В новом кинословаре Иван Дыховичный назван «самым социальным режиссером нового российского кино». Выход в прокат его фильма «Копейка», очевидно, закрепит эту репутацию за автором «Прорвы» и «Музыки для декабря». Сейчас Дыховичный работает над сериалом «Деньги» на телеканале ТВС. Первые серии вышли в эфир, и тут же прошел слух, что руководство телеканала снимает «Деньги» с эфира, назвав сериал неудачным экспериментом. О дальнейшей судьбе «Денег», о «Копейке», о том, что такое «буржуазность» и почему Дыховичный так ее не любит, - в интервью с режиссером, которое он дал «Итогам.Ru».

- Иван Владимирович, так закрыт проект «Деньги» или нет?

- Нет. На канале не считают этот проект неудачным, просто над ним надо еще поработать.

- У канала нет возможности ждать, пока у «Денег» появится рейтинг. Просто ТВС ищет возможность их правильно позиционировать. Что ж, летом мы доведем свой продукт до конца и осенью выйдем более подготовленными. Мне кажется, что с точки зрения эксперимента, этот проект более чем интересен.

- А почему именно деньги стали героем вашего нового сериала?

- То, как люди себя позиционируют относительно денег, определяет их в системе социальных и человеческих отношений. На этом проверяется все. Эквивалент любому событию - деньги. Если мы говорим про успех радио, ТВ, прессы, то его определяет рейтинг или уровень продаж. Деньги являются сейчас властью на самом деле. Они людей объединяют или ставят по разные стороны баррикад.

- Что такое деньги лично для вас?

- Для меня - это возможность действовать так, чтобы мне было интересно жить. Но никоим образом это не развлечение, не удовольствие. Самые большие удовольствия и радости мы получали в жизни, когда денег не было.

- Все ваши фильмы, в том числе и последний «Копейка», явно антибуржуазны, а тут вдруг сериал с прямым обращением к зрителям: придумайте, как заработать деньги, придумаете удачно - сами заработаете...

- Неужели вы думаете, что мне может нравиться буржуазность? Мне нравится прогресс. Любой. Сегодня его стимулируют деньги. Но говорить, что деньги - единственная ценность? Мне кажется, сегодня люди уже понимают: деньги не решают все в этой жизни, хотя они и очень важная вещь. Нельзя жить пошло, вульгарно, буржуазно. В принципе, деньги сами по себе никогда не приносят никакой радости. Они возбуждают. Нам кажется, что они решат наши проблемы. Но они не решают. Они создают проблемы. Если вы умеете к ним относиться правильно, они могут сделать что-то важное для вас и окружающих. Но пока культуры обращения с деньгами в нашей стране нет. Да и в мире я видел очень немного примеров.

- В «Копейке» единственный положительный герой - нищий мастер Бубука, гений механики и запойный алкоголик. Бубука и есть герой времени, которого мы не видим, не знаем?

- Бубука не может быть героем времени. Просто потому, что для него в этом времени места не оказалось. Когда мне говорят: «Вот был единственный положительный персонаж, к тому же пьяница, и того заморозил!». Вы знаете, сколько таких людей я видел по стране? И что с ними происходило? Кем мог стать Бубука? Передовиком производства? «Новым русским»? Он понимает, что места ему нет. «Челноком» ему, что ли, ездить? Но Левша не может быть «челночником». И таких людей в России полно. Кто из них устоял - дай Бог им здоровья!

- Откуда, кстати, имя такое взялось?

- Это прозвище реального человека, который чинил машины. Наверное, его звали Миша или Коля. Но никто его так не звал. Звали - Бубука. Мне такие люди, как он, в сто раз более симпатичны, чем те, кто торчит сорняком из земли. Мы не только ничего не делаем для этих людей, но и не замечаем, что они вообще есть. Вот что больше всего меня удивляет. Удивительно, как у нас распространено презрение к народу, барство. Есть вещи, которые категорически непристойны. Самый шикарный Московский кинофестиваль был во время самой страшной войны - чеченской, в 1995 году. Когда наших солдат не кормили, не поили, здесь, в Москве, - вся страна видела это по телевизору - происходил пир во время чумы. Кем надо быть, чтобы такое придумать? Погуляли - и будет. Для людей что-то делайте. Иначе кончится тем же самым: русским бунтом - «бессмысленным и беспощадным».

- Как вы резко... Не любите наши кинофестивали?

- Я не очень верю в наши фестивали. С «Кинотавром» это тянется со времен «Музыки для декабря» и «Прорвы». Картина может нравиться или нет, но, по крайней мере, понимать разницу между тем, что делается с серьезными намерениями, и тем, что сделано на потребу дня, устроителям кинофорума нужно. Мне кажется, фестиваль «Кинотавр» этой разницы часто не видит. Что касается Московского фестиваля, то здесь история другая. «Копейку» смотрел один отборщик - Кирилл Разлогов, который позвонил мне после того, как я по телевидению сказал, что все международные фестивали направили заявку с просьбой, чтобы я прислал кассету с фильмом, и только Московский фестиваль не предложил показать картину. На следующий день он позвонил, посмотрел картину, сказал, что она очень интересная, но ее не поймут иностранцы. У нас, с одной стороны, квасные амбиции: мы самые духовные, у нас своя традиция, что нам эти иностранцы... И тут же, с другой стороны, говорится, что отечественный фильм не берут в конкурс потому, что его не поймут иностранцы. Сплошные парадоксы! Мало того. Картине даже не дали возможности быть увиденной во внеконкурсном показе. Ее выкинули отовсюду, чтобы Михалкова не раздражать. У нас ведь все по принципу примитивного крепостного уклада: барин знает, чего он хочет. Все остальные под барином ходят, ему служат. Расшаркиваются и выполняют его волю. Я в этом еще раз убедился. А поскольку хозяин этого фестиваля меня не знает как режиссера - он это объявил по телевидению, как мне рассказывали, - то слуги сочли за лучшее его не раздражать. Он меня не знает! Мы много лет дружили - в детстве, отрочестве, юности, потом будучи взрослыми. Но он забывает людей, которые говорят вещи, ему не очень приятные.

- С чего же начался ваш разлад с Михалковым?

- Мы разные люди. Я, честно говоря, не хочу возвращаться к этой теме. Его отношение ко мне - его личное дело. Но он не может свою симпатию или антипатию переносить на такое серьезное официальное государственное дело, как фестиваль. Меня порадовала реакция Леши Германа. Когда Герман узнал, что Михалков такого режиссера, как Дыховичный, не знает, а Сокурову советует получше фокус наводить, он мне позвонил и сказал: «Ну если наш первый секретарь союза не знает, кто такой режиссер Дыховичный, и дает такие советы Сокурову, возможно, ему не надо быть председателем Союза кинематографистов?». Но я считаю, что Михалкову как раз обязательно надо быть начальником, потому что для него главное - всегда быть при власти. Вот такая получилась история, может быть, не очень для меня веселая. Но пленка живет и дышит. Я не суечусь. Мне кажется, что эта картина сделана не на один год.

- В фильме «Копейка» вы рассказываете о трех десятках лет в истории нашей страны с улыбкой, хотя, пожалуй, это были не самые веселые годы...

- Когда проходит время, я даже самое горькое в моей жизни вспоминаю, улыбаясь. Кроме, конечно, смерти матери. Когда не страшно? Когда улыбаешься. Теперь не страшно. К чему в воспоминаниях надрыв? Я поражаюсь некоторым диссидентам, которые сейчас без конца вспоминают то время, тех начальников и злятся. Пафос, крики. Ничего этого нет, слава богу, проехали. Уже новые персонажи - и над этими посмеемся. Ведь мы останемся, а их не будет. Это хорошо бы понять всем нам. И если мы это почувствуем, то они исчезнут. Следующее поколение их не вспомнит даже, как не вспоминают тех, кто уже и в анекдотах перестал существовать.

- Ладно, в фильме вы посмеялись над диссидентами 70-х, но Владимира Высоцкого-то почему не пожалели?

- Я думаю, что ничего нет омерзительнее, чем припудривать и приукрашивать историю. Когда-то я играл на Таганке роль Пушкина в спектакле «Товарищ, верь...». У нас там было пять Пушкиных. Среди них Рамзес Джабраилов, маленький такой. И начальник один, увидев Рамзеса в этой роли, заорал: «Как вам не стыдно, вы из нашего кумира делаете посмешище какое-то!». Но Рамзес-то Джабраилов был 1 метр 63! А Пушкин был 1 метр 53, что, понятно, его величия никак не умаляет. Понимаете? Я Володю очень люблю. Но люблю его таким, каким он был. Он - эпоха. Сначала из всех окон слышался его голос. Потом - замолчали, будто вообще его не было. Потом опять вспомнили, и вдруг оказалось, что все его знали, парились с ним в бане, сидели на одной школьной парте длиной четыре километра. Да, я признаю, что пока ничего лучше того, что сделал Володя в этом жанре, нет. Но многие считают, что сделал он это и был таким талантливым человеком только потому, что сильно пил. Нет! Это он погиб из-за того, что сильно пил. А вот то, что Володя не написал ни одной строчки в пьяном виде, - это точно, за это я могу руку дать на отсечение.

- Вас упрекают за то, что в «Копейке» с экрана матерщина звучит...

- У меня такое чувство бывает, что люди никогда не слышали матерных слов, не видели пьяных, никогда не нарывались на грубость. Оказывается, мы очень нежные и не хотим этого замечать... Всем кажется, что литература и кино должны показывать положительного героя в хорошей жизни. Но это же смешно. Вспомните произведения Гоголя, Щедрина, Достоевского. А у нас получается, что если человек не пишет гимны, он Родину не любит и безнравственный.

Ж. ВАСИЛЬЕВА, «Итоги.Ru».