Молодой кинорежиссер Валерия Гай Германика - реактивная ракета нового российского кино. В 18 лет «мыльницей» в соседнем подъезде сняла картину «Девочки», названную лучшей в конкурсе короткого метра на «Кинотавре» и вошедшую в программу «Русского дня» в Каннах. Потом были сразу две работы в конкурсе «Кинотавра», одна из них, «День рождения инфанты», шокировала киноистеблишмент откровениями адептов садомазохизма. Дебютный полнометражный фильм «Все умрут, а я останусь» сделан в солидной продюсерской фирме «Профит» и приглашен для участия в международной неделе критики в рамках 61-го Международного Каннского кинофестиваля. Сейчас на Первом канале идет показ ее новой работы «Школа».

Валерия Гай Германика названа так бабушкой в честь римского императора. С детства она впитала дух диссидентства. Родители отказались отдавать ее в пионеры и отвели в лицей, где не учили таблицу умножения, а читали Библию и играли на скрипке. В свободное время Германика тусовалась со шпаной, угоняла машины и играла в радикальном герлз-бэнде. Потом училась в независимой школе кино и телевидения Internews у Марины Разбежкиной. Германика хочет, чтобы все было по-настоящему, читает книги, пьет виски и «ни в чем себе не отказывает».
- В фильме «Все умрут, а я останусь» школа выглядит кромешным адом…
- Если эта школа вам кажется адом, то это ваше личное восприятие. Сколько людей работают в этой школе, сколько людей в этой школе учатся, и процентам 90 она адом не кажется. Я стараюсь всегда быть объективной. Я не считаю эту школу адом, я считаю, что это среднестатистическая общеобразовательная школа № 1155 в районе Строгино.
- Какую долю вашего личного жизненного пространства занимает работа?
- Я была бы абсолютно другим человеком, если бы работа занимала у меня всю жизнь, как, например, у Тарковского. Это то, что мне помогает жить материально и морально, это то, что я люблю, но я на этом не помешана.
- А что на первом месте?
- Любовь. Поиск любви. Мысли о любви.
- И это отдельно от творческой работы?
- Поиск любви виден в каждом моем фильме.
- Разве?
- Мне, кажется, виден.
- Как герои ваших фильмов ищут любовь?
- Ну вот так и ищут, методом проб и ошибок. Методом диалога, который иногда не получается. С самими собой, с миром, с родителями. Иногда немой крик о помощи, иногда смех сквозь слезы. Это все просто от недостатка любви.
- Почему вы оставили документальное кино?
- Потому что документальное кино не приносит денег, у него нет прокатной судьбы, у него ограниченное количество зрителей. Трудно найти людей, которые согласятся впускать тебя в свою жизнь с камерой, со съемочной группой.
- А как согласились три подруги на фильм «Девочки»?
- Но мы же не заходили за пределы мира этих трех подруг, не заходили к ним домой, не смотрели, что делают они со своими родителями, что они делают в школе. Камера же осталась, а они ушли в школу. Мне интересно быть режиссером игрового кино: работать с актерами, писать сценарий, кастинги проводить, монтировать.
- Кто ваши герои в реальной жизни? Какие это люди?
- Амбициозные. Мудрые, яркие люди, которых я не могу до конца понять. Или могу понять, если в себе нахожу ответ на вопрос, почему они мне нравятся. Конечно, эти люди старше, чем я, потому что я теряю контакт с ровесниками, у нас не получается никогда никакого диалога. Все мои друзья и люди, которым я могу доверять, восхищаться ими, это люди от 49 лет.
- В чем сложность общения со сверстниками?
- Они просто в меня не врубаются. Мои подруги лет 35 говорят: «Лера, забей, ты для них НЛО». Для человека от 19 до лет 30 я комета страшная, он боится меня и не понимает, что вообще со мной делать. После 30 (и до 38, например) есть желание пообщаться, но страшно как-то и неадекватно. А когда уже человек переходит в какую-то мудрую ипостась, он просто существует как вещь в себе, у него есть опыт, и он видит во мне то, что есть на самом деле. И с такими людьми приятно работать.
В литературе мой самый великий психолог - Лев Толстой. Когда во времена своих черных депрессий я читала «Войну и мир», у меня вставало все на свои места, я ловила дикий кайф от того, что все на самом деле очень круто. Толстой жить помогает. В отличие от Достоевского, который вгоняет меня в депрессию, это скорее мой антигерой.
- Ваши основные кинематографические темы помимо взрослеющих подростков?
- Как сказал один мой приятель-драматург: «У тебя, Германика, одна тема в искусстве - втоптать невинность в грязь». По-моему, это отчасти правда. Есть такое направление. Я не первая, кто этим занимается в сфере, которую вы называете искусством. Искусство всегда спекулировало на несчастьях людей.
- Хочется правды в кино?
- Иногда хочется снять фильм в стиле Васи Кандинского, но это же неактуально. Это сейчас никому не нужно. Люди хотят про себя что-то посмотреть, на себя в зеркало. И мне это нравится, я тоже на себя хочу посмотреть в зеркало.
- Что для вас правда?
- Моя правда - это то, что я думаю, то, что я хотела бы рассказать людям. Моя правда - вступить в диалог по-честному. Это то, что называется «новая искренность», появилось такое направление. Если мне зададут вопрос: «Какого цвета этот стол?», я скажу: «Коричневый», не мудрствуя лукаво; хотя можно сказать, что этот стол цвета мыслей Бетховена, опосредованного Бахом, который когда-то снился Чайковскому.
Когда я училась в школе кино, был один человек, который говорил, что Германика - это Дон Кихот в юбке. Я тогда пыталась бороться против чего-то и пыталась все рассказывать какую-то правду, которая никому никогда не была нужна. Мне сказали: «Да придержи ты свою правду, просто бери сейчас от жизни то, что есть, а потом, когда у тебя будет возможность, давай, рассказывай свою правду, но ты перестанешь быть Дон Кихотом, ты будешь нормальной Германикой в своей стезе». Сейчас, когда я говорю какую-то правду, меня называют сумасшедшей или тупой, например. Но я ни в коем случае не Дон Кихот, потому что я не рыцарь печального образа. Я, наверное, рыцарь, но очень жесткий.
- Не боитесь не оправдать доверия продюсеров и актеров?
- Не боюсь. Потому что на какой финальный продукт я договариваюсь, тот продукт и выходит. Я точно знаю, что будет в конце, и объявляю об этом в начале. И если люди идут на этот сговор, то они не будут разочарованы.
- Как можно знать, что получится в конце?
- Я могу прийти на выбранную натуру, постоять там пять минут и сказать, что это полная фигня, мы здесь снимать ни за что не будем, даже если сейчас начнется атомная война. Мы можем полдня потратить, но найти другое место, перетащить туда всю нашу базу и со спокойной душой начать снимать. Я рисую себе какие-то миры в голове, которым должен соответствовать процесс создания кино. Фильмы, равно как и книга, принадлежат всем. Ты ее можешь выкинуть в мусорку, можешь ее сжечь на площади, а можешь ее читать и любить, и затереть, и спать с ней, под подушку класть.
По материалам интернет-изданий.

Школа против «Школы»

Телесериал «Школа» молодого режиссера Валерии Гай Германики, стартовавший 11 января в эфире Первого канала, стал предметом обсуждения на заседании правительства Москвы.
Как сообщают интернет-издания, на заседании городского правительства глава столичного департамента образования Ольга Ларионова выразила уверенность в том, что «таких передач на телевидении быть не должно».
Напомнив о том, что 2010 год объявлен в России Годом учителя, Ларионова выступила за создание на телевидении постоянной программы, «рассказывающей о педагогических секретах лучших учителей города и их учениках». По ее словам, в Интернете уже появились «резко отрицательные отзывы» на «Школу» как от учителей, так и от родителей и учеников.
В свою очередь, пресс-служба Первого канала распространила заявление, в котором предлагает не делать преждевременных выводов, а попытаться разобраться в проблемах современной школы.
«Год учителя, о начале которого поспешили напомнить московские чиновники, - это, на наш взгляд, повод не скрывать и лакировать проблемы школы, а повод разобраться в них. И именно в этом задача средств массовой информации - обращать внимание на существующую ситуацию», - отмечается в пресс-релизе.
По мнению канала, «фарисейские утверждения, что в сфере среднего образования проблем не существует, являются деконструктивными для страны, означающими, что перемен в этой области не будет».
Телеканал добавляет, что картина является не документальной, а художественной, а «ее действие происходит не в Москве и не в Петербурге, но вместе с тем все может происходить как в обеих столицах, так и в любом другом российском регионе».
В московской школе № 945, где проходили съемки сериала, пока не комментируют ситуацию вокруг показа фильма. Как сказала директор школы Татьяна Рыбина, в настоящее время там идет инспекторская проверка. В свою очередь, секретарь школы уточнила, что проверка не связана со съемками сериала.