Писатели Европы на приеме у Сталина
В 20-е годы И. Сталин не встречался и не беседовал с какими-либо известными деятелями культуры из западных стран. В самом начале 30-х годов сам Сталин решил немного приоткрыть ту завесу тайны, которая окружала его в конце 20-х годов, порождая множество нелепых слухов.
Первым из известных литераторов, с которым встречался и беседовал Сталин, был, по-видимому, знаменитый английский писатель и драматург Бернард Шоу, нобелевский лауреат 1925 года.
В 1931 году 75-летний Шоу совершил кругосветное путешествие, посетил и Советский Союз. Бернард Шоу считал себя социалистом и другом Советской России; он приветствовал еще Октябрьскую революцию 1917 года. В Москве писателя ждал очень теплый прием, а 29 июля 1931 года его принял Сталин в своем кремлевском кабинете.
13 декабря 1931 года в том же кремлевском кабинете Сталин принял приехавшего в СССР немецкого писателя Эмиля Людвига. 50-летний Эмиль Людвиг был автором многих беллетризированных биографий: Наполеона, Гете, Рембрандта, Бисмарка и т.д. Беседа Сталина и Людвига продолжалась несколько часов и тщательно стенографировалась.
Беседа Сталина с Эмилем Людвигом была опубликована не только в газетах; через год она вышла в свет в качестве отдельной брошюры и затем много раз переиздавалась. Выбор собеседника в данном случае не был случайным. В это время в Кремле возник вопрос о написании популярной биографии Сталина. Свои услуги предлагал не только Емельян Ярославский, не отказался бы от такого поручения и Максим Горький. Но Сталин полагал, и не без оснований, что было бы гораздо лучше, если его биография будет написана одним из популярных европейских писателей. Эмиль Людвиг, вероятно, думал об этом, но так и не взялся за жизнеописание советского лидера.
В июле 1934 года Сталин принял в своем кремлевском кабинете знаменитого английского писателя Герберта Уэллса, книги которого хорошо знали и в Советском Союзе. 68-летний писатель был крайне обеспокоен в это время положением в мире, решил познакомиться с деятельностью двух людей, которые вызывали наибольший интерес и надежду в кругах европейской левой интеллигенции - Рузвельта и Сталина. В Москву Г. Уэллс прибыл вскоре после своего посещения Америки и встреч с Рузвельтом, который, как показалось Уэллсу, начал строить в США какой-то новый социализм. Уэллс убеждал советского лидера, что и в России можно и нужно строить социализм «по методу Рузвельта». Сталин отозвался о Рузвельте, как о «великом рулевом», который спасает капиталистическое общество, а не строит социализм. Эта беседа была опубликована тогда же в журнале «Большевик» (1934 г., №7). Всего через несколько месяцев после встречи в Кремле Г. Уэллс издал в США большую книгу «Опыт автобиографии», в которой изложил и свои впечатления от встречи со Сталиным.
Между тем вопрос о популярной и беллетризированной биографии Сталина был в это время уже решен. Над книгой о Сталине работал известный в 20-30-е годы французский писатель Анри Барбюс. 60-летний французский писатель был членом Французской коммунистической партии с 1923 года, и в начале 30-х годов он подолгу жил и лечился в Москве. Сталин трижды встречался в 1932-1934 гг. с Барбюсом и подолгу беседовал с ним, но подробности этих бесед не были в то время опубликованы. Книга А. Барбюса «Сталин» вышла в свет в феврале 1935 года в Париже на французском языке. К осени 1935 года она была переведена и на русский язык. Ее издали большим тиражом в мягком переплете в серии «Роман-газета». Именно Барбюс впервые написал, что «Сталин - это Ленин сегодня».
23 июня 1935 года по приглашению А.М. Горького в Москву прибыл Ромен Роллан, знаменитый французский писатель, нобелевский лауреат 1916 года, книги которого были очень популярны в Советском Союзе и издавались у нас большими тиражами, чем в самой Франции. Р. Роллан остановился в московском доме Горького, и здесь у него было много встреч с писателями, музыкантами, артистами. По своему обычаю Роллан вел подробный дневник своих встреч, впечатлений и размышлений. В этом дневнике месяц, проведенный в Москве, составил целый том - «Московский дневник», который был впервые опубликован во Франции только в 1960 году, а в СССР в 1989 году (журнал «Вопросы литературы», 1989 г., №№3-5). 28 июня 1935 года Сталин принял французского писателя в своем кремлевском кабинете и имел с ним большую беседу.
Беседа со Сталиным произвела на 70-летнего Роллана большое впечатление, о чем он потом не раз говорил и писал А.М. Горькому. Поражает в первую очередь крайняя примитивность всех восхвалений Р. Роллана в адрес СССР и его упреков по поводу отдельных «упущений» советских властей, но также примитивность и неубедительность доводов и объяснений Сталина.
Через несколько дней Сталин в сопровождении Ворошилова, Молотова и Кагановича навестил Горького на его даче в Горках, где в это время был и Ромен Роллан. Ужин был многолюдным и обильным, но Сталин по большей части молчал. Роллан записывал в своем дневнике: «Они много пьют. Тон задает Горький. Он опрокидывает рюмку за рюмкой водки и расплачивается за это сильным приступом кашля. Вечер показался мне очень утомительным и скучным». Впрочем, Роллан считал, что у его российского коллеги были основания для такого поведения; он называет его «медведем с кольцом в губе». «Несчастный старый медведь, увитый лаврами и осыпанный почестями, равнодушный в глубине души ко всем этим благам, которые он бы отдал за босяцкую независимость былых времен, на сердце его лежит тяжелое бремя горя, ностальгии и сожалений. Мне кажется, что если бы мы с ним остались наедине (и рухнул бы языковой барьер), он обнял бы меня и долго молча рыдал». Но и в этом предположении Р. Роллан, скорее всего, был не прав. Горький не был равнодушен к своему новому положению в СССР.
Следующим собеседником Сталина из числа великих европейских писателей был Лион Фейхтвангер, которого Сталин принял и с которым он очень долго беседовал в своем кремлевском кабинете 8 января 1937 года. Фейхтвангер приехал в Москву еще в декабре 1936 года, и программа его встреч и бесед в СССР была очень большой. Но после встречи со Сталиным перед этим немецким писателем, выросшим в богатой еврейской семье и бежавшим из гитлеровской Германии во Францию, открылись все двери и даже двери Октябрьского зала в Доме Союзов, где шел «открытый» судебный процесс над большой группой «троцкистов», во главе с Пятаковым и Радеком. Лион Фейхтвангер также вел в Москве подробные записи и, вернувшись во Францию, очень быстро написал и опубликовал свою книгу «Москва. 1937 год».
Москву Лион Фейхтвангер описывает как громадный город, который дышит удовлетворением и согласием, даже больше того - счастьем. Жители Москвы довольны своим процветанием, которое является не результатом благоприятной конъюнктуры, а результатом разумного планирования. Советская интеллигенция иной раз критикует отдельные недостатки в стране, но она вполне согласна с существующим порядком в целом. О Сталине Фейхтвангер писал с искренним восхищением. «Речи Сталина очень обстоятельны и несколько примитивны; но в Москве нужно говорить очень громко и отчетливо, чтобы это было понятно даже во Владивостоке. Поэтому Сталин говорит громко и отчетливо, и каждый понимает его слова, каждый радуется им, и его речи создают чувство близости между народом, которой их слушает, и человеком, который их произносит. В противоположность другим стоящим у власти лицам, Сталин исключительно скромен...»
Вероятно, последней из этой серии встреч с крупными писателями Европы в 30-е годы была встреча Сталина с известным испанским поэтом Рафаэлем Альберти и испанской писательницей Марией Тересой Леон. Сталин принял испанских писателей и антифашистов в Кремле 20 марта 1937 года и имел с ними продолжительную беседу.
В архивах, открывшихся в России после 1991 года, были обнаружены воспоминания переводчицы, которая помогала в беседе испанских писателей со Сталиным. Он обнаружил такое основательное знакомство с современной испанской литературой, что испанские гости были ошеломлены. Собеседники Сталина вышли из его кабинета, им совершенно покоренные.
Невольно возникает вопрос: в чем причина той слепоты, которую обнаруживали в 30-е годы в кабинете Сталина даже самые большие и проницательные писатели Европы? Этому было несомненно много причин. Сталинский режим умел хранить свои тайны. Но одна из главных причин состояла в том, что собеседники Сталина из левых кругов западной интеллигенции очень хотели и сами быть обманутыми. В 30-е годы в Европе шло мощное наступление фашизма. Гитлер уже победил в Германии, а Муссолини в Италии. В Испании шла гражданская война. Смертельная угроза нависла над Францией и Англией. И многим казалось, что только Советский Союз может спасти Европу от этой фашистской чумы. К тому же Ромен Роллан на физкультурном параде в Москве в июле 1935 года видел действительно счастливых людей. Я сам 1 мая 1936 года в первый раз в жизни прошел со своим отцом на демонстрации по Красной площади, я видел Сталина, и я был счастлив. Я был уверен тогда, что мы все живем в самой хорошей стране мира, и эти настроения стали постепенно исчезать только после того, как мой отец был арестован, а вся наша семья была выброшена на улицу из служебной квартиры. Нет смысла осуждать и нас, советских людей, и писателей Европы за все наши ошибки и заблуждения. Но мы должны извлечь уроки из нравственных и политических поражений прошедших эпох.
Рой МЕДВЕДЕВ. (Специально для «Тихоокеанской звезды»).