитической базы. Как же работать?

Не спорю: специалисты, ученые бывают разные по характеру. Сейчас все больше становится тех, кто склонен красиво говорить и публиковать свои «труды» где угодно, лишь бы «засветиться». Престижные научные журналы, публикации за рубежом - это не всякому по плечу. В мою бытность сотрудники лаборатории отдавали свои статьи в солидные центральные журналы («Микробиология», «Почвоведение», «Биотехнология», «Известия», «Доклады АН») и их печатали. Увы, все это в далеком прошлом.

...Меня и сейчас зовут в Японию, в Южную Корею. Есть приглашения из Тайваня, КНР, Чехословакии... Странно, но за рубежом к ученым относятся с большим уважением и вниманием, чем у нас. Отчего так, почему мы не ценим свой научный потенциал? Какой же ученый тогда нужен нашей науке?

ТЕН ХАК МУН, главный научный сотрудник лаборатории микробиологии ИВЭП ДВО РАН, доктор биологических наук.