«Мерседес» как символ ушедшей эпохи

Валентина Николаевна Катеринич - лингвист, кандидат филологических наук, преподаватель латыни. Окончила два университета. Она сегодня одна из немногих в Хабаровске, кто отслеживает местный литературный процесс. Не по долгу службы и не за деньги. По стремлению души. Валентина Николаевна рассказывает, что давным-давно, когда перед ней стоял выбор - стать литературоведом или лингвистом, она предпочла второе.

Потому что в те времена литературоведение занималось более идеологией, чем собственно литературой. В такие игры играть не хотелось, и молодая специалистка «спряталась» в своей языковедческой нише от недреманного ока цензуры и партконтроля. Но от себя все равно не спрячешься. И ныне, оказавшись в роли «вольного филолога», Валентина Николаевна занялась делом, о котором мечтала всю жизнь. Не имея никакого официального статуса, кроме преподавательского, она, тем не менее, заметный авторитет не только для местных начинающих авторов. Ее обзор дальневосточного литературного пейзажа несколько лет назад публиковал московский журнал «Знамя».

Валентина Николаевна показывает стоящую на ее столе пишущую машинку «Мерседес» - ровесницу первой мировой войны. Машинка мало что раритет, так еще и чудо техники тех дней. Она двуязычная, имеет сменную каретку с латинским шрифтом. На ней Валентина Николаевна написала свою кандидатскую, которую защитила в МГУ. Машинка из-за двойного шрифта некогда была предметом зависти других диссертантов. Катеринич пожимает плечами:

- Сейчас все продвинутые, работают на компьютерах. А я уж по старинке...

Валентина Николаевна, как и ее «инструмент», тоже не очень вписывается в наше торопливое, прагматичное настоящее. Читает все, что пишут местные авторы, - от маститых до абсолютно безвестных, пытается понять, что заставляет людей самых разных профессий и уровней дарования заниматься столь бесперспективным по нынешним временам делом и что получается в результате. Об этом и завязалась наша беседа.

К. Партыка: - Количество книг, книжек и книжиц, изданных в последние годы, исчисляется десятками; пишущей братии заметно прибыло, а писательских организаций теперь в Хабаровске аж две. Но не приходит на память ни одного крупного романа, ставшего за последние десять лет вехой изящной словесности. Профессия литературного критика исчезла сама собой, да и литературный редактор не очень востребован - в моду вошли издания в «авторской редакции». Книгу хабаровского литератора купить практически невозможно - на месте бывшего магазина «Хабаровская книга» теперь «Православная книга». Остался маленький стендик в центральном книжном магазине на площади им. Ленина. А нехитрый общественный опрос показывает: если у старшего поколения еще живы в памяти несколько местных писательских фамилий - в основном из прошлого, то молодое относительно литераторов-земляков по большей части пребывает в ничем не омраченном неведении. Что происходит сегодня с литературой?

В. Катеринич: - Литература, безусловно, вытесняется из общественного сознания, а писатели - из общественной и культурной жизни. Визуальные виды искусства доминируют. Как Лев Толстой сегодня никто не пишет - потому что читать никто не станет. Это диктуется идеологией рыночных отношений, когда гуманитарные ценности теряют свою актуальность. А также и многими другими причинами - темпом жизни, особенностями восприятия современного человека, приоритетом информации над отвлеченными размышлениями, стремлением получать конкретный образ, а не выстраивать его самостоятельно под влиянием художественного текста. Вот живописцы, например, переживают не худшие времена. Проводят выставки, на продукт их творчества есть спрос. Про телевидение, Интернет и комиксы я уж и не говорю.

К.П.: - Позвольте не согласиться. Книг на прилавках навалом, и покупатель на них находится. Но, обратите внимание, - это либо признанная классика, либо «развлекуха» всех мастей. И авторы все «раскрученные», из центра. Не потому, что в провинции нет талантов. Дело в том, что местная литература потеряла свою общественную значимость, престижность. Наконец, она просто не приносит издателям доходов, а авторам - средств к существованию. Кто же по году будет корпеть над романом, заведомо зная, что его если и издадут мизерным тиражом в несколько сот экземпляров, гонораров все равно не заплатят. А жить на что? Да и какой смысл страдать над строкой, если тебя мало кто услышит? Центр уже давно создал мощную книгоиздательскую индустрию, основанную на гигантских тиражах и широчайшей дистрибьюторской сети, опутавшей всю страну. Налажен и механизм «раскрутки» авторов. Если провинция в книгоиздательстве будет соперничать со столицами по правилам рынка, она обречена на проигрыш.

В.К.: - Мы привыкли жить в литературоцентристской стране. Литература у нас была всем - философией в том числе, а в XX веке еще и оппозицией режиму. Возьмите того же Солженицына. Это время закончилось, и литература переходит в план чисто эстетический. Вспомните термин «чистое искусство». Появляются методы и приемы, созвучные времени.

К.П.: - Но отчего сегодня, когда социальных, философских и тех же эстетических конфликтов, пожалуй, еще прибавилось и они стали острее, не появляются новые Солженицыны?

В.К.: - Да, современный писатель отвернулся от социальной действительности. Если не считать нынешних «почвенников» с их своеобразным подходом. Основным методом стал постмодерн, хоть и он клонится к закату. Значит, на него есть спрос. Прочитала недавно, что скандально известного прозаика Сорокина попросили написать по его книге «Голубое сало» либретто оперы для Большого театра.

К.П.: - Спрос на дурновкусие, тем более мастеровитое, был и есть всегда. Сегодня на самых высоких уровнях говорят о роли государственного регулирования «дикого» рынка, каких бы сфер он ни касался. Упаси Бог ностальгировать по временам «соцреализма» и писательской госкормушки. Но ведь духовное и нравственное развитие общества нельзя отдавать рынку вчистую. Иначе бесповоротно восторжествует «голубое сало». Я категорически против подачек писателям. Нужна осмысленная политика в том же книгоиздательском деле. И никакого велосипеда тут изобретать не требуется. На Западе, например, любому коммерческому издательству, выпускающему миллионными тиражами Стивена Кинга или Дина Кунца, выгодно наряду с ними издавать и некоммерческих авторов. Так устроена налоговая система. Напечатал какого-нибудь «яйцеголового» и сэкономил на налогах. Те же налоговые льготы позволяют заниматься некоммерческим книгоизданием университетам и колледжам. И меценатов у них хватает во многом по той же причине - выгоднее пожертвовать на культуру и искусство, чем вдвое платить налоги. Ничего подобного в России и в помине нет. А одними высокими идеалами книгоиздатель сыт не будет. Оттого и завалены прилавки всякими «Убийствами в темноте» и «Ловушками для хромого». Одним словом - все в шоколаде.

В.К.: - Ну уж не лукавьте. Вы же сами достаточно популярный на местном уровне автор детективов и триллеров.

К.П.: - Никогда не писал ни того, ни другого в чистом виде. Это, что называется, - голь на выдумку хитра. Кому сейчас нужны размышлизмы «о времени и о себе»? Оттого и выбирается такая удобоваримая жанровая форма. «Продвинутый» читатель закроет книгу и хитро усмехнется: эк чего он в контекст понапихал; детектив детективом, а по сути-то автор - хорошо ли, плохо ли, но говорит о серьезных вещах! А обычный читатель, проглотив занимательное чтиво, все равно задумается. Такой прием неплохо срабатывает, было немало возможностей убедиться.

В.К.: - Так мы с вами об одном и том же. Литература находит новые формы и методы воздействия на читателя, возможности пробиться к нему. И что тут удивительного? Вся русская литература - от Пушкина до Хармса - цепь «волшебных превращений». И то, что происходит сегодня, - взять того же Сорокина с его «клонами» или хотя бы ваши страшилки с «начинкой» - попросту объективно назрело. Литература переходит на некий иной качественный уровень, и это закономерно.

К.П.: - Согласен, но лишь частично. Это где-нибудь в Америке литературное творчество - ремесло и интеллектуальная игра. А в России поэт, как водится, больше чем поэт. Или он тоже постепенно переходит в разряд записных «развлекателей», наподобие ведущих телешоу?

В.К.: - Поискали бы вы ответ на свой вопрос в собственной писательской организации. Оставим в покое столицы. Я убеждена (и далеко не я одна), что провинция сегодня, как и всегда, сохраняет духовный ресурс страны. Вот вы тут говорили о бесперспективности писательского дела. А в Хабаровском региональном отделении Союза писателей России совсем недавно на собрании принимали новых членов. Аж шестерых сразу. Посмотрите, какая любопытная картина. В профессиональные литераторы стремятся самые разные люди. Юрий Ефименко - сын известного дальневосточного писателя, журналист, краевед, в прошлом депутат краевого Совета, Николай Семченко - тоже прозаик и журналист, Ирина Комар - работница пригородного сельхозпредприятия, а, по сути, бесспорно, замечательный поэт, Виктория Русскова - дочь дальневосточного писателя Владимира Русскова, корреспондент «Приамурских ведомостей», Юрий Теряев (литературный псевдоним Петр Гран) - бывший актер театра юного зрителя, Василий Ушаков - некогда деревенский паренек, пронесший удивительно лиричную любовь к родной рязанской земле через всю свою пеструю жизнь. Что же толкает их, таких творчески и по-человечески разных, к литературе? Понятно, что не материальные выгоды, которых попросту нет.

К.П.: - Человеку свойственно стремиться к личностному и общественному самоутверждению. Писательство - одна из его форм. А членство в СП - признание писательского профессионализма.

В.К.: - Думаю, не только. Журналисты в хабаровской литературе занимают все более заметное положение. Возьмите Александру Николашину. Замредактора и один из самых читаемых авторов «Молодого дальневосточника». А ведь нет - писала рассказы, повести, романы, печаталась в журнале «Дальний Восток». Стала членом СП. А Николай Семченко с его недавно вышедшим в журнале и отдельной книгой новым романом «Красный таракан, или Соглядатай» - это, на мой взгляд, явление в сегодняшней дальневосточной прозе. Не со всем у него можно согласиться, его философские концепции порой кажутся легковесными, но нельзя не констатировать - пришел прозаик. Выходит, одной газетной работы человеку мало. Писательство в данном случае скорее способ самовыражения, чем самоутверждения.

К.П.: - Когда-то корифеи советской литературы по такому поводу сокрушались: вот, пришел в писатели еще один, отягощенный высшим образованием. Литература, дескать, - творчество, журналистика - ремесло.

В.К.: - Творчество без мастерства малопродуктивно. И вообще, писатель в газете - это отдельная большая тема.

К.П.: - Да, равно как и газета в жизни писателя. По-моему, это два мало совместимых занятия.

В.К.: - Как сказать. Трагически погибшая не так давно в авиакатастрофе Лидия Гемма была талантливой поэтессой. Но, работая на ДВГТРК, своей передачей «Провинция» попала, что называется, точно в десятку. Поэт и журналист в одном лице. Или вот Анатолий Полищук. Работает в газете «Амурский меридиан» в жанре очерка, художественной публицистики. Порой и не поймешь, где в его публикациях кончается газетное ремесло и начинается писательское вдохновение. Он автор книги прозы, сейчас готовит новую. Газета для него - способ общения с читателем, но в то же время и источник средств к существованию. Кто скажет, что он не писатель? К тому же профессиональный в полном смысле этого слова, так как зарабатывает своим творческим трудом. Кстати, он, кажется, не член СП. Почему?

К.П.: - Помните у Булгакова? Коровьева и Бегемота не пускают в ресторан Дома Грибоедова, потому что у них нет писательских билетов. Бесы резонно недоумевают: у Достоевского тоже не было никакого билета, так он, что же, не писатель?.. Сегодня с писательскими союзами картина замысловатая. В разгар перестройки в Москве произошел идеологический раскол. Образовались два союза - писателей России и российских писателей. Даже с названиями вышла какая-то чепуха и путаница. Но после долгих лет борений столичные литераторы пришли, наконец, к выводу, что надо опять объединяться. Бондареву и Евтушенко, забыв старые распри, сделать это проще, хотя бы потому, что оба они личности и художники соответствующего масштаба. А вот в провинции картина другая. В Хабаровске, например, после московского раскола четверо писателей вышли из СП России и создали свою организацию - Союз российских писателей. Но дела у нового литсообщества не заладились. Четверо «блудных сынов» впоследствии вернулись в лоно родного СП. А новоиспеченная организация осталась, но без живых членов она грозила приобрести виртуальный характер. Исправили положение - приняли в новый союз тех, кому многие годы по причине «профнепригодности» отказывал в приеме старый. Как объединяться с ними, сегодня для местного отделения СП России - большой вопрос. Но справедливости ради отметим: планка приема в «старый» союз теперь тоже основательно понизилась - пропорционально общественной значимости писателей. Так что кто-то стремится узаконить свою принадлежность к писательской гильдии членством в СП, а кто-то, как Полищук, успешно обходится и без этого.

В.К.: - Тут уместно вспомнить ту массу полусамиздатовских книжиц, которые появились в последнее десятилетие. В основном это поэтические сборники. Есть очень любопытные, но много и откровенного стенгазетного любительства. Издать книжицу в какой-нибудь частной мини-типографии, имея несколько тысяч рублей, - сегодня дело несложное. Процесс это, скорее, социально-психологический, чем литературный. Но, с другой стороны, вспомните «серебряный век» русской литературы. Тогда тоже в огромном количестве выходили полукустарные поэтические книжки никому не известных авторов, большинство из которых забыто. Но из этой массы вырастали Блок, Есенин, Маяковский, Ахматова. Так что и здесь все идет своим чередом.

К.П.: - Но при нынешнем мизере местных профессиональных изданий эта пестрая масса формирует в провинции пониженный творческий уровень и восприятие его читателем как нормы.

В.К.: - С этим нельзя не согласиться. Когда-то большинство известных ныне хабаровских писателей дебютировали в газетах - рассказами, стихами. Газета была своеобразным пробным камнем и трамплином для начинающего литератора. А ведь тогда газет в Хабаровске было всего две: «ТОЗ» и «Молодой дальневосточник». Сегодня печатных СМИ появилось много. Но возьмите тот же «МД». Если вы и встретите изредка на его страницах некие литературные опусы, так лишь, говоря по-современному, в порядке стеба и прикола - ерничанья, насмешки, баловства. Газеты теперь соревнуются между собой по части новостей и сенсаций. Тоже по законам рынка. Но очевидно и другое: читатели устают от потока нервной информации. Быть может, прозу тех же Семченко и Николашиной они восприняли бы с не меньшим интересом, чем их публицистику? Вот тогда бы и формировались образцы литературного творчества соответствующего уровня.

К.П.: - Так что же, по-вашему, ждет местную литературу?

В.К.: - И не только местную. Думаю, что в будущем она и в писательском, и в читательском плане станет занятием элитарным. Как сейчас, например, симфоническая музыка. Плохо это или хорошо? Не знаю. Просто закономерно.

К.П.: - Быть может, и вы когда-нибудь поменяете свою машинку «Мерседес» на компьютер?

В.К.: - Вряд ли. У каждого поколения своя эпоха. А у эпохи - соответствующие атрибуты. У нынешней, например, «Мерседес-600». Но в грядущую я отправлюсь со своим старым «Мерседесом».

Беседу вел Кирилл ПАРТЫКА.