Операция «Ложный закордон»

Сколько секретных документов, упрятанных в них тайн хранят многие архивы мира! Никому это не ведомо. Все же иногда они приоткрывают свои железные заслоны. Несколько лет назад наша газета рассказала об одной из таких тайн под названием «Ложный закордон» (ЛЗ), более полувека хранившейся под грифом «совершенно секретно». Спецоперация, обозначавшаяся аббреавиатурой «ЛЗ», - фирменное блюдо сталинской госбезопасности.
Его использовали с 1920-х годов на западных рубежах СССР, где проводились специальные операции для выявления истинных намерений нарушителей границы и курьеров антисоветского подполья. Чекисты, переодетые в форму польских стражников, доставляли задержанных на ложные разведпункты. Здесь они, полагая, что находятся в полной безопасности, «кололись», признавались, кто они и зачем к нам пожаловали. Применялись «ЛЗ» и на Кавказе для перехвата дашнаков, мусаватистов; в Туркистане так ловили басмачей.
Но в нашей прежней публикации речь шла о ложной заставе, появившейся неподалеку от Хабаровска и действовавшей с 1941 по 1949 год на российско-маньчжурской границе.
Как же тайное стало явным?
26 сентября 1956 года заместитель председателя комитета партийного контроля при цк кпсс Иван Бойцов и заместитель заведующего отделом административных органов цк Валентин Золотухин представили на рассмотрение секретариата цк записку о нарушениях социалистической законности в Хабаровском управлении нквд-мгб.
Там в 1941 году в 50 километрах от Хабаровска, в районе села Казакевичево, был создан «ложный закордон», или лз. По одну сторону от сымитированной государственной границы находилась ложная советская погранзастава, по другую - бутафорский полицейский пограничный пост Маньчжоу-го, марионеточного государства, созданного японцами на оккупированной ими китайской территории.
Кроме того, на «вражеской» территории была сооружена липовая «уездная японская военная миссия», полностью аналогичная настоящим, с помощью которых японцы управляли Маньчжурией.
Все это во внутренней переписке нквд именовалось «мельницей».
«…По замыслу работников НКВД, имитация советской пограничной заставы и японских пограничных и разведывательных органов предназначалась для проверки советских граждан, которые органами госбезопасности подозревались во враждебной деятельности…
«Проверка» на пресловутой «мельнице» начиналась с того, что лицу, подозревавшемуся в шпионаже или иной антисоветской деятельности, предлагалось выполнить закордонное задание органов НКВД. После получения от «подозреваемого» согласия на выполнение задания инсценировалась его заброска на территорию Маньчжурии с пункта ложной советской погранзаставы и задержание японскими пограничными властями. Затем задержанный доставлялся в здание «японской военной миссии», где подвергался допросу работниками НКВД, выступавшими в ролях официальных сотрудников японских разведывательных органов и русских белогвардейцев-эмигрантов. Допрос имел своей задачей добиться от «проверяемого» признания «японским властям» в связи с «советской разведкой», для чего создавалась исключительно тяжелая, рассчитанная на моральный надлом человека обстановка допроса, применялись различного рода угрозы и меры физического воздействия…
По окончании допросов, которые иногда длились в течение нескольких дней и даже недель, «задержанный» перевербовывался представителями «японских разведорганов» и забрасывался на территорию СССР с разведывательным заданием.
Идею проверки на ЛЗ, выдвинутую главой хабаровских чекистов Сергеем Гоглидзе, на Лубянке одобрили на всех этажах власти. Судя по документам, ее деятельно поддержали начальник контрразведки Петр Федотов и его заместитель Леонид Райхман. Роли японских офицеров исполняли офицеры НКВД и японский шпион Томита. Они допрашивали и перевербовывали проверяемых.
«…Одним из главных организаторов этой грязной провокации является генерал-лейтенант Федотов, - отмечалось в записке КПК и отдела адморганов. - Будучи начальником 2-го управления НКВД СССР, Федотов лично руководил работой «мельницы», докладывал о ней Берии и Меркулову, выполняя их поручения по применению ЛЗ в отношении ряда советских граждан. Вся переписка и отчеты Хабаровского управления НКВД с центром о работе «мельницы» адресовывалась только на имя Федотова, минуя канцелярию. Ни одно мероприятие, связанное с использованием ЛЗ, не проводилось без его санкции».
В другом документе отдела административных органов ЦК об ЛЗ говорилось:
«…В письме заместителя начальника УНКГБ Хабаровского края полковника Чеснокова от 6 апреля 1941 года, адресованном начальнику 2-го управления НКГБ Федотову, сообщается, что ввод в действие «мельницы» намечен на 1 июня 1941 года, и ставится вопрос об отпуске средств на строительство и содержание персонала «мельницы». На письме имеется резолюция бывшего заместителя начальника 2-го управления Райхмана следующего содержания: «Товарищ Гузовский. Зам. наркома тов. Серову доложено. Он санкционировал организацию мельницы и предложил представить смету. Прошу дать смету сегодня же. Райхман. 06.05.41».
По данным КПК, функционирование хабаровской «мельницы» обошлось государству более чем в миллион рублей.
Теория о том, что проверка на «мельнице» даст однозначный ответ, является ли проверяемый вражеским агентом, не выдержала проверку практикой. С одной стороны, никто из проверяемых не выдержал испытания на высший балл.
Партийные следователи из КПК обнаружили в документах об ЛЗ и такие случаи.
«…Лица, догадавшиеся о действительном назначении ЛЗ, подвергались физическому уничтожению. Так, бывший начальник Хабаровского управления Акимов, докладывая 29 января 1944 года Кобулову (заместителю наркома внутренних дел СССР) о поведении на «мельнице» Бочкова М.И., писал: «…Если он (Бочков) будет приговорен к заключению на какой-либо срок, то, будучи в лагерях, он, разумеется, расширит свою провокационную деятельность и создаст немало трудностей для сохранения в тайне проходившего мероприятия». Акимов просит учесть это и принять меры, чтобы к Бочкову была применена высшая мера наказания. Усилиями Меркулова, начальника 2-го управления НКВД Федотова и его заместителя Райхмана дело Бочкова было перенесено из суда на рассмотрение Особого совещания, по решению которого Бочков был расстрелян».
Как оказалось, только через хабаровскую «мельницу» с 1941 по 1949 год были пропущены около 150 человек.
За организацию ложного закордона пострадал только один человек - генерал Федотов, да и тот не в уголовном порядке: его лишили генеральского звания.
Меркулов, Кобулов и Гоглидзе были расстреляны еще в 1953 году как сообщники Берии. По этому же обвинению осудили генерала Райхмана.
А вот заместитель наркома Серов до 1959 года продолжал оставаться председателем КГБ, затем стал начальником ГРУ, и формальным поводом для его разжалования стала история с предательством полковника Пеньковского.
Сменивший Федотова на посту шефа контрразведки генерал продолжал занимать высокие должности в госбезопасности многие годы и был окончательно уволен из органов ГБ лишь в середине восьмидесятых годов…
Подготовил
Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.