В начале разных дел

Впервые фамилия этого человека встретилась мне при изучении материалов о восстании жителей села Удское против советской власти в марте - апреле 1931 года. Мятеж был разгромлен под руководством хабаровского чекиста, уполномоченного ОГПУ Альберта Николаевича Липского.

23 октября 1932 года уполномоченный представитель ОГПУ ДВК Т.Д. Дерибас подписывает обстоятельный приказ под номером 392. В нем излагалась суть происшедших событий в Тугуро-Чумиканском районе, во второй части речь шла о наградах и поощрениях отличившимся в подавлении мятежа. Первым в этом списке значился Липский: «Отмечая смелое и решительное руководство по ликвидации банды уполномоченного ОО ПП ОГПУ т. Липского, который с малыми силами, имея в ядре 6 пограничников, умелым привлечением к операции местного тунгусского населения, в основном ликвидировал банду до подхода отрядов из Аяна и Николаевска»… Далее Дерибас «награждал» Липского и четырех красноармейцев орденом Красного Знамени. Очевидно, понимать это надо было так, что это лишь представление к государственной награде. Таковым оно и осталось - на бумаге.

В 2011 году управление ФСБ России по Хабаровскому краю выпустило в свет книгу документальных очерков «Хабаровские чекисты». Среди обилия ее фотоматериалов встретилась мне и небольшая фотография Альберта Николаевича Липского. Под ней текст - короткий пересказ биографии, годы жизни (1890-1973). Упомянуто, что с 1922 года Липский сотрудничал с чекистскими органами, в 1923 году в составе особого отряда ОГПУ участвовал в ликвидации банд генерала Пепеляева на Охотском побережье. В 1930 году был оформлен на оперативную работу, весной 1931 года руководил операцией по подавлению восстания эвенков и якутов в Тугуро-Чумиканском районе. Липскому была объявлена благодарность, он был награжден знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ».
В 1935 году был демобилизован из органов по болезни. Вот все, что было сказано в подписи под фотографией.

Между тем судьба этого человека (он прожил более восьмидесяти лет) складывалась весьма драматично и сурово. Родился Липский в 1890 году в небольшой белорусской деревне. Мать его, Куренкова, была служанкой у крупного польского помещика Липского, который был отцом незаконнорожденного мальчика. Тем не менее, в 1909 юноша поступает в Петербургский университет, где проучился до 1912 года, изучая этнографию; после будет московский археологический институт.

Во время Первой мировой войны был на фронте рядовым 181 стрелкового полка. Получил контузию. В 1917 году приехал на Дальний Восток, снял жилье в Хабаровске и начал этнографические исследования на Амуре и в Приморье вместе с женой Ниной Вальнрод. Вместе с Арсеньевым участвовал в небольшой экспедиции к гольдам (нанайцам), жившим вдоль рек Кур, Урми, Тунгуска.

Из воспоминаний А.Н. Липского

«Вместе со мной Нина изучила ряд тунгусо-маньчжурских языков, овладела также нанайским. Мы поселили у себя в доме в Хабаровске одинокого старика гольда, знатока быта и культуры своего народа. Он жил с нами несколько лет… Еще в 1919 году мною была завершена поныне не изданная работа о гольдах. Помимо общих вопросов этнографии гольдов, я особо подчеркивал необходимость изучения антропологического состава этого народа в его территориальных подразделениях. Это очень существенно для исследования этногенеза гольдов как целостного этноса. В 1920 году я принял предложение возглавить Хабаровский краеведческий музей, но уже в 1921 году пришлось эту должность оставить, так как я согласился стать представителем министерства национальных дел Дальневосточной республики по делам туземных народностей Амура и Приморья… Мне обещали дать возможность продолжать этнографические исследования и преподавательскую работу. Но приходилось вновь и вновь браться за оружие, чтобы защитить народную власть от контрреволюционеров и интервентов.

В составе партизанских отрядов Павлова, Шевчука и Тропинина я еще в 1918-19 годах воевал с белыми на Амуре. А зимой 1922-23 г. я опять принял участие в борьбе с белыми офицерами, надеявшимися поднять народы Дальнего Востока против советов… Белые никого в плен не брали и даже раненых расстреливали на месте. Жестокость порождала жестокость. Красные делами то же. Всех врагов, захваченных с оружием в руках, в том числе и обманутых белыми представителей местных народностей, тут же расстреливали. Такова была страшная логика тех событий. Теперь, после всего пережитого и передуманного, не могу себе простить той в сущности палаческой роли, которую добровольно принял на себя. Не снимаю с себя ответственности ни перед собой, ни перед историей…»

(Воспоминания записаны этнографом С.И. Вайнштеном в 1950-1970-е годы).

Сумка белого офицера

Вайнштейн познакомится с Липским в Абакане. После окончания истфака МГУ он получил направление в Тувинский краеведческий музей (г. Кызыл). Добираясь туда, Вайнштейн остановился в Абакане, коротая время, зашел в местный музей, где и произошла их первая встреча.

«Узнав, что я этнограф, выпускник МГУ, Липский представился: бывший исследователь этнографии и антропологии народов Приамурья, бывший научный сотрудник Института этнографии в Ленинграде, бывший сотрудник ВЧК - НКВД, бывший узник его лагерей, бывший директор сего музея, а ныне его археолог - Липский Альберт Николаевич».

Так начиналось их знакомство, перешедшее в долгую дружбу, переписку. Вайнштейн вел записи о встречах, записывал рассказы старшего товарища. В 2003 году они были опубликованы под заголовком «Романтика и трагедия в судьбе Альберта Николаевича Липского».

…В жизнь петербургского студента однажды ворвалась яркая и сильная любовь. Подрабатывая контролером на железной дороге Петербург - Рига, в поезде он познакомился с очаровательной девушкой, дочерью богатого рижского фабриканта. Скорое их намерение пожениться не было одобрено родителями - неравная пара. Однако молодые люди продолжали встречаться. В результате девушка сбежала с возлюбленным. Липский оставил петербургский университет, переехал в Москву, поступил здесь в археологический институт. Вместе с ним была и рижанка М. Липский так нигде и не назвал имени своей первой жены. Среди его друзей был молодой человек по имени Борис, часто бывавший в их семье, где уже рос сын. В это время и завязался первый трагический узелок в судьбе Липского, круто изменивший его жизнь. Однажды декабрьским утром курсант прибыл в училище. Всех их срочно собрал начальник и велел съездить по домам, чтобы переодеться в парадную форму - училище ждало в гости царскую особу. Курсант вернулся домой, и чтобы не разбудить жену и маленького сына, не включая света, пытался переодеться в парадный мундир. Как назло долго не мог найти портупею, включил свет…

«Повернув голову в сторону кровати, я увидел под одним одеялом жену и Бориса, которые растерянно наблюдали за мной», - вспоминал в зрелые годы Альберт Николаевич.

Предательство жены и самого верного друга на время помутило его разум. Он выхватил из кобуры пистолет. Оба были изгнаны из дома навсегда. В кровати плакал разбуженный двухлетний Дима. Липский выпросил у начальства короткий отпуск, отвез сына к матери в Белоруссию. А сам скоро оказался на фронте.

Через несколько лет эта мелодраматическая история получит свое завершение на Дальнем Востоке. Липский вспоминал об этом так: «И здесь судьба вновь неожиданно и трагически свела меня с Борисом.

Однажды мне как командиру отряда принесли сумки нескольких убитых в бою белых офицеров. Открыв одну из них, я увидел документы Бориса и большую пачку его писем, адресованных Маргарите. В них он писал, что белые ведут тяжёлые бои с отрядом под моим командованием. В них он клял меня, своего врага, «продавшегося большевикам», изменившего своей прежней клятве служить свободе.

Признаюсь, очень жаль было Бориса. Человека мужественного и сильного, способного страстно любить женщину. Но в его смерти своей вины не вижу. Борис в своих письмах высказал опасение, что «белое движение» обречено и лишь немногие разделяют его высокие цели. Но вместе с тем он писал, что не теряет надежду на поддержку этого многострадального движения Богом, и верил в то, что ещё сможет встретиться с Маргаритой и они наконец обретут тихое счастье. Жаловался, что все письма, которые он обычно пишет между боями закоченевшими на холоде пальцами, нет даже малейшей возможности как-то отправить адресату. Но почти каждое письмо он заканчивал глубокой верой в то, что рано или поздно она их прочтёт и оценит его чувства.

Что ж. В этом он оказался прав. Все его письма я сложил в большой пакет и, воспользовавшись своими связями в руководстве ЧК, попросил разыскать Маргариту в Москве и передать ей этот пакет. Через некоторое время мне сообщили, что на её квартире в Кисельном переулке пакет вручён лично адресату».

Самолет над Чумиканом

Так и жил этот человек, чередуя боевые схватки с этнографическими исследованиями. Участник Гродековских чтений (Хабаровск, 2012 г.) А. Колесников в очерке «Этнограф на службе ОГПУ» пишет: «2 января 1923 года первый полпред ВЧК - ГПУ по Дальневосточной области Л.Н. Бельский (А.М. Левин) предложил А.Н. Липскому «ехать сначала с закрытой разведкой против Пепеляева, а затем взять в Керби роту из состава Волочаевского полка и выполнить определенную оперативную задачу в ликвидации пепеляевщины.

Липский согласился. В октябре 1923 года с участием боевых групп тунгусов был ликвидирован офицерский отряд полковника Степанова (42 человека); в 1924-1925 годах Липский участвует в ликвидации тунгусского восстания в Охотско-Аянском районе. В октябре 1925 года Липский был назначен уполномоченным по туземным делам Николаевского-на-Амуре уисполкома. Осенью 1927 года работник Дальневосточного земуправления Липский командируется в составе отряда особого назначения в восточную часть Якутии для подавления «Ксенофонтовского восстания». В бою за Нелькан он был ранен, но остался в строю. После боя Липский организовал поимку разбежавшихся главарей мятежа. Немало других чекистских поручений выполнял Альберт Николаевич в те годы. Все он считал важными в деле защиты отечества. В его чекистской карьере есть своего рода звездный час - подавление восстания тунгусов и якутов в Тугуро-Чумиканском районе против советской власти. О нем наша газета рассказывала в очерке «Зарево над Чумиканом» (декабрь 2010 - январь 2011 гг.).

Оперуполномоченному особого отдела Липскому было поручено руководство по ликвидации банды мятежников. Первого апреля он вылетел в Чумикан на самолете, на второй день аэроплан кружился над Удским, где сосредоточились повстанцы. Чумиканский эпизод в дальнейшем сыграет зловещую роль в судьбе Липского. С. Колесников в публикации сборника Гродековских чтений утверждает, что Липский «в сопровождении радиста и пулеметчика вылетел в Чумикан 1 апреля… принял командование отрядом, сформированным из местного советского актива и немногочисленных пограничников». Автор повести «Свеча горела» А. Хисамутдинов, посвященной последним годам жизни В.К. Арсеньева (журнал «Дальний Восток», №7, 1995 г.), уделяет внимание Липскому и событиям в Чумиканском районе. «В апреле 1931 года Липский повторил налет на Тугуро-Чумиканский район. Очевидцы рассказывают, как он с самолета поливал огнем из ручного пулемета эвенков». Это вряд ли возможно было сделать: самолет на троих + летчик - нонсенс на ту пору, да и стрелять из «максима», к примеру, с неба вниз - весьма проблематично. Впрочем, фантазерами были не только чекисты, но и писатели…

  Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.
(Продолжение следует.)