Дорога на Голгофу. Продолжение

(Окончание. Начало в номере за 25 сентября.)

Самая высокая оплата гонорара выделялась на художественные очерки, рассказы (от 100 до 200 рублей), стихотворная строка оценивалась в полтора-два рубля. Отделы, качественно выполнявшие месячные планы, получали премии до 500 рублей. Была разработана система подготовки выпуска и оформления газетных материалов; повысились требования к корректорам. Иные новшества ответредактора сегодня взывают улыбку. Но они объяснимы - коллектив попал под пресс репрессий и понес существенные кадровые потери. А кадры посылали сюда из Москвы, Поволжья для усиления газетного дела. Красильников чувствовал кадровую уязвимость коллектива, в своих приказах он обращал внимание на ошибки сотрудников, объявлял выговоры виновникам, предостерегал. Пытался усилить, образовать журналистский коллектив - при нем в редакции начали работать Петр Комаров, Юлия Шестакова, Федор Шабанов, Вадим Павчинский. Были организованы курсы повышения квалификации сотрудников (их вела Шестакова).

Избежать «проколов» все же ему не удалось. Вот один пример. В «Листке объявлений» за 24 мая 1938 г. был допущен обычный газетный ляп, на который Красильников откликнулся приказом, объявив выговор виновникам. Этого оказалось мало, и скоро было проведено «специальное расследование и выявление конкретных виновников в допущении политической ошибки». Это цитата из акта расследования, которое провел некто Молчанов. Вот что он обнаружил.

«Первый конкретный виновник - линотипист тов. Госьков, который набрал это объявление и исказил слово «изобретатели» на «избиратели». Хотя в оригинале четко и ясно было напечатано на машинке «изобретателей».

При разговоре с т. Госьковым я пытался вызвать его на откровенный разговор и получить исчерпывающий ответ, при каких обстоятельствах и по какой причине он мог допустить такое грубое извращение слова. Линотипист Госьков показывает: «Набирал это объявление 20 мая, когда набираешь объявления, то ежеминутно приходится переключаться на другие работы, т. е. набор заголовков, правка корректуры и полос… В настоящее время при наборе в каждом оригинале по нескольку раз встречается слово «избиратели», и я механически набрал «избиратели» вместо «изобретатели».

Казалось бы, линотипист признал свою ошибку. За что редактор Красильников объявил ему и корректору Абрамовой выговоры. Но «ревизор» Молчанов посчитал, что одного Госькова мало, вторым виновником он называет корректора Абрамову, которая «не имела никакого права читать какую-либо заметку без оригинала». Молчанов пишет в акте: «Корректор тов. Абрамова - читавшая это объявление, закрепила ошибку, тем самым усугубила свою вину, за что должна понести большую ответственность, чем линотипист Госьков».

Проверяющий нашел и третьего виновника допущенной газетой «политической ошибки». Им стал заместитель директора тозовского издательства Россихин, который по доносу Молчанова «провертывал эту работу, сам бегал в Крайлит (цензурный орган. - А.Ч.), собственноручно наложил подпись и разрешил печатать, но не удосужился послать оттиски полос ревизионному корректору, ответственному секретарю, редактору тов. Красильникову».

«Тов. Россихин, - резюмировал Молчанов, - является самым основным, конкретным виновником, который скомкал все это дело горячкой и спешкой, самостоятельно, без ведома редакции выпустил этот листок объявлений за 24 мая, за что к нему должны быть применены самые строгие меры партийного и административного взыскания».

Акт расследования был составлен в июне. Красильников объявил Россохину выговор, корректору Абрамовой наказанием стал уже строгий выговор (позже приказ будет отменен). Своим приказом Красильников запретит выпуск листка без редакторской подписи. Что стало с фигурантами расследования, допустившими «политическую ошибку» в обычном тексте объявления? Линотипист Госьков был прощен, корректор Абрамова, добившись отмены строгого выговора, продолжала работу, была назначена даже старшим корректором. А вот Россихину не повезло, в июле он лишился своего поста и наверняка познал строгие меры тогдашнего «партийного взыскания».

8 июля 1938 года Геннадий Михайлович Красильников был освобожден от обязанностей ответредактора «Тихоокеанской звезды», 15 июля его арестуют, а 16 сентября расстреляют по беспощадно-зловещей 58-й статье. Вот ее содержание.

Первый советский Уголовный кодекс России был принят 26 мая 1922 года, в июне он вступил в силу, действовал с изменениями и дополнениями до февраля 1927 года, когда был принят новый Уголовный кодекс РСФСР. Но и после этого он дополнялся и уточнялся не единожды. В частности, перечень подпунктов статьи 58-1 был обновлен в 1934 году.

Статья предназначалась «для противодействия контрреволюционной деятельности». Вот как определялось это понятие: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и… правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской ревлюции».

Так жестко декларировалась статья - новичок в российском уголовном кодексе. Хотя она была всего лишь преемницей прежних наказаний.

Кто-то подсчитал: по 58-й статье и соответствующим ей статьям в уголовном законодательстве других республик до 1953 г. было осуждено 3780000 человек.

Геннадий Михайлович Красильников обвинялся по этой «популярной» статье: 58-1а-8-11. Что обозначали эти пункты?
Пункт 1а - измена Родине: расстрел с конфискацией имущества или 10 лет с потерей всего, что было до этого нажито. «Расшифровка» пункта 8 такова: террористические акты, направленные против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций; наказание аналогично статье 58-2.

(«Вооруженное восстание или вторжение с целью захватить власть: расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишением гражданства»…).

Пункт 11 наказывал за «всякого рода организационную деятельность, направленную к подготовке или совершению преступлений.

Редактора Красильникова приговорили, образно говоря, к двум расстрелам и… последующему контрольному выстрелу.
Девять из четырнадцати пунктов 58-й статьи Уголовного кодекса не исключали высшей меры - расстрел. Последний, 14-й пункт был добавлен к ней в июне 1937 года. Зачем он понадобился? На тот случай, если в других не было смертельного наказательного повода: «Контрреволюционный саботаж, т. е. сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно  небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата, влечет за собой лишение свободы не ниже одного года, с конфискацией всего или части имущества, с повышением при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до расстрела с конфискацией».

Можно было взять просто на улице любого гражданина, «пришить» ему эти туманные формулировки и пустить его в расход.

В уголовных кодексах других союзных республик СССР были аналогичные статьи. В частности, в Уголовном кодексе Украинской ССР ей соответствовала 54-я статья.

Статья 58 применялась также за пределами СССР. В советской оккупационной зоне Германии советские граждане подвергались арестам по подозрению в шпионаже и могли быть осуждены на основании статьи 58 советского Уголовного кодекса. В специальных лагерях НКВД в Баутцене 66% заключённых относились к этой категории.

После осуждения сталинизма Н. Хрущёвым текст был значительно изменён. 25 декабря 1958 года были приняты «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», и республиканские уголовные кодексы начали приводиться в соответствие с ними. В Уголовном кодексе, который начал действовать в РСФСР с 1 января 1961 года, глава «Государственные преступления» содержала статьи с 64-й по 88-ю и делилась на две части: «Особо опасные государственные преступления», в которые входили измена Родине, шпионаж, террористический акт и т. д., и «Иные государственные преступления», такие как нарушение национального и расового равноправия, разглашение государственной тайны, бандитизм и т. д.

Действующий Уголовный кодекс Российской Федерации был принят Государственной думой 24 мая 1996 года, подписан президентом 13 июня 1996 года и вступил в силу с 1 января 1997 года, сменив Уголовный кодекс РСФСР, применявшийся до тех пор.  

В нем есть статьи, которые фактически являются «наследниками» той, пресловутой 58-й статьи. Например - статья
280. И последние выступления оппозиции призывали к отмене этой статьи, как средства для подавления инакомыслия.

Уцелевший Калинников

...Восьмого июля 1938 года ответственным редактором «Тихоокеанской звезды» был назначен Трофим Георгиевич Калинников, 17 июля он подписывает приказ, в одном из его параграфов есть лаконичная строка: «Освободить от работы с 8 июля с. г. Красильникова Г.М.». Целую неделю после этого он еще был на свободе, возможно, пытался выяснить причину своей отставки, каким-то образом обезопасить себя от надвигавшейся беды. Тщетно - через два месяца, 16 сентября 1938 года, оборвалась его жизнь.

Калинников был одним из двух редакторов газеты, кому повезло - их не арестовали, они избежали репрессий. Это сменивший в феврале 1935 года Шацкого Василий Олишев и упомянутый Калинников, принявший газету после Красильникова. Судьба их такова: Олишев в 1936 году уедет в Москву, будет участвовать в составлении многотомной «Истории КПСС»; тридцатилетнего Калинникова в группе партийных работников направят из Москвы на Дальний Восток, «Тихоокеанскую звезду» он будет возглавлять с 1938 по 1943 год. Оба напишут небольшие воспоминания по случаю 50-летнего юбилея газеты.

«В нашем коллективе было немало талантливых журналистов и даже литераторов, - вспоминал Олишев. - Нельзя не отметить добрым словом Иосифа Шацкого, работавшего редактором «Тихоокеанской звезды» в 1932-1934 годах. Он привлек к работе в газете много способных газетчиков и сплотил их в хороший творческий коллектив. Он способствовал росту таких способных журналистов, как Кулыгин, Фетисов, Шишакин… Фетисов был во время войны корреспондентом последних известий на радио в Москве и погиб при выполнении задания редакции в партизанском отряде… В «Тихоокеанской звезде» вырос Дмитрий Нагишкин, ставший впоследствии писателем. Проявлял себя незаурядным фельетонистом Сергей Полянский. Активной силой в коллективе газеты были питомцы Всесоюзного коммунистического института журналистики Гавриил Виноградов, Леонтий Агафонов, Михаил Черноброд, Александр Харин…».

А вот что писал о том времени Трофим Калинников: «В день прибытия в Хабаровск нас пригласили в Далькрайком. После непродолжительной беседы секретарь крайкома партии обратился ко мне:

- Известна ли вам обстановка в редакции?

- Только в общих чертах - ответил я.

- Там у нас не все в порядке. Вам надо сегодня же приступить к работе.

Из краевого комитета я сразу же отправился на улицу Калинина, представился редакционному коллективу и, как говорится, не переводя дыхания, начал читать статьи, заметки, отбирать клише для очередного номера…
На следующий день стал знакомиться с людьми. Дела в редакции действительно оказались не блестящими. После Олишева, уехавшего в Москву, в течение года сменилось три редактора (Швер, Володин, Красильников были арестованы и расстреляны. - А.Ч.).

По известным обстоятельствам того времени вслед за редакторами освобождалась и часть рядовых сотрудников (Б. Кукуй, Л. Решетов, П. Житников, Е. Данишевский, И. Степанов, Б. Сизов были расстреляны этот список неокончательный, сотрудники редакции Пушкарева, Маймистрова, Тышкевич, Кабанов, Хорошаев и другие осуждены на различные строки. - А.Ч.). Все это лихорадило редакцию, отражалось на содержании газеты. Надо было приободрить людей, вселить в них уверенность, вызвать творческую инициативу. С этого и пришлось начинать нелегкую редакторскую работу.

Вскоре коллективу пришлось держать серьезный экзамен. В конце июля начались события на озере Хасан. Когда пришла весть, что на нашу священную землю напали японские самураи, люди в редакции словно преобразились. Они трудились без сна и отдыха по нескольку суток подряд. Приходилось насильно отправлять сотрудников домой, чтобы они немного поспали, набрались сил… в те дни нас буквально завалили телеграммами из Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, Тбилиси и других городов с просьбой передать подробные корреспонденции о том, что происходит на Хасане. Текст диктовали на машинки и отправляли в несколько адресов». (На Хасане находился корреспондент газеты Петр Чередниченко. - А.Ч.).

* * *

Репрессивный мартиролог людей, работавших в «Тихоокеанской звезде» в роковые тридцатые годы прошлого века, еще неполон. Не все имена репрессированных тозовцев нам известны, неводомы судьбы тех, кого  отправляли в мрачную страну по имени «Гулаг». Выжили они там? Если и выжили - то немногие. Куда и почему, к примеру, без вести исчез репортер газеты Е. Шиманчик (Ефим? Евгенин?)? Что стало с осужденной на восемь лет лагерей корректором Софьей Владимировной Маймистровой, ее коллегой Пушкаревой, журналистами Б.И. Тышкевич, Н.Е. Фурмановым, И.А.
Степановым? В списке репрессированных также Р.А. Хороршаев, В.К. Чернышов, Е.М. Явнова, И.Е. и Г.И. Добролюбовы, Г.К. Кабаков, В.К. Никитенко… Что с ними стало?

Более полным выглядит «расстрельный список». В нем - четыре главных редактора газеты: И.И. Шацкий, В.А. Швер, И.А. Володин, Г.М. Красильников, их заместители Б.Я. Кукуй, Е.С. Данишевский, очеркист Л.С. Решетов, писатели Е. Титов, П. Кулыгин, работавший здесь зав. отделами В. Батманов, П. Житников, литературный секретарь Б. Сизов. Поиск надо продолжать, поставим пока в конце текста не точку - отточие…

Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.