Надо видеть впереди звезду

Научный руководитель ИВЭП ДВО РАН Борис Воронов: «Амурская проблематика всегда был сферой интересов института»

Институт водных и экологических проблем ДВО РАН - известное в регионе научное учреждение, которое проводит фундаментальные и прикладные исследования в области экологии, охраны окружающей среды и природопользования. Недавно ИВЭП ДВО РАН отметил полувековой юбилей и подвел некоторые, достаточно существенные, итоги работы.
В 1968 году на базе функционировавших в крае академических лабораторий был создан Хабаровский комплексный научно-исследовательский институт (ХабКНИИ), основателем и первым директором которого стал член-корреспондент АН СССР Александр Хоментовский. Перед институтом стояла задача изучить особенности и природно-ресурсный потенциал региона, чтобы учитывать его при его освоении Дальнего Востока.

Без ученых - ни одной программы

В те годы в край приезжали не только люди с именем - академики АН СССР Ю.А. Косыгин, члены-корреспонденты АН СССР М.Н. Бабушкин и П.Г. Бунич, профессор, а позднее академик РАН И.П. Дружинин и другие. Приезжали молодые ученые - например, в 1971 году в составе большого молодежного научного десанта выпускников МГУ имени Ломоносова приехал Павел Минакир, будущий академик РАН, Александр Харченко и многие другие, часть из которых до сих пор работает в крае. После окончания вузов в Хабаровске оказались Николай Рябинин, Сергей Смагин, Борис Воронов, Любовь Кондратьева, Алексей Махинов, Зоя Мирхеханова, Галина Харитонова, Геннадий Ганин и другие - выпускники Ленинградского, Московского, Новосибирского университетов и, конечно, нашего, Дальневосточного… Сейчас все они доктора наук, а некоторые - профессоры и члены Академии и крайне заинтересованы в том, чтобы ресурсный потенциал края был хорошо изучен, объективно оценен и использовался не только эффективно, но и максимально экологически адаптированно.
В 1988 году ХабКНИИ переименовали в Институт водных и экологических проблем ДВО РАН, сохранив при этом традиции комплексных исследований. Помимо фундаментальных направлений науки, в институте всегда уделялось внимание прикладным аспектам, в связи с чем крупная природоохранная и экологическая региональная программа не обошлись без участия ученых института.
Вспоминает Борис Воронов, заслуженный эколог РФ, доктор биологических наук, член-корреспондент РАН, профессор, научный руководитель института:
- В крае, например, обсуждался вопрос перспективного лесопромышленного освоения территории. Тогда ученые, как и начальник управления лесами Владимир Поминов, были озабочены тем, что в планы будущих рубок попадают районы, которые с точки зрения экологической значимости надо сохранять. Как, к примеру, бассейн речки Эвур, впадающей в озеро Эворон. Ученые дали рекомендации о жестких ограничениях местных рубок по ряду показаний, и лесопромышленники вынуждены были следовать этим рекомендациям.
А комплексная программа по гидроэнергетическому освоению региона? Поначалу на главном русле Амура планировалось построить 17 гидроузлов, начиная от Хинганской (был проект, но он не реализован) и выше. В этом случае Амуру как природной системе свободно текущей реки точно пришел бы конец! Но все-таки ученым удалось отбить посягательства на основное русло реки, речь стали вести уже о перспективах строительства ГЭС на притоках. А это, при соблюдении экологических правил, уже не так болезненно для бассейна Амура. И структурам, от которых зависели перспективы гидростроительства, осталось принять это как аксиому.
Нельзя не вспомнить и намерение построить атомную электростанцию в крае. Тогда ученым ИВЭП пришлось подробно просмотреть (провести многочисленные исследования, экспертизы, обсуждения) и проанализировать 26 районов возможного строительства АЭС. После этого остался лишь один с двумя площадками - близ озера Эворон.
Кстати, помимо минусов (были митинги против АЭС в городе и крае), надо не забывать и о явных плюсах разработанного и предлагаемого к публичному обсуждению проекта станции. Власть тогда была попроще нынешней: когда проектировщики и ученые сделали проект АЭС, администрация края выделила комнату - и все 18 томов проекта посмотреть запросто мог любой человек! Сейчас-то, к примеру, даже журналист по удостоверению не попадет в Белый дом, а тогда - заходи, изучай, высказывай свое мнение насчет атомной! АЭС, к всеобщему удовлетворению, строить так и не начали - изменились времена. Хотя проект был высокотехнологичным, хорошо проработанным, учитывающим все до мелочей, с безопасным реактором - признан МАГАТЭ лучшим проектом в мире.
Еще примеры? Создание заповедника «Ботчинский» в Советско-Гаванском районе. Да, район был сильно поврежден рубками и пожарами, но процессы естественного лесовосстановления шли здесь неплохо, и ученые пришли к выводу, что это одна из немногих территорий, которую необходимо сохранить. Местное население поняло и согласилось. Но нашлись сторонники отдать те места под лесопромышленное освоение: оказывается, на этот район претендовала американская фирма «Вейерхаузер». А как они хозяйствуют, известно! Серьезно пришлось бороться с «Вейерхаузером», и «Тихоокеанская звезда» включилась, помню. Люди собрали более четырех тысяч подписей «против» и, отправив их в адрес президента страны, отбили притязания американцев на нашу тайгу.
К слову, «Ботчинский» создали буквально за пару лет - небывалый случай, учитывая, с каким скрипом сейчас у нас создаются особо охраняемые природные территории…
- Амурская проблематика всегда была в сфере интересов института. «Аптечный» запах мы впервые обнаружили зимой 1977 года, серьезно этим вопросом занялись с 1996, когда точно определили причины и виновников загрязнения и получили финансовую поддержку для научных исследований. Вдобавок в 2005 году случилась экологическая катастрофа в Цзилине, и ученые ИВЭП участвовали в исследованиях воды, не вылезали из экспедиции и давали конструктивные предложения по обеспечению безопасного питьевого водоснабжения города. В общем, в любом вопросе, затрагивающем тему экологии, принимали участие сотрудники института, - продолжает Воронов.
Паводок 2013 года показал, что мы плохие хозяева.
Сегодня в ИВЭП ДВО РАН работает 110 человек. Вместе они создали тот фундамент знаний, на основе которого коллектив продолжает успешно работать над изучением и решением фундаментальных научных проблем динамики природной среды под влиянием природных и антропогенных факторов.
В последние годы специалистами института выявлены закономерности формирования гидрологического режима Амура и рельефа Приамурья, ресурсов поверхностных и подземных вод, лесов и болот юга Дальнего Востока, характер естественной и антропогенной трансформации природных экосистем региона.
Что касается Амура, то серьезным уроком для края стал паводок 2013. Это наводнение - показатель того, как не нужно вести хозяйство, считают ученые. Конечно, с природой не поспоришь: положено паводку быть один раз в четыре, 100 или 300 лет, так и будет. Но!
Отличная дорога Чита - Хабаровск, паводок она сдержала. Не будь ее, вода разошлась бы не на 17 километров, а гораздо дальше!.. Но если бы водопропускные окна в теле дороги были более частыми, то дополнительного подъема воды у Хабаровска на 60-80 сантиметров не произошло. Даже несмотря на то, что Амур «вогнан» в горлышко под мостом и лес по берегам вырубался… Вода поднялась, а разве люди не виноваты?
Или другой пример. Начало лета, ГЭС накапливают воду в водохранилище, и вдруг вместо привычного сухого мая-июня началась дождливая погода. Быстро наполнились водохранилища, а тут подошел и период муссонных дождей, надо спускать лишнюю воду. Спускают, а она уже не нужна. Идет потоком вниз, растекаясь где нужно и где не следует… Это что? Регулируемый процесс управления водными ресурсами? Увы.
- А если бы на каждом этапе освоения ресурсного потенциала бассейна Амура изначально стояли ученые-экологи, этого бы не было, - уверен Борис Александрович. - Экологи предложили бы подобрать типы рубок, которые бы не изменили лесистость территории. А уж если строим линейные сооружения (дороги), то надо обязательно предусмотреть необходимое количество водопропускных окон - надо учитывать природу Дальнего Востока.
За последнее десятилетие учеными института дана оценка современного состояния антропогенных преобразований экосистем юга Дальнего Востока, обосновано создание сети ООПТ, разработаны теоретические основы и методика проведения эколого-географической экспертизы территории, принципы и методы создания карт экологического содержания, ресурсов поверхностных и подземных вод, лесов и болот юга региона.
По сути, любое направление в природопользовании должно сопровождаться научными исследованиями, считает Воронов:
- Взять сельское хозяйство - тип природопользования, коренным образом меняющий природную систему. Если мы собираемся осваивать территорию, то делать это надо под пристальным контролем специалистов: ученые всегда могут объяснить, как освоение скажется на климате, лесе, почве, воздухе. Например, вы знаете, что каждое взрослое дерево «захватывает» из почвы и транспортирует примерно 100 литров воды за сутки? А сколько мы вырубаем леса, какое количество влаги остается неудержанным? Кто бы посчитал… Поэтому сотрудники ИВЭП стараются чаще отправляться в научные экспедиции по краю. Джугджур, Сихотэ-Алинь, Буреинский и Хинганский хребты, побережья Охотского и Японского морей, по всему Амуру - вот маршруты ученых.

Фундаментальная наука без фундамента

50 лет назад в регион приезжали работать выпускники столичных и иных престижных вузов: жили в общежитиях, на частных квартирах, без водопровода и прочих удобств. А нынче? Калачом не заманишь! В ИВЭП вспоминают, что в начале 2000 им понадобился специалист по электронной картографии, и ему предлагали не только работу, но и квартиру рядом с институтом… Увы! Желающих не отыскалось.
Каковы перспективы у института? В прошлые годы ученые понимали, как им придется работать хотя бы в ближайшие пять лет. Тогда все было расписано не только по научным направлениям, но и по финансированию. Сейчас будущее науки строится лишь на робком пожелании «надо бы…». Надо развивать, улучшать, а в чем это будет выражаться? Как это будут делать, кто, на какие средства?
В академических институтах работает умный народ, и результаты их исследований могут быть востребованы сегодня, а могут - через сто лет. И государство должно вкладывать в это деньги, не вмешиваясь в суть науки, не гнобя ее, понимая, что без развития науки не может быть развития страны. У нас же это в основном на словах…
Отношение к науке сегодня известное. Примеры? 2008 год, всемирный экономический кризис. Россия урезает бюджетное финансирование по всем направлениям, и прежде всего научным. США же - наоборот, сокращает на другие сферы деятельности, но в 2,5 раза увеличивает на науку… А как иначе? Ни одна уважающая себя компания в капиталистическом мире не обходится не только без плана, но и без науки.
Нельзя отобрать у человека естественное стремление к знаниям. Да, сейчас заговорили о мерах, которые могут поднять науку (создан Совет по науке при президенте РФ, выделяются кое-кому средства на научное обеспечение, обозначены перспективы повышения заработной платы). Если взять последнее, надо полагать, в два раза увеличат бюджетное финансирование? Да нет. Значит, придется самим зарабатывать, заключая как можно больше договоров. Но это же противоречит принципам фундаментальной науки. Что остается? Сокращать численность научных работников?
- Я вспоминаю Игоря Петровича Дружинина, который часто повторял нам, что надо видеть впереди какую-то звезду, идти к ней и стремиться, - говорит Воронов. - Это, конечно, не факт, что мы обязательно до нее дойдем, но свой путь нужно пройти, необходимо планировать его и стремиться к результату…
А планировать, еще раз повторюсь, сейчас сложно - ученые не знают четко, что у них впереди. Фундаментальная наука во всем мире финансируется из бюджета. Но кто знает, будут ли деньги на научные исследования в институте или их опять сократят? Если 80 процентов бюджетных денег идет на зарплату и ЖКХ, то что остается на обеспечение научных исследований? На развитие, приобретение приборной базы, техническое вооружение, оборудование стационаров и прочее? Вот таких совсем «ненаучных», а житейских вопросов - масса.
И. КАМЫШАН.