Он с неба спускается, чтобы спасать людей

Виталий Плотников: «Вертолет - это член нашей большой семьи МЧС. Иногда, правда, приходится его уговаривать, но очень редко»

В июле 2017 года Указом президента Российской Федерации шесть сотрудников МЧС России были удостоены государственных наград. В том числе «за высокий профессионализм, отвагу и самоотверженность во время ликвидации масштабного паводка на территории Приморского края в сентябре 2016 года». К ордену Мужества представлен начальник Хабаровского авиационно-спасательного центра МЧС России подполковник Виталий Плотников.
На его счету - сотни вылетов «по ЧС», на поисково-спасательные работы, выполнение задач по доставке грузов и людей. В авиации МЧС России он служит с 2004 года. За это время пришлось многое узнать, испытать, где-то даже переосмыслить, не только в отношении к жизни, но и профессиональном мастерстве.
- Виталий Александрович, вы участвовали в ликвидации многих чрезвычайных ситуаций. Наверное, есть уже какой-то устоявшийся алгоритм работы, или каждый раз это как заново. Чем была особенной ЧС в Приморье?
- Каждая чрезвычайная ситуация отличается друг от друга. Например, в Приморье были сложные метеоусловия с самого начала, еще действовал тайфун. Кроме того, это горная местность. В первый же день, как поступило сообщение о масштабном паводке и подтопленных населенных пунктах, на двух вертолетах (Ми-8 и Ми-26) вместе с оперативной группой и спасателями мы вылетели в Тернейский район - в поселок Светлая. Этот район сам по себе труднодоступный, населенные пункты окружены морем и тайгой. В условиях разлившихся рек, размытых дорог и мостов авиа­ция там была единственным способом передвижения.
Прилетели туда под ночь, уже в сумерках заходили на посадку. Чувства были смешанные. Во-первых, ты летишь в неизвестность. Не знаешь, какая там обстановка и где ты сможешь выполнить посадку. Если в других «аналогичных» чрезвычайных ситуациях, как правило, все равно есть возможность перелететь с аэродрома на аэродром, то здесь мы прилетели в населенный пункт с 1,5 тысячи жителей, который был просто затоплен под крышу и разделен на три части потоками воды.
Мы сразу же выполнили мониторинг поселка, чтобы дать информацию спасателям: где люди, хотя бы ориентировочное количество человек в каждом районе и, соответственно, как дальше спасателям пробираться к пострадавшим.
Во-вторых, в условиях полной темноты, когда люди сидят на крыше, эвакуировать их с помощью воздушного судна достаточно опасно. Это, конечно, сложная для понимания, даже для самого себя, ситуация. Когда полторы тысячи жителей в поселке и им необходимо оказать помощь, как выбрать того, кому она нужнее. Ведь кому-то ты помог, а кому-то нет, и ты все равно «нехороший».
Сразу после того как были обнаружены люди, мы приступили к их эвакуации. Однако когда к дому подлетал вертолет, многие показывали, что они не будут покидать свои жилища, они не хотят бросать свое имущество, боясь мародерства или чего-то еще.
При этом надо понимать, что в момент зависания вертолета над человеком даже на достаточно большой высоте (30-40 метров) и спуска спасателей над жилыми строениями, а это, как правило, деревянные постройки, начинают улетать резиновые лодки, которые стоят возле дома, слетают покрытие крыш, листы шифера. Поэтому было принято решение в целях безопасности давать спасателям на лодках целеуказание, а они уже по воде подходили к домам и безопасно эвакуировали людей.

Кроме нас не летал никто

А вообще ситуаций было много. Запала сильно в душу эвакуация с 3 на 4 сентября. Также в ночь мы прилетели в населенный пункт Амгу. Его глава обозначил, что люди находятся на дороге, без еды, без воды и к ним невозможно подобраться. В районе много лесозаготовительных предприятий, и люди работают вахтовым методом в тайге.
Анализируем: дорога в горной местности, те же самые метео­условия - это по пределу нижний край облачности, постоянная морось, дождь. Мы полетели, нашли их, эвакуировали, спасли, привезли в населенный пункт и на следующий день доставили в Хабаровск.
По окончании этой ЧС неоднократно слышал слова, что в первую неделю или две в северных районах Приморского края, где работал я и был старшим группировки воздушных судов, кроме авиации МЧС России больше не летал никто.
- То есть по метеорологическим условиям задачи по спасению людей авиаторами выполнялись на грани?
- Обычно я паводок 2016 года в Приморском крае сравниваю с масштабным наводнением на Дальнем Востоке в 2013 году. Да, были дожди, какие-то сложные метеоусловия. Но они были день-два, а потом погода налаживается, и ты занимаешься нормальной работой - доставкой гуманитарных грузов, эвакуацией населения, если это требуется, доставкой спасателей.
В это время где-то уже дамбы возводят, помогают в проведении аварийно-восстановительных работ. Здесь же только и занимались тем, что эвакуировали, эвакуировали, эвакуировали. При этом был затяжной тайфун, когда на протяжении недели - десяти дней погода была просто одинаковая, постоянная, можно сказать, мерзкая и беспросветная.
На ЧС в Приморье работала группировка всего Хабаровского авиационно-спасательного центра МЧС России. Самолеты доставляли грузы и спасателей во Владивосток из разных регионов Дальнего Востока. Экипажи вертолетов в это время, так как почти все аэродромы в крае оказались подтопленными, подыскивали площадки, эвакуировали людей, доставляли гуманитарную помощь, медикаменты в населенные пункты, обследовали пострадавшие от паводка линии ЛЭП и доставляли ремонтные бригады энергетиков и предприятий связи к местам аварий.  

Лететь или нет?

- Когда обстоятельства складываются так, что вы знаете - кому-то крайне нужна помощь, но метео­условия находятся на грани возможного. Что движет вами при принятии решения - лететь или нет?
- Конечно, в таких ситуациях ты понимаешь, что нужно оказать помощь людям, которые попали в беду. И все экипажи делают всё, что от них зависит. Но есть руководящие документы, которые нельзя перешагнуть и рисковать жизнью экипажа, спасателей, находящихся у тебя на борту. Поэтому иногда приходится применять «хитрость» и подходить к решению вопроса иначе: «Если нельзя пойти напрямую, а давайте мы попробуем по-другому».
То есть рассматриваются различные варианты. К примеру, в горной местности, тем более в облаках, нельзя снижаться, можно это делать только над радионавигационной точкой. Вот при вылете в Приморье из Хабаровска в п. Светлая в районе населенного пункта Единка на берегу находится радионавигационная точка. Использовали ее. По ней снижались в море, выходили по нижнюю границу облаков и уже визуально, не нарушая руководящих документов, выполняли дальнейшие задачи.
Бывало и такое, что метеоусловия ну просто противоречат всем руководящим документам и не позволяют выполнить задачу. В таких ситуациях, конечно, внутри все кипит, вроде бы хочется помочь, но ты понимаешь, что вылетать нужно с тем, чтобы вернуться живыми, и спасти тех людей, которые в этом нуждаются, а не угробить тех, кого везешь для спасения. То есть весь риск - это всегда точный расчет.
- Многие олицетворяют свои автомобили, технику с кем-то живым. Что для вас вертолет - бездушная машина или живой организм со своим характером?
- Ну, тут у кого как, но для меня это ласточка. Причем все они для меня ласточки - что один вертолет, что второй, третий. И естественно, перед полетом и после него в обязательном порядке погладить, сказать ей спасибо за то, что она вместе с экипажем выполнила задачу, не подвела. Вертолет - это единый организм с тем экипажем, который находится внутри и управляет им. Это как член нашей большой семьи. Иногда, правда, приходится уговаривать, но это очень редко. В большей степени благодаришь, а уговаривать… техника сама понимает, что от нее требуется и при каких условиях. Она очень надежная, вместе с нами прошла не одну чрезвычайную ситуацию, показала, на что способна. Мы ей доверяем, а доверяем еще потому, что у нас есть надежные специалисты, которые качественно готовят технику, наш инженерно-технический состав. Им мы тоже говорим спасибо за то, что они делают.
- Сейчас в вашей профессиональной жизни сочетаются сразу несколько ипостасей - вы руководитель большого подразделения, коллектива и вы же командир экипажа вертолета, который вылетает на «боевые» задачи. Что проще для вас - руководить или летать?
- Лично для меня выполнять полеты проще, чем руководить. Ведь я сначала научился летать, а потом в какой-то степени решать управленческие задачи. Поэтому летать для меня ближе, приятнее, хотя  понимаю, что руководить - это большая ответственность. Порой даже большая, чем при выполнении полетов. А летать мне всегда нравилось, это мечта детства с пяти лет. Поднялся в воздух. И шел к этой цели. Окончил Сызранское высшее летное училище.
- Зачастую рассчитывать на благодарность за спасение людей не приходится, а порой бывает и наоборот. Как находите в себе силы не «черстветь»?
- Да, помощь людям - это уже какая-то потребность. И она есть не только у спасателей. В Приморье, в Хабаровском крае мы активно работали с волонтерскими организациями. Люди сами объединялись, собирали вещи, медикаменты, грузы для пострадавших. И делалось это очень быстро. Так, один раз на вертолет Ми-26 у нас волонтеры собрали за несколько часов порядка 10 тонн гуманитарной помощи. Причем она была адресной - то, в чем больше всего нуждались люди в поселках. И мы доставляли эти грузы до пункта назначения.
Хотя бывали и другие случаи. На четвертые или пятые сутки работы как-то зашли в магазин в поселке Амгу. Здесь хлеб пекли по часам и люди стояли в очереди. Когда нас спросили, что тут делаем, мы ответили, что летаем по району, помогаем пострадавшим и тоже хотели бы угоститься свежим хлебом. А из толпы нам в ответ: «Мы на вас не пекли. Вы не есть, а спасать нас должны!». Хотя в это время экипаж каждый день выполнял по нескольку полетов, курсируя между населенными пунктами Тернейского района, эвакуировал людей, доставлял топливо, продукты, медикаменты; люди записочками нам передавали свои просьбы или сообщали о родственниках, которые оказались отрезанными от «большой земли» и ждали помощь. Конечно, такие слова режут слух и остаются в памяти. Но стараешься не зацикливаться. Люди разные, и есть те, кто искренне благодарит.

Пример отца для сына

- Вы повторили профессию отца, он тоже служил в авиации. А в своем сыне вы видите продолжение лётной династии?
- Сейчас сын еще мал выбирать профессию, ему всего пять лет. Но если он захочет пойти по нашим стопам, то, конечно, ему помогу, но решать его судьбу не стану. Это должен быть его выбор. У меня был пример отца, он служил в Министерстве обороны, прошел Афганистан. Я с детства бывал на аэродроме. Запах авиационного керосина стал более близок и приятен, чем какой-нибудь «Шанель». Хотя мой брат не пошел в авиацию и выбрал другую профессию. Поэтому сын сам пусть решает, что ему ближе. В авиационно-спасательном центре мы часто проводим дни открытых дверей - как для семей своих сотрудников, так и школьников. И приятно видеть, как мальчишки и девчонки, приезжая к нам, веселясь и дурачась, когда видят технику, становятся серьезнее и вдумчивее. И когда они от нас уезжают, то уже половина хочет летать, а треть - спасать людей. Так что «микроб неба» мы в них поселили, и может кто-то потом, в будущем, придет к нам на смену в авиацию.

Беседовала
Екатерина ПОТВОРОВА.
Фото Екатерины ПОТВОРОВОЙ и Хабаровского авиационно-спасательного центра МЧС России.