Если на первом заседании краевой комиссии по помилованию почти всем обратившимся было в помиловании отказано, то в минувшую пятницу «на выезде» в женскую колонию в поселок Заозерный Хабаровского района верной половине обратившихся дали «вольную» или сократили срок.

«Вольную» - звучит слишком легко - ведь впереди утверждение этого решения губернатором края и президентом РФ - а склонялись к этому вердикту члены комиссии исключительно потому, что перед ними стояли осужденные к разным срокам женщины, имеющие детей до 3-х лет и попавшие за решетку исключительно по причине хмельного куража, дурной компании и прочих сопутствующих уродств непутевой и неустроенной жизни.

Вот Лилия З., 24-х лет, жившая после смерти родителей с братом в его крестьянском доме. По пьяной лавочке попросила закурить у несовершеннолетнего подростка на улице, тот не давал - отобрала пачку, беспричинно избила его. В компанию собутыльников чуть позже пришел отец пострадавшего - разбираться. Дружки Лилии, не церемонясь, дали отпор - били по голове жестоко и целенаправленно, так, что пострадавшего удалось спасти чудом.

Получила Лилия семь лет строгой зоны, Госдума скостила по амнистии еще год - так бы ей и париться в колонии, если бы не сын (осуждена беременной), которому вот-вот исполнится три года. А особенность этого жития с разделенной матерью в том, что после трех лет малыш из Заозерного, где он содержится в специальном доме, будет определен в дом казенный - куда, неизвестно.

Одиннадцать разных вопросов задали члены комиссии: есть ли специальность, чем будет погашать солидарный иск, причиненный здоровью того избитого до полусмерти человека, кто ждет дома, сколько писем написала брату, тетке... А в сопроводительной справке имелись и другие факты: почти за три года отсидки замечаний не имела, учится в школе, имеет шесть поощрений и... даже «является членом секции дисциплины и порядка».

Председатель комиссии М. Чугаевский ставит вопрос на голосование и объявляет: «Как и администрация колонии ходатайствует перед комиссией, так и комиссия перед губернатором о помиловании, учитывая, что вы осознали тяжесть содеянного, раскаялись и есть у вас ребенок, каждый день ждущий материнской заботы. Беритесь за ум. И не дай Бог - снова попасть за решетку! Повторного помилования не будет».

В другом случае комиссия вынесла положительное решение в отношении женщины - убийцы своего сожителя. История типичная: состояние тяжелейшего алкогольного опьянения, ссора, удар подвернувшимся под руку ножом. И снова - изучение всех «как» и «почему», характеристик администрации колонии, ответы на вопросы, ребенок, родившийся уже после ареста. Ничего нового эти тяжкие преступления не добавляют: полная потеря жизненных ориентиров, аффект, месть за нанесенное оскорбление, беспамятство, раскаяние слишком поздно, уже в камере, уже у следователя.

Они стоят в скромных зэковских халатах, надетых на свитера, на груди нашивка с фамилией, в глазах - надежда, слезы. Трудно, почти невозможно сказать, что это падшие спившиеся женщины - тех ведь сразу видно. Тогда почему, зачем нужно было терять человеческий облик, хвататься, в одном случае, за нож, в другом - долго бить кулаками и ногами. Нет ответа на эти страшные вопросы российской действительности.

Многим членам комиссии показалось: все-таки это были клинические случаи, ныне просящие за себя и за своих детей в стойкой «завязке» - и так достаточно уже хлебнули. Плюс характерные рассказы о мужском рукоприкладстве, пьянстве, преследованиях, унижениях, что тоже нельзя сбрасывать со счета.

Но было и другое. Просит о помиловании женщина, приговоренная за кражи и разбои к значительному сроку. У нее тоже малолетний ребенок, она тоже хочет на свободу. Но в чем вопрос? Да в том, что уже давно могла бы образумиться, остановиться, осмыслить свою непутевую жизнь. Могла сделать это сразу после условной меры наказания, могла позже. Не сделала. Так и продолжала бомбить квартиры, стоять «на стреме», подмешивать клофелин в водку незнакомым людям с целью их ограбления, снимать слепки с новых ключей и опять грабить, грабить... Что-то протестное сразу шевельнулось у всех ее слушавших, не договариваясь, члены комиссии повели речь об участии просительницы в хорошо организованной преступной группе, о рецидивном характере многих ее деяний. И отказали.

Покидая колонию, я видел любопытствующие взгляды собравшегося куда-то идти женского отряда. Кто-то попал сюда действительно случайно, по первой, что называется, ходке, кто-то закономерно. Мучил вопрос: мы помиловали тех, кто этого был достоин? А вдруг уже через короткое время «воля» для иных окажется тяжелым испытанием - что тогда: подвергнуть себя самоистязаниям, бичевать за ошибки?

И все-таки нет! Все-таки даже окончательно падший человек должен иметь шанс на сострадание. Ведь общество сильнее его, и, надо верить, шанс этот обернется добрыми всходами.

Сергей ТОРБИН.