Драматург Владимир Арро был весьма популярен в восьмидесятые годы - его пьесы ставили едва ли не все российские театры. И на сцене хабаровской драмы являлись его герои, достаточно вспомнить для примера спектакль "Колея".

Но, как говорится, было и прошло. Жизнь театральная непредсказуема, как, впрочем, и всякая другая. Драматург вновь оказался востребованным, старая пьеса была перечитана и снова пришла на сцену. Краевой театр драмы поставил спектакль по пьесе В. Арро "Пять романсов в старом доме" в жанре лирической комедии. Актер театра и теперь уже режиссер (есть у него и такое профессиональное образование) Владимир Паршев каким-то чутьем угадал сегодняшнюю потребность старой драматургии. Пьеса умная, тонкая, написана она лет двадцать назад. На этом спектакле можно не только улыбаться, но и поразмышлять о вечных ценностях. Постановщик выбрал подходящих к такой игре-импровизации исполнителей - это актер Игорь Митрошин (Бронников), заслуженные артисты России Людмила Сижук (Полина), Евгений Путивец (Касьянов), Сергей Лычев (Леонид), артистка Людмила Романенко (Ольга). Весомым компонентом спектакля стала музыка Моцарта и современных авторов. А пять звучащих в нем романсов сочинил хабаровчанин Константин Мосин.

...В старом петербургском доме еще в позапрошлом веке произошла трагедия. Живший в одной из его квартир поэт произвел роковой выстрел из-за неразделенной любви к актрисе Мариинского театра. Память об этом печальном событии хранят старые стены и дом, в котором проживает семья военного отставника. Дочь Оля собралась замуж. В квартире ремонт, бардак, стройматериалов не хватает (примета восьмидесятых). Неожиданно здесь появляется странный незнакомец в поношенных плаще, шляпе и, конечно, с потертым портфелем. Герой Игоря Митрошина ведет себя чудаковато, разглядывает стены, заглядывает по углам, ищет старинный камин и просится в соседнюю комнату...

Попытки прогнать "очкарика" не удаются. Жена бывшего военного Полина все-таки учуяла нечто любопытное в несвязных объяснениях Бронникова, работающего в каком-то литературном институте и занимающегося творчеством и личностью застрелившегося когда-то поэта. На квартиру не претендует, он всего лишь духовный наследник поэта. А в квартиру пришел потому, что узрел через окна начавшийся ремонт. Между тем квартиру эту рушить никак нельзя, наоборот, беречь ее надо, а не переделывать: тут живет сама история.

Такой вот зачин у этой комедии.

Позже появится еще один герой - будущий зять хозяев квартиры Леонид с набором стройматериалов, где-то ловко добытых или украденных, приревнует Олю к Бронникову, появится бутылка, рюмки, прозвучат первые романсы и назреет любовный конфликт. Но суть спектакля не в нем. Жизнь героев образуется и логически расставит все по своим углам.

Интересен в этом спектакле чудаковатый незнакомец по фамилии Бронников с его поисками следов своего нравственного "родственника" - поэта. Эта ностальгически светлая, щемящая нота главенствует в спектакле. Актер почувствовал эту тональность. "Смешной" интеллектуал словно бы опоил обитателей квартиры волшебными каплями для их духовного перерождения. Во втором акте такими "перерожденными" и предстают перед нами вчерашние обычные люди, простые небогатые петербуржцы. Постановщик перенес их в девятнадцатый век, одел кого-то в гусарский наряд, кого-то в красивые вечерние платья, в генеральский мундир, балетные пачки. Придуман этот "перенос" времени, мне думается, с одним умыслом: дать возможность героям ощутить себя не прежними обывателями, а людьми высокой духовности. Иными словами - дать им возможность вместе с нами заглянуть в глубины своих душ, где на самом донышке спит или дремлет у каждого из нас все доброе и красивое. Такая вот театральная аллюзия возникает на сцене.

Конечно, скоро герои вернутся к себе прежним, к преодолению жизненных, бытовых преград, к затянувшемуся ремонту своего жилья, к своим привычкам. Но что-то в их внутреннем мире все же щелкнуло, стрелка сдвинулась. И что-то там осталось. То, что будет заставлять припоминать случившееся, искать незаметно исчезнувшего из старого дома чудика Бронникова. В смешном и улыбчивом жанре зазвучала грустная лирическая струна. На которой и сыграна вся пьесса "Пять романсов"...

Неожиданно в спектакле прозвучала тема, на которой постановщики не акцентировали внимание: свою культуру, прошлое надо знать и беречь. Так называемые "новые русские", разбогатевшие непонятно как и на чем, почему-то полюбили жить в старых раритетных домах - архитектурных памятниках. Скупают их за любые деньги и усердно перекраивают облик по собственному разумению. Общественность протестует, возмущается, а обладатели тугих кошельков улыбаются. Бронников из хабаровского спектакля - человек-символ, противостоящий и нынешним нуворишам, которым до фени духовность и культура.

Несколько слов о своеобразном феномене краевого театра драмы. Войдя в затяжной капремонт (он еще не закончен), потеряв главного режиссера, он умудрился в заканчивающемся сезоне показать четыре новых спектакля. Зрители приняли "Невесту из Имеретии" - грузинская драматургия всегда дает возможность хорошо посмеяться, но без особых эмоций, на мой взгляд, отнеслись к появлению "Филумены Мартурано" и "Демарша Мендельсона". Все они, как и последний спектакль, поставлены в жанре комедии с различными оттенками. Жанр веселый, публика его любит. Театру проще его ставить, не терять таким образом зрителей и быть с репертуаром свежим, а не заезженным. Но комедия - не только жанр веселый, он еще и коварный - увлечь людей смехом нелегко. По крайней мере, в двух из названных спектаклей жанр теряет свои приметы, проваливается то в слезливую мелодраму, то в обычную драму. Понятно, что подобный репертуарный крен порожден нелегкими обстоятельствами, в театре все еще нет главного режиссера, на постановки приглашают людей со стороны или сами выкручиваются. Чеховский "Дядя Ваня", сохранившийся в репертуаре, - головная боль администраторов: как заполнить зал?

"Комедийный период" в драме, полагаю, носит характер временный. Быть может, постановка, о которой шла речь, это шаг из него.

А. Чернявский.