5 ноября вступил в силу новый федеральный закон о внесении изменений и дополнений в Уголовный, Уголовно-процессуальный и Административный кодексы Российской Федерации. Законодатели отчасти согласились с расхожим мнением, что вор должен сидеть в тюрьме, - не прошло и полгода.

Журналисты (в том числе и автор этих строк) не раз писали (а правоохранители-практики просто криком кричали), что начавший действовать с нынешнего июля новый УПК создал поистине парадоксальную ситуацию. Кража, хищение или мошенничество на сумму менее пяти минимальных размеров оплаты труда перестали быть уголовным преступлением и перешли в разряд административных правонарушений со всеми вытекающими отсюда последствиями. При этом до означенной суммы в 2250 рублей не дотягивал не только реальный размер пенсий, но во многих регионах и среднемесячная зарплата. Из чьих, интересно, доходов исходили в данном случае законодатели, устанавливая понятие малозначительности?!

Последствия не заставили себя ждать. Борьба с карманными кражами потеряла смысл, и в крайУВД всерьез заговорили о ликвидации соответствующих оперативных подразделений. Пенсионеры, из квартир которых умыкнули последнее, со своим заявлением могли получить в милиции «от ворот поворот» на совершенно законных основаниях. Кражи сельхозпродукции с дач, и без того давно ставшие бичом садоводов-любителей, приобрели едва ли не легальный характер. Ничего, по сути, не грозило похитителям велосипедов, детских колясок и прочей «мелочевки».

Там, где самоустранился закон, вступил в силу самосуд, сообщения о котором посыпались все чаще. Наша газета летом этого года писала о частных охранниках, именовавших себя «дальневосточными казаками», которые в Краснофлотском районе краевого центра насмерть забили дачного воришку.

Уголовные дела, прекращенные «за малозначительностью», следователи тащили на утверждение прокурорам, без преувеличения, мешками. Безнаказанность способствует совершению новых, куда более опасных преступлений. «Гуманная правовая инновация», заимствованная у развитых стран Запада, привела лишь к росту криминального рецидива и социального напряжения в обществе. Кстати, проблема эта возникла еще в 1998 году, когда положение о пяти «минималках» было внесено в тогдашний Кодекс об административных правонарушениях. А с увеличением минимальной оплаты труда до 450 рублей нижний порог уголовно наказуемого ущерба, причиненного преступниками, попросту утратил связь с реальностью.

Понятно, что упомянутые «реформации» осуществлялись в столице. Как выяснилось, дальнозоркость господ депутатов Госдумы и высоких госчиновников не распространялась за пределы Садового кольца. Но местные-то правоохранители позволить себе розовых очков никак не могли. Ведь не замечать воровства отнюдь не значит победить его. В Хабаровске на этой почве возникли нешуточные коллизии. Одновременно с введением в действие нового УПК появился документ, подписанный прокурором края В.И. Богомоловым, обязывающий работников милиции возбуждать уголовные дела по всем фактам «мелких» краж, хищений и мошенничеств, искать преступников, а уж потом решать, что с ними делать. С юридической точки зрения решение довольно спорное, но вполне обоснованное и крайне необходимое с позиций защиты населения. Как и следовало ожидать, в ОВД оно вызвало бурное неприятие. Замначальника крайУВД А.А. Павлинов даже издал собственное распоряжение, предписывающее не выполнять приказ крайпрокуратуры как не соответствующий закону. Случилось так отнюдь не по причине недобросовестности милиции и ее руководителей. Ведь главным критерием оценки милицейской работы по-прежнему остается формальный показатель раскрываемости преступлений. А прокурорский приказ «обваливал» этот показатель напрочь. Следователям и оперативникам предстояло работать «на корзину»: возбуждать тысячи уголовных дел, тратить время и силы на розыск злодеев, которые заведомо не понесут уголовного наказания и никак не повлияют на пресловутый «процент раскрываемости». ОВД такой роскоши позволить себе попросту не могут.

Стоит ли говорить, к какому результату приводит выяснение отношений между правоохранительными ведомствами?! Но спор, наконец, благополучно разрешился. Новый федеральный закон снизил сумму уголовно наказуемого материального ущерба до одной минимальной оплаты труда, то есть на сегодня - до 450 рублей. Кроме того, в соответствующие статьи УК внесены существенные поправки. Независимо от ущерба, пусть он составляет хоть рубль, уголовной ответственности теперь подлежат лица, совершившие кражу: в группе; неоднократно; из жилища; «из одежды, сумки или другой ручной клади, находившейся при потерпевшем,.. с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище». Не вдаваясь в тонкости юридической терминологии, отметим, что уголовную ответственность теперь влечет практически любое хищение. А отягчающий признак «в особо крупных размерах» будет устанавливаться, исходя из материального положения каждого конкретного пострадавшего. Впрочем, говорить, что проблема решилась сама собой, несправедливо. Правоохранительные органы страны буквально засыпали законодателей своими комментариями и предложениями на этот счет. Странно, отчего эти прописные истины изначально составили для законотворцев тайну за семью печатями? Ведь они почти точь- в-точь содержались в прежнем УК, отнюдь не устарели и соответствовали практике.

«Хеппи-эндом» можно было бы и закончить. Но как-то не получается. Потому что возникают больные вопросы. Четыре месяца, а если считать с момента поправки в Административном кодексе, четыре года потребовалось для того, чтобы привести лишь одну норму законодательства в соответствие с действительностью. А сколько «нестыковок» еще ждет своего разрешения! И сколько времени для этого понадобится? За недолгий срок существования новый УПК уже пестрит поправками и дополнениями. Но вопросов к нему у практиков не убавляется. Каким становится качество расследования уголовных дел в условиях такого «зыбкого» закона, вам расскажет любой юрист. А негативные последствия этого может ощутить на себе каждый гражданин. Кто и как сумеет подсчитать материальный, а в особенности моральный вред, причиненный подобными «законодательными экспериментами»? Ведь кабинетные изыскания составителей уголовного, административного и процессуального законодательства обернулись вивисекцией на живом организме общества и лишь приумножили его скептическое отношение к власти. Насколько адекватна такая цена вполне закономерному, но поспешному и непродуманному стремлению соответствовать принятым в цивилизованном мире правовым стандартам? В какой степени осведомлены о реалиях современной российской жизни высокие государственные мужи, призванные решать судьбы страны и заботиться о благосостоянии народа? И в какой мере они готовы считаться с этими реалиями? Реформа ЖКХ, например, демонстрирует лишь стремление жилищных ведомств взимать стопроцентную плату при «пещерном» качестве услуг.

В силу специфики столичной жизни «недальновидность» московских депутатов все же как-то объяснима. А что думают по этому поводу и какие позиции отстаивают в Федеральном собрании депутаты от нашего края? Услышать их комментарии избирателям-налогоплательщикам, думается, было бы небезынтересно. Ведь, по словам специалистов правоохранительных ведомств, вопрос минимального уголовно наказуемого ущерба - лишь капля в море проблем и противоречий нынешнего законодательства, решать которые надо незамедлительно. Потому что от них страдают не только отдельные жертвы криминала или ведомственного произвола, но и престиж государства в целом.

Кирилл ПАРТЫКА.