Один концерт Журавлева
Матвей Павлович Журавлев... Это имя хорошо знакомо многим хабаровчанам, и оно не забыто. В последние годы его звали дед Матвей. Чуть сутуловатый, с белой окладистой бородой и в большой ковбойской шляпе, автор популярной песни о Хабаровске. Не случайно ее записала фирма «Мелодия» на пластинку...
Но у Журавлева было немало и других замечательных песен, к сожалению, несправедливо забытых - лирических, шуточных. Он сам превосходно исполнял, аккомпанируя себе на гитаре, которой, кстати, владел виртуозно.
Я впервые увидел и услышал его совершенно случайно. Краевой комитет комсомола совместно с крайсовпрофом проводил в Хабаровске очередной семинар для воспитателей общежитий. В семидесятые годы подобные семинары проводились регулярно раз в год, собирались воспитатели со всего края, слушали лекции, беседы, встречались с интересными людьми, обменивались опытом работы.
И вот на одном из них нам предложили послушать песни Матвея Журавлева. Кто он - тогда никто не знал, и, если откровенно, особой радости по этому поводу никто не испытывал. За прошедшие три семинарских дня все порядком устали, у многих, прибывших издалека, и настроение было чемоданное - уже взяты билеты на поезд, на самолет.
Но на сцену вбежал веселый человек с гитарой. Тогда ни о какой шляпе не было и речи, не было и бороды - он был в светлом костюме, чисто выбрит, отутюжен, подтянут, с озорной улыбкой на лице. Певец сказал, что не задержит нас долго, так как прекрасно понимает наше состояние, и предложил выслушать только несколько собственных песен.
Пел он с задором и как-то сразу захватил аудиторию, которая его приняла и не отпускала больше сорока минут, награждая каждый раз бурными аплодисментами.
Вот тогда, открыв для себя этого замечательного автора, решил обязательно пригласить его к себе в общежитие, где бы он выступил перед рабочими-строителями. Из них очень немногие бывали на концертах, были и такие, кого и тягачом туда не вытянешь. Хотя раньше Хабаровск не был обижен гастролями знаменитостей.
Но чего греха таить - и тогда интересы большинства крутились, как и сейчас, зачастую возле бутылки с водкой. А искусство, что действительно обогащает, делает человека человеком, отступало на задний план.
Конечно, у нас в общежитии бывали известные в городе люди: писатели, преподаватели вузов, ветераны войны и труда, участники художественной самодеятельности. Приходили они по линии общества «Знание», а оплачивала их выступления жилищно-коммунальная контора треста №35. Такие мероприятия поощрялись и на проведение их выделялись средства.
Но Журавлев не входил в эту категорию, с ним следовало договориться лично. Я нашел его в Доме культуры завода «Энергомаш», где он вел уроки игры на гитаре, сказал, что был на его концерте, очень понравилось и хотелось бы, чтобы он выступил перед жильцами в общежитии в удобное для него время.
Он полистал настольный календарь и предложил в очередной вторник в 18.30.
- Сколько это будет стоить? - спросил я.
Он улыбнулся:
- Давайте договоримся так: я выступлю со своими песнями, а вы мне тоже подарите что-нибудь свое, сделанное своими руками.
Таким ответом он поставил меня в неловкое положение. На совете, когда мы обсуждали план мероприятий на очередной месяц, я сделал информацию о его выступлении на семинаре, и там решили оплатить как и положено. И когда после беседовали с ребятами в комнатах, никто не возражал. Но изготовить что-то своими руками - задача не из легких! Люди у нас были разных профессий: монтажники, бетонщики, плотники, сантехники, каменщики, плиточники, электрики - могут панель уложить, установить дверь, оконный блок, выложить стену, да мало ли чего еще... Но вот в индивидуальном порядке?
- А может, стул какой подарите, табуретку? - подсказывает Журавлев.
- Так у нас нет столяров, - объясняю. Он опять улыбнулся.
- Ну, вы подумайте!
К предстоящему концерту наш художник написал объявление, очень похожее на афиши, где рекламируют московских артистов - скромно, но крупными буквами фамилия гостя. Члены совета общежития, зная, как непросто собрать людей, еще раз обошли все комнаты и просили каждого не опаздывать.
Матвей Павлович пришел с гитарой минут за двадцать до начала концерта, ознакомился с вместительным красным уголком, опробовал звучание и остался доволен. Тут понемногу стал собираться народ. Но тянулись они, как жидкий ручеек. Он-то наверняка думал: раз пригласили, то ждут! А выходило совсем иначе. Летний день, духота, жильцы только вернулись с тяжелой работы: и ополоснуться надо в душе, и в буфете перекусить. И опять же, одно дело, когда тебя убеждают - стоит послушать, и совсем другое, что ты об исполнителе ничего не знаешь, а в комнате телевизор, ложись на кровать и гляди - комфортно!
Зал все же на треть наполнился, хотя время перевалило за половину седьмого, и вижу - гость с беспокойством посматривает на часы.
- Давайте начинать, - говорю, испытывая неловкость. Он меня очень хорошо понял, поднялся на сцену, и концерт начался. И вот звучит одна песня, вторая, третья под великолепный аккомпанемент гитары. Я стою возле входной двери и впускаю опоздавших только по окончании очередной песни, шепотом предупреждая каждого, чтобы заходили тихо, не отвлекая внимания автора.
А Матвей Павлович будто ничего и не замечает. И теперь каждая его песня на «бис», а в коридоре уже столпотворение, опоздавшие слышат, что творится в зале, и настойчиво стучат в дверь, требуя впустить их. И, наконец, зал набит битком.
- Ну, кажется, собрались все, - улыбаясь, грустно смотрит в зал Журавлев, - значит, можно и закончить.
Петь дальше он отказался, дав понять, что труд артиста, как и всякий другой, требует к себе уважения. Не тронул его, видимо, и наш подарок - дорогой сувенир, искусно сделанный из дерева корвет... Больше я не решался приглашать его к нам, хотя меня много раз просили об этом.
А. МИЛЬШТЕЙН.