Сергей Логинов. Чтобы не заметить успеха этого хабаровского художника, нужно очень постараться. Мастер ледовой скульптуры из нашего города второй раз занимает мировой трон в этом виде искусства. Но наш разговор состоялся не о его достижениях, а скорее о том, как он шел к ним по жизни.

Человек скромный, веселый, знающий всегда и во всем меру, с которым мы на «ты» уже много лет, дал интервью, прикатив на встречу на своей видавшей виды «Ниве».

- Скажи мне, художник, откуда ты родом?

- Мой род по отцовской линии - казацкий. Дед Кузьма прибыл на службу на Дальний Восток из Тобольска. Да так тут и остался. Выстроил дом в районе нынешней Корсаковки, взяв ссуду у зажиточного соседа. Долг возвращал уже после революции, на что сосед, угодивший в списки кулаков, сказал: «Куда мне эти деньги таперича?». Дед женился на местной красавице Варваре, и появился на свет мой батяня.

А мама Татьяна Ивановна Иванова приехала в Хабаровск еще совсем девчонкой из села Трусово, что на Алтае, - в большой семье (одиннадцать человек) решили, что ей тут выжить будет легче, и отправили к родственникам. Работала уборщицей и нянечкой в детском доме, в здании которого теперь геологический музей. Летом воспитанников вывозили в пригород. Там с отцом и встретилась.

Я второй сын в семье. Родился пятьдесят лет назад в селе Екатеринославка Амурской области, где отец проходил практику, учась в юридической школе. Мать уже донашивала меня, когда «добрые» люди ей соврали, что отца, уехавшего по делам в далекую деревню, «грохнули». И я «поторопился» появиться на свет прямо в избе.

- Что запомнилось из детства? Как потянуло к искусству?

- Жили мы на Красной Речке. Купались, рыбачили. Свобода! Но, конечно, работа по хозяйству - огород, куры, коза Лизка. Как все дети, любил рисовать, точнее, перерисовывать всякие картинки. Лет семи в погребе наткнулся на коробку с тюбиками масляной краски, которыми начал что-то мазать и красить. Краски эти остались с времен, в кои мой отец рисовал ходкие тогда коврики с лебедями и прочей красивостью, а мать продавала их на базаре, чтобы что-то было на столе. Уже школьником впервые увидел, как работает за этюдником «настоящий живой» художник. Это была соседская девушка-студентка, с которой меня, застенчивого, познакомил опять же отец. Тогда я понял, что рисовать - это серьезный труд, а то, чем занимался сам - ерунда. В восьмилетке повезло. Учитель рисования Сызранцев был новатор. Усложняя задачу, на стол ставил стул, сажал кого-нибудь из класса натурщиком, и мы творили. Мои стенгазеты и в десятилетке были лучшими в школе.

- И вот ты - студент худграфа...

- До худграфа я успел завалить поступление в технический вуз, и мечта родителей увидеть меня инженером не сбылась. Пожалуй, к счастью. А на родном худграфе завсегда собирался яркий народ. Все ребята колоритные. Оранжевые пиджаки, мятые брюки со следами краски. И все, как минимум, «гении». Нам был дорог дух свободы в творчестве. Учили нас не академики, но сильные преподаватели. Вспоминаю всех их добрым словом. Это Федотов, Бельды, Степанов, Фентисов, Гуриков, Амельянчик... Жил в общаге. Помню жаркие споры, веселые пирушки, пленэры. С тех пор друзья остались верные. Александр Михалевич, Виктор Андреев...

- Что тебе еще дал институт?

- Звание... лейтенанта. Нет-нет, да и вспомнишь нашу военную кафедру и сборы под Бикином. Мотопехота. Едем со стрельб, а отец-командир стращает-поучает: «Товарищи курсанты! Был у нас такой случай (с ударением на последнем слоге): так же постреляли и так же едем, а один оружие не проверил, а машину на ухабе тряхнуло (ба-бах!), и пуля снизу ему в подбородок вошла и из затылка вышла... Да... Хорошо, что не в живот!»

- Как началась твоя трудовая деятельность? Как пришел в «лед»?

- Поначалу метался. Типография, архитектурная мастерская, филиал института технической эстетики. Изучил все стадии проектирования - от задумки до защиты опытного образца. Теперь это здорово помогает. Потом, почувствовав какую-то тесноту, вместе с художником-дизайнером Леонидом Никитиным, с которым работали в паре, ушел в художественные мастерские. Занимались оформлением новогодних площадей. Тут мы и познакомились с Николаем Заверяевым, впоследствии главным художником города. Крепко мы с ним сдружились. Особенно после первой демонстрации ледовой аллеи, созданной китайскими мастерами в парке «Динамо» в 1990 году. Попробовали резать лед и мы. Многие пробовали и уходили. Труд тяжелый, материал коварный, холод... А нам понравилось. Потихоньку «обросли» инструментом, и пошло... Не сразу, но пришли успехи в Харбине - «бронза», «серебро», «золото». Потом признание на Аляске - «золото» чемпионата мира, в этом году опять золотая медаль, но уже без Коли...

- Как горько, что Николая Заверяева уже нет... Помнишь, как он любил петь? Народные... «Ты ж мэнэ пидманула...». Утесова... «Что это движется там по реке...».

- ...и нашего любимого с ним Владимира Высоцкого... «А у дельфина взрезано брюхо винтом, выстрела в спину не ожидает никто... Парус, порвали парус...»

Спрашиваю себя, почему он ушел так рано? Наверное, добрые и неравнодушные сердца изнашиваются быстрее. Хорошо, что его семья все же получила квартиру, которой он так и не дождался.

Помолчали. Спрашиваю Сергея под знакомый хрип барда: «Я не люблю, когда мне лезут в душу...»:

- Сергей, а как сложилась твоя личная жизнь?

- Ой, непросто. Первый брак распался. Такое бывает. Все мы ищем причины или оправдания случившегося с нами. Думаю, два лидера, да еще Рыба и Стрелец, не ужились характерами. Есть уже взрослая дочь Ольга.

Время лечит все. Теперь у меня новая, большая и крепкая семья. И с Еленой, она работает в управлении архитектуры мэрии, у нас полное понимание и двое детей - Сережка и Татьянка, погодки. Девять и восемь лет. Кстати, знаешь, какие девичьи фамилии у моих жен, бывшей и нынешней? Не смейся только. Волкова и... Зайцева.

...Семья у Сергея в самом деле большая. Шесть человек. Потому что живут в ней со своими детьми и внучатами два светлых человека - два отца-деда. Николай Кузьмич и Иван Иванович. Обитают все в небольшой квартире о четырех комнатках на первом этаже. Многие вещи в ней сделаны руками Сергея. На стенах - любимые холсты и фотографии. Посвистывают два попугайчика, Кешка и Лизка. Угол, громко сказано, гостиной занят этюдником. Здесь же все вместе, по старой традиции, трапезничают и принимают гостей. Совместные разговоры идут по всем направлениям.

«Как видишь, богатств не нажил, - посмеивается чемпион мира и автор флага и герба края. - Иностранные коллеги, когда мы говорим о своих домах, мне не верят: лукавит, мол, русский, потому что, имея такие регалии, так не живут».

- Сергей, есть возможность жить и работать за границей?

- Конечно, есть. Мне предлагали заключить контракт. Я принят в члены американской национальной ассоциации ледовых резчиков. Если ты нужен той стране, то у тебя будет все. Но тебя и выжмут до конца. А это надо? Побудешь в той же Америке и домой страшно тянет, как бы трудно тут ни было. Нет! Америка - для американцев. Мы другие. У нас (смеется) даже напряжение другое - двести двадцать вольт против тамошних ста десяти. Там разве что погостить с месячишко приятно, если баксы есть.

Но вот мой нынешний напарник Владимир Жихарцев (из бухты Провидения) прижился на Аляске. Рыбу и икру солит. Лося бьет на мясо. Огородик садит. Все, вроде бы, по-русски. А проблемы-то чисто американские: жилье, медобслуживание, свое дело нелегко вести... Жесткая страна. Там все чужое.

- Что запомнилось в последней поездке?

- Помню меры безопасности в Штатах. Перелет, переезд - сразу обыск. Руки в гору, ноги на ширину плеч... Весь инструмент был промаркирован специальными лентами... Не забуду американский «демократический» подход к проведению Олимпиады в Солт- Лейк-Сити и конкурса скульптур в городе Прово: места не разыгрывались, а выделялись. Теплынь. Работали вечер и всю ночь. Под ногами вместо ледяных осколков была вода. Утро. Приемная комиссия появилась лишь к полудню, когда изваяние «поплыло» и посыпалось - нам дали площадку на солнцепеке. Рядом рухнули сильные японцы. Первое место - «снежный» Таиланд. Второе - французы, которые привезли механизм и нарезали им кучу идеальных шаров изо льда. Третье, разумеется, - американцы... Мы повернулись и поехали в отель пить «Смирновскую». А потом улетели на чемпионат мира в Фэрбенкс, где «отомстили» - выиграли.

Я вот о чем размышляю. О технике исполнения. Есть признаки того, что скоро мастерство человека будет подменяться приспособлениями. Нажмут кнопку, и заработает какой-нибудь компьютерный резец... Я против. Есть на Аляске женская сборная команда шведки Барбары Бехм. Кроме нее там американка, индианка и русская Надежда Федотова, жена Жихарцева. Они напрочь отвергают всякие технические приспособления, считая, что должны работать только руки мастера. Пользуются изредка только электропилой, чтобы убирать большие массы льда. Высоких мест не занимают. Я с ними согласен. И все их за упорство уважают.

Хохмы? В команде из Красногорска был заслуженный художник России Белинский, очень похожий на бен Ладена. Мы предлагали американцам взять этого «террориста» и заплатить нам объявленную награду. Американцы почему-то жмотились...

- Какие планы?

- Летом буду красить холсты. Жить-то на что-то надо. Есть и заказ из Японии. А ближе к осени, как начнет холодать, знаю, зазвенит в голове будильник: «Ледовая эпопея близится!». И начинается другая работа. Мало найти идею, воплотить замысел в эскиз и лед - надо найти и спонсоров, чтобы поехать и титул отстоять...

Еще мечтаю, чтобы наша «Ледовая фантазия» своими зимними скульптурами вышла с площади на главную улицу Хабаровска. Чтобы труд художников чтили. Чтобы была во всем красота и не было вандализма.

- Предлагаю блиц. Договорились?

- Давай.

- Твои любимые русские художники?

- Левитан и Крамской.

- Книги?

- По искусству. Везу домой эти «кирпичи» отовсюду.

- Блюда?

- Борщ и пельмени. И чтобы не без этого.

- Девиз?

- Не врать никогда. Ни себе, ни другим.

- Что не любишь в людях?

- Зависть.

- Твой любимый анекдот?

- Анекдоты люблю... слушать. Разреши промолчать.

- Приятно быть чемпионом мира?

- Конечно. Очень! Душу греет то, что смог-достиг-победил. Это здорово, когда мой город уже знают и находят на карте мира люди из десятков стран.

...На пятидесятилетии Сергея Логинова в адрес юбиляра прозвучали стихи:

Лед и пламя... Все возможно!

Холод мыслей, жар сердец

Воплощает осторожно,

Завершив пробег, резец.

Это не повесишь в раме

И в музейный фонд не сдашь -

И не масло, и не камень,

Не металл, не карандаш...

Это радует и... тает,

Как в надежде ни кружись,

И собой напоминает

Человеческую жизнь.

Беседовал Михаил СВЕРДЛОВ.