Чужие родные

Санта-Клаус. Санта-Клаус. Если вы думаете, что только он один может исполнять детские желания, то глубоко заблуждаетесь. Наш Дед Мороз не хуже, а может, и получше это делает. Вот в прошлом году Надя написала ему, что хочет иметь куклу, и в Новый год он пришел в детский дом и принес такую раскрасавицу в пышном розовом платье, что всем девочкам тоже захотелось подержать ее в руках и послушать, как нежно и печально говорит «мама» (наверное, она тоже была детдомовская). Даже Надин друг Алеша, когда все разошлись, взял куклу и внимательно вслушивался в одно-единственное, но такое важное слово - мама.

У Нади тоже есть мама. И папа. Но они теперь ей неродные. Их лишили родительских прав за то, что пьяницы и о детях не думают. А папа, тот вообще схватил девочку и хотел бросить под колеса машины. Вот тогда и стала Надя жить с дедом-бабой. Хорошо было. С дедушкой они подолгу гуляли по бульвару, а бабушка пекла вкусные пирожки.

Когда бабушки не стало, дедушка обнял Надю и спросил:

- Ну как жить будем, Белочка?

- Проживем. Ты блины будешь печь, а я пол подметать и посуду мыть.

Так и жили. Внучка старательно занималась уборкой - аж пыль до потолка от ее швабры. Увидела свою туфельку (другой почему-то рядом не оказалось) и точным футбольным ударом загнала ее под диван.

Дедушка, конечно, пек блины, но все чаще сидел на своей низенькой скамеечке, курил, о чем-то думал и кашлял.

- Дедушка, не кури ты, - увещевала Надя, - а то заболеешь.

А он все курил и кашлял. Потом писал что-то. Сказал, что заявление, чтобы Надю взяли в детский дом.

Вскоре пришли две тети и увезли ее. И стала она жить с другими ребятами. Хорошо там. Игрушек много, их надо потом на место складывать. Обеды вкусные, совсем как у бабушки.

А дедушка Юра приходил к ней с гостинцами. А потом присылал конфеты по почте - очень ноги стали болеть, не мог сам принести. Он все думал о своей Белочке, хоть и была она ему не родная по крови. Но самая близкая по духу. Все писал бумаги, чтоб его квартира после смерти досталась Наде. Собственноручное завещание написал. Посмотрела я эти «бумаги», и сомнение появилось. Пошла к адвокату. Та согласилась прийти к ветерану войны и составить завещание по всей форме. Посмотрела на его документы, печально головой покачала:

- Не могу составить завещание, многих документов нет: о приватизации, ордера на квартиру. Даже паспорт исчез.

- Да не исчез он, - убежденно сказала Надя. - Его моя мамка украла. Приезжала, с дедом водку пила, а потом забрала всю пенсию вместе с паспортом.

Надо восстанавливать все это. А ноги у Юрия Павловича совсем отказывают. Да и неудивительно: в будущем году 80 лет стукнет. Всю молодость на фронте пробыл. Однажды взрывной волной его заживо землей накрыло. Потом уж другая часть его нашла, в госпиталь определила. Много месяцев колдовали над ним врачи, от контузии лечили и вылечили. Руки-ноги целы, голова тоже...

Домой после госпиталя приехал, а там похоронка на него. Погиб, мол, геройски и похоронен со всеми воинскими почестями. Заплакал. Вокруг него тоже слезы, смех, объятия. Взял солдат ту страшную бумажку, в карман спрятал. До сих пор хранит. Говорит: талисман жизни.

А дело с завещанием подвигается. Но с большим скрипом. Плохо смазанные шестерни чиновничьей машины крутятся медленно, часто пробуксовывают. Надо ходить, добиваться, а ноги не идут.

Все мысли только ней, о Наде. И видит ее очень редко. Причина та же - ноги.

Так и живут в Хабаровске два одиноких человека. Одна сиротой при живых родителях. Другой - чужой, но самый родной дедушка. Надя уже ходит в школу и уже сама может ему писать: «Дедушка, я тебя очень, очень люблю».

Заветная мечта ветерана - оставить внучке жилье и хоть этим помочь ей в дальнейшей жизни. Надеемся, что мечта осуществится. А иначе будет несправедливо.

Ф. РУХЛОВА.