В политических «верхах» России все больше людей в погонах - это легко заметить невооруженным взглядом. Сотрудник Института социологии РАН Ольга Крыштановская закончила работу, в которой исследуется качественный состав «правящего класса» России при президентстве Владимира Путина. В интервью «НГ» она назвала милитаризацию элиты основной особенностью формирующейся системы власти.

- Ольга Викторовна, при Ельцине страной все еще руководили люди, вышедшие в основном из брежневской номенклатуры. Насколько ощутимо присутствие этих кадров в путинском истеблишменте?

- Их доля практически не изменилась. Произошла естественная возрастная ротация: убыли ветераны брежневского партаппарата, на их место пришли бывшие комсомольцы, советские хозяйственники, силовики. И в целом эта группа сохранила свои доминирующие позиции - 77% нынешней государственной элиты имеет старое номенклатурное происхождение. Существенные изменения произошли в другом сегменте политического класса - в том, который образовался в начале 90-х благодаря вторжению во власть «варваров» - людей, проникших извне системы. Это было время «открытия элиты». Система внезапно разомкнулась и впустила «случайных людей», пришедших из науки, из трудовой, как принято было тогда говорить, интеллигенции, из диссидентских кругов... Я называю это «элитой Большого скачка». Так вот, при Путине происходит «закрытие элиты». Ельцинские «варвары» фактически уже вытеснены на периферию политической жизни, в ротации элиты восстанавливается системность, основой которой является жесткая иерархия. Сегодня из завлабов в министры уже не берут. Сначала нужно посидеть в замминистрах, а до этого - поруководить департаментом.

- Между тем, сам Путин пришел в Кремль по другой лестнице...

- Да, в отличие от Ельцина Путин тоже из «людей Большого скачка». Как и большинство кадров, которые он привел с собой. Тем не менее, попав в элиту со стороны, по случаю, он теперь делает все, чтобы перекрыть этот канал.

- Начинается кадровый застой?

- Я не назвала бы это застоем. Распространенное представление о том, что Путин неохотно обновляет высшую бюрократию, ошибочно. По моим данным, персональный состав элиты федерального уровня при нем обновился на 24% - это немало. Другой вопрос - откуда и как рекрутируются новые кадры.

- Вы провели инвентаризацию земляков президента?

- Да, насчет питерских молва не ошибается. По моим подсчетам, доля земляков президента в нынешней государственной элите - более 25%. У меня есть данные по днепропетровской и молдавской группировкам, известным во времена Брежнева, по ставропольской и свердловской, существовавшим при Горбачеве и Ельцине. Нынешние питерцы - самое многочисленное из элитных землячеств. Я, однако, не думаю, что место рождения - столь уж важная социальная характеристика. Во всяком случае, «путинский набор» имеет более существенный отличительный признак - по преимуществу новобранцы рекрутируются из числа силовиков и в первую очередь - из чекистов.

- А как же бизнесмены? Выходит, напрасно писали, что они «рвутся во власть»?

- Выходцев из бизнеса, конечно, стало намного больше. Мы ведь сравниваем сегодняшние реалии с тем временем, когда и бизнесменов еще не было. Но этих людей, в отличие от силовиков, во власть никто не ведет, они проходят сами и в массе своей начинают карьеру с низших ступенек иерархии. А силовики сразу попадают на верхние этажи. Механика простая: Путин пришел на самый верх, и его люди последовали туда же.

- Можно назвать основные места гнездования этих выдвиженцев?

- Я бы затруднилась сказать, где их присутствие незаметно. Пришельцев с Лубянки, из Минобороны, из МВД полно в администрации президента, ими на 15% укомплектован Совет Федерации, они возглавляют каждый десятый регион. Очень мощно эта корпорация представлена в нынешнем «политбюро», каковым можно считать Совет безопасности РФ. Здесь военным принадлежит более половины мест. Но самой милитаризованной структурой являются, конечно, аппараты президентских полпредов - они укомплектованы силовиками на 70%. Если учесть, что полпредства координируют деятельность всех силовых ведомств в субъектах Федерации, то можно себе представить, какими возможностями мобилизации обладают эти вроде бы периферийные, неконституционные центры власти. Но, повторюсь: милитаризация коснулась всех институтов государства. В большинстве гражданских министерств хотя бы один из замминистров - при погонах. В аппарате правительства этих кадров - почти четверть штатной численности, очень сильные «военные группировки» в Минсвязи, в Минпроме, в Минэкономразвития...

- В МЭРТе? Так вот кто прокладывает либеральный курс!

- Мне думается, их туда внедрили не за этим. Скорее всего, они заняты своим привычным делом - «приглядывают» за учреждением. Их обучали «контролировать ситуацию», охранять вверенный объект. Прокладывать курс - не их конек. Там, где они прежде служили, творческое отношение к заданиям начальства не поощряется, поэтому склонность к творчеству не является профессиональной чертой людей в мундирах.

- Проявляют ли силовики интерес к партийным структурам?

- Судя по руководству «Единой России», да. Я наткнулась на весьма интригующую вещь: мироновская Партия жизни построила свои ячейки в регионах на базе частных охранных предприятий. А что такое - эти ЧОПы? Сплошь и рядом они создавались офицерами, уволенными из КГБ, для бывших чекистов это стало основным местом трудоустройства. Не надо думать, что ЧОП - это «кооператив сторожей», в процессе конкурентного отбора многие из них превратились в «полноформатные» службы безопасности, которые выполняют весь цикл работ: сбор и анализ информации, детективные услуги, слежка, вербовка, развертывание агентурной сети и т.д. Как правило, они поддерживают связь с материнской организацией, пользуются ее ресурсами. При определенных условиях они могут действовать как единая система. Я ожидала, что над ЧОПами рано или поздно появится общественно-политическая «надстройка», потому что люди, там работающие, совсем не прочь вновь послужить государству. Из бесед с ними у меня сложилось впечатление, что они заждались приказа. Они накопили вагоны досье, секретных папок хватит на всю нынешнюю и вчерашнюю элиту, этот капитал «просится в дело» - нужна только отмашка. Партия спикера Совета Федерации, похоже, пытается стать той самой «надстройкой».

- Зачем и от кого они ждут отмашки?

- Ну это понятно: ждут от президента. В данном случае я имею в виду всех силовиков, а не только чекистов. Они не всем, что делает Путин, удовлетворены, но все же считают его своим человеком и надеются, что он даст им поруководить страной. То есть разрешит им «навести порядок», как они это понимают и как, на их взгляд, понимает это сам Путин. Все они - государственники, в том смысле, что не представляют себе порядка без государственного контроля над всеми субъектами социальной жизни. «Общественное самоуправление», «свободный рынок», «независимые СМИ», «политический плюрализм» - все это противно их пониманию. То, что не встроено в государственную иерархию, они считают не только лишним, но и вредным. Поскольку все политические игроки в эту иерархию уже встроены, СМИ тоже в основном подконтрольны, единственным серьезным противником они считают бизнес. Взять контроль над экономикой - последнее, что им осталось.

- Но ведь многие люди из этой корпорации сами поработали в бизнесе, получили «рыночную прививку»...

- Даром этот опыт, разумеется, не прошел. Они признают частную собственность, видят преимущества рынка. Но большинство из них - сторонники этакого «народного капитализма». Частная лавчонка, частный свечной заводик - это можно, а нефть, газ, металл - только в государственные руки. И уж совсем недопустимая вещь - чтобы бизнес диктовал какие-то условия власти. По атаке на ЮКОС мы видим, как раздражают «силовиков» подобные претензии. В этой среде принято восторгаться китайским опытом: сильная государственная идеология, монолитная концентрированная власть, все перемены - по утвержденному плану, никаких импровизаций, никакого плюрализма. Ментальные установки людей, которых готовили для выполнения охранных функций, по определению консервативны. Их учили отвечать за безопасность, за сохранность того, что им доверено, а не за развитие, не за реформы. Поэтому с их приходом во власть неминуемо включаются тормоза, начинается реставрационный процесс.

- Советизация?

- Можно назвать и так. Если, конечно, не понимать под советизацией восстановление ЦК КПСС и Госплана, а анализировать суть происходящего. Одно из профессиональных навыков чекиста - умение прикрываться легендой. В мундире он Штирлиц, а под мундиром - Максим Максимович Исаев. Нашу сегодняшнюю государственность тоже можно назвать легендированной. С одной стороны, провозглашаются либеральные лозунги, разрабатываются законы о местном самоуправлении, говорится о важности многопартийной системы, а под оболочкой этой легенды укрепляется бюрократическая вертикаль, разрастается штат государственных надзирателей, свертывается федерализм... Если так задумано, то лучше чекистов с этой задачей не справится никто.

А. Костюков. («Независимая газета» № 172.)