Сено для коровы в том памятном году косили на левом берегу Амура. Отец жил в им самим устроенном таборе, а мы, трое братьев и сестренка, приезжали к нему на выходные. Скошенная трава стала подсыхать, ее сгребали и копнили в стога. В воскресенье вечером собираемся домой.

Был чудесный вечер. На моторной лодке вышли из Тунгуски и стали подниматься к железнодорожному мосту. Лодка шла легко и свободно, смастерил ее старший брат, корабел по специальности. Мы уже предвкушали домашний ужин, как вдруг забарахлил мотор. Выяснилось, что в походных условиях ничего сделать нельзя. Придется добираться на веслах. Солнце давно село, стало темнеть. Переправляться на веслах через Амур, где он необъятно широк, и днем-то непросто, а тут наступила ночь. Течением нас то и дело сносило в сторону. Решили подняться до самого моста и держаться его опор. Преодолели один пролет, второй. Добрались почти до середины реки.

Старший брат Василий неожиданно бросил весла и стал прислушиваться. «Кажется, что-то движется прямо на нас», - сказал он. Все стали пристально всматриваться в кромешную тьму. «Если это корабль, он должен быть с сигнальными огнями», - рассудил средний брат Николай. Все вроде бы правильно, но на душе стало тревожно.

Вспомнилось, как в августе пятьдесят четвертого года погибли четверо десятиклассников. Двое из них учились в нашей школе. В то лето они работали вожатыми в пионерском лагере. После отбоя поехали кататься на лодке с девчонками. На них налетел колесный пароход, судно шло без огней. Ребята из разбитой лодки попали под лопасти колес. Капитана судили, ему грозила высшая мера наказания, но мать одного из ребят попросила не делать этого - и так довольно смертей.

Василий предложил вернуться назад, Николай настаивал на том, что надо торопиться преодолеть опасный участок. На нашем маленьком корабле возник бунт. Наконец я не выдержал: «Прекратите спор, делайте же что-нибудь!». Вдруг Николай закричал, что видит контуры большого судна, и налег на весла. Старший брат стал делать то же самое. Минут пять проходит в полном молчании, слышно лишь учащенное дыхание гребцов. И вдруг из темноты на нас буквально наваливается черная громадина, которая едва не задела нас бортом.

Падая от усталости и пережитого ужаса, мы, переступив порог дома, завалились спать. Мама, которой мы ничего не сказали, даже обиделась, что приготовленный ею ужин так и остался на столе нетронутым.

А. Олейник.