Бронзовый капитан ждёт адмирала

Казаки, участники первых сплавов и сподвижники Н. Н. Муравьева-Амурского, во время встречи с генерал-губернатором Н. И. Гродековым

История освоения Дальнего Востока в целом и Хабаровска в частности удивительна своими событиями, поразительна ее героями, теми людьми, кто совершал эту историю. К счастью, сохранились мемуары, воспоминания участников тех далеких событий. «Адмирал, исследователь р. Амур, присоединивший Приамурский край к России…», - так охарактеризовала русского мореплавателя, адмирала Геннадия Ивановича Невельского военная энциклопедия, созданная в начале XX столетия издательством И. Д. Сытина.

Главный форпост на Тихом океане

Напомним, что Амурская экспедиция, возглавляемая Геннадием Невельским, действовала на крайнем востоке России с 1851 по 1855 годы и трудами своими принесла Отечеству много пользы.
Выйдя в отставку, адмирал написал воспоминания об этом периоде своей жизни, назвав их «Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России». Под его руководством в рамках Амурской экспедиции были проведены первые три сплава по Амуру до Николаевского поста, который определен главным пунктом, «столицей».
Началось это в 1854 году, когда во время первого сплава войск по Амуру генерал-губернатор остановился в Мариинском посту. Здесь Н. Н. Муравьев отдал распоряжение сконцентрировать основные силы в Николаевском посту. С 1855 года он стал главным постом и крепостью России на Тихом океане.
Второй сплав по Амуру летом 1855 года доставил сюда не только военную силу, но и иркутских и забайкальских крестьян для заселения Приамурья. Между Мариинским и Николаевским постами появились первые деревни.
В 1855 году Амурская экспедиция была закрыта, ее функции выполняло управление Камчатского военного губернатора, контр-адмирала В. С. Завойко. Невельской получил должность начальника штаба главнокомандующего Н. Муравьева.
Вскоре Невельской был отстранен от всех дел. Зиму 1855/56 годов года он жил с семьей в Мариинском как частное лицо, без всяких обязанностей, а значит, и без денежного довольствия. Летом 1856-го Геннадий Иванович покинул Приамурье, где он провел семь лет. И покинул, увы, без почестей.
А сотрудники бывшей Амурской экспедиции продолжали начатое им дело. За ее организацию и проведение Г. И. Невельской позже был произведен в контр-адмиралы и награжден четырьмя орденами. В 1857 году был назначен членом морского ученого комитета. Умер он 17 апреля 1876 года в Петербурге.
Работая над воспоминаниями, Геннадий Иванович отдал должное своим бескорыстным помощникам, стремясь увековечить их заслуги перед Родиной. В конечных словах своих записок автор упоминает о третьем сплаве по Амуру.
«С открытием навигации по Амуру отправился вниз из Забайкалья третий амурский рейс под начальством… подполковника Н. В. Буссе; в этом рейсе находилось 110 различного рода лодок, барок и плотов… Передовым отрядом рейса командовал подполковник Н. В. Буссе, спускаясь по реке Амур, в видах обеспечения предстоящего подъема по реке наших войск, поставил только три поста на левом берегу Амура.
Такое число и распределение постов не отвечало ни огромному пространству течения реки, ни ее характеру. Подъем по Амуру труден на участке ниже устья реки Уссури. Здесь множество извилистых и быстрых проток… Поэтому на указанном пространстве крайне необходимо было бы поставить два поста: один в устье Хунгари, а другой - в устье Уссури…
Кроме указанных постов еще четыре надо было поставить. И все обеспечить продовольствием, по крайней мере, на семь дней, для 500 человек. Тогда бы подъем наших войск на речных гребных судах был бы совершенно безопасен, и люди не были бы поставлены в такое гибельное положение, в каком они очутились по милости Буссе. Значительная часть их умерла с голода».
Этот сплав был масштабным и имел значение для будущего города Хабаровска. О том, как шла подготовка к нему, материал собрал хабаровский краевед В. Токарский. Вот его рассказ.

Линейные батальоны на Амуре

«Третий сплав (1856 год) под начальством подполковника Буссе. 110 лодок, барж, плотов. С ним прибыло 1636 человек нижних чинов 13-го и 14-го линейных батальонов при 24 офицерах и 289750 пудов разного груза.
Войска, предназначенные к возвращению в Забайкалье, под общим начальством полковника Сеславина, на легких гребных судах, приобретенных большей частью от туземцев, выступили из Мариинского поста на исходе июля тремя отрядами. Первый отряд в составе двух рот 14-го линейного батальона, взвода горной артиллерии и казачьей сотни в числе одной тысячи человек под начальством самого Сеславина, несмотря на массу встреченных в пути затруднений, благополучно прибыл в Забайкалье еще до наступления зимнего времени.
Второй отряд - в составе двух рот 13-го линейного батальона и сотни казаков в числе 819 человек под командой командира 14-го линейного батальона майора Языкова хотя и пришел в Забайкалье почти вслед за первым отрядом, но из-за недостатка в питании перенес кучу лишений, а между Кутомандским и Усть-Стрелочным постами даже голодал.
Столь незавидное положение не замедлило тотчас отозваться на чинах отряда, вызвав сначала болезни, а затем и смертность. Вследствие этого отряд по приходу к месту своего постоянного квартирования не досчитался 96 человек.
Можно представить, что пришлось перенести третьему отряду, выступившему в конце июля на утлых лодчонках, набранных с величайшим трудом и двинувшихся в путь по дороге, пропустившей две тысячи ртов и обеспеченной на протяжении 2340 верст какими-то пятью жалкими постами. Скромные запасы к тому времени были почти все съедены.
Этот отряд в составе двух рот 14-го линейного батальона и полуроты 13-го батальона, в числе 370 членов нижних чинов и 9 офицеров, под начальством командира 13-го линейного батальона полковника Облеухова, выступив 27 июля 1856 года из Мариинского поста, достиг Усть-Стрелочного караула лишь только 16 декабря.
Таким образом, отряд был в пути 143 дня и выдержал в течение этого времени при самых неблагоприятных условиях сорокадневный пост, не имевший себе равных в истории, стоивший 102 жертв, то есть почти трети всего отряда.
Отряд, не имея достаточного запаса продовольствия, достиг 8 октября 1856 года Кумарского поста. Через пять верст, из-за сильной шуги на реке, движение прекратилось. Вырыли землянки, стали ждать ледостава. Простояли в полном бездействии до 28 октября. Затем, бросив свои лодки, налегке тронулись далее.
Предстояло преодолеть более 400 верст зимнего пути. Обувь потерта, шинели изношены, запас продовольствий - на две недели. Уже 3 ноября людям стали выдавать половинную норму сухарей, с 6 ноября вместо чая стали заваривать сухую траву, кору деревьев. Температура понизилась до 20 градусов мороза, ночевали в поле под открытым небом, разгребая снег для себя и костра (с ноября стали попадаться отставшие от авангарда).
Многие поддерживали свое существование поеданием ранцевых ремней. Настала угроза голодной смерти. По преданию, были в те времена случаи людоедства. К счастью, вблизи реки Кутоманды на мели во время сплава застряла баржа с мукой. Нашлись охотники, отправившиеся к ней.
15 ноября отряд встретил солдата Толстихина, который на шести лошадях вез муку и раздавал ее встречным. 19 ноября отряд был в Кутомандинском посту. К тому времени за 22 дня было преодолено 396 верст. Добытая мука позволяла поддерживать убывающие силы. Жутко было от страшных морозов.
Износившиеся платье и обувь едва прикрывали тело. 12 декабря оставили в дороге 24 человека с обмороженными ногами. Но, как бы то ни было, к новому году участники сплава и похода вернулись на зимние квартиры.
Отдохнуть не пришлось. Стали готовиться к смотру. Участникам похода попало за дурной вид, за плохую одежду и обувь. За недостачу ранцевых ремней, которые съели в пути, пригрозили судом.
Первый поход людей в больших массах показал: без паровых судов, достаточного числа военных постов на Амуре путь может быть небезопасным и даже гибельным.

Виновников в трагедии не оказалось

В романе «Амурские версты» писатель Николай Наволочкин так рассказал о командире 13-го линейного батальона полковнике Облеухове:
«… Он перед самым сплавом сосватал дочь богатого верхнеудинского купца Сашеньку Курбатову. Утром ординарец не подпускал никого к палатке начальника отряда. «Приказано не беспокоить». Линейцы и казаки, входившие в отряд, терпеливо ожидали пробуждения полковника, наблюдая, как мимо них, вниз по Амуру проходят другие отряды третьего сплава. В Мариинск отряд Облеухова добрался с опозданием на два месяца. Пока в Кизи сдавали грузы, пока готовились к возвращению, уходили лучшие летние дни», - пишет в отчете подполковник Рагуза.
И далее: « Наконец, в самом конце июля, тронулись в обратный путь, теперь уже против течения… Следовало спешить, а тут подошел день ангела Саши Курбатовой. Облеухов устроил по этому случаю трехдневный пир и хлебосольно угощал офицеров, обгонявших их батальон отрядов. Комаров отозвал Султана (собаку) в кустарник и одним выстрелом прикончил пса. Собачьего мяса Облеухову хватило ненадолго».
К слову, когда по ходу спектакля «Амурские версты» (а было это в 1984 году на сцене Хабаровского краевого театра драмы) доходили до сцены с собакой, то зрители смеялись. Между тем собачье мясо в те давние времена спасло многие экспедиции от голодной смерти.
Ради фабулы писатель упростил ход событий. Да, у Облеухова погибло 102 человека. Но и в отряде майора Языкова было потеряно 96 человек. Командир всех войск, предназначенных к возвращению в Забайкалье, полковник Сеславин, привел первый отряд без потерь.
Однако он нес ответственность за здоровье и безопасность военнослужащих всех отрядов. Николай Николаевич Муравьев, в то время еще не Амурский, пребывал в этот год в Петербурге по случаю коронации Николая Александровича. Но он должен был нести ответственность за людские потери.
Так почему же в романе виноватым за трагедию сплава 1856 года писатель назначил лишь одного полковника Облеухова? Может, потому, что фамилия звучит смешно?
В России жизнь человека никогда не ценилась высоко. В ХХI веке десятки тысяч граждан государства гибнут на дорогах и производстве каждый год. В ХХ веке многие миллионы погибли в революцию, коллективизацию и в войнах. После сплава же по Амуру в Забайкалье не вернулись 198 человек. Судя по роману «Амурские версты», винить нужно одного человека - полковника Облеухова.
На самом деле виновных в трагедии не оказалось. Муравьев в 1858 году стал графом с приставкой к фамилии Амурский. Полковник Облеухов по совокупности всех дел в том же году награжден орденом.

О чём думал Дьяченко на утёсе?

Между тем автор романа «Амурские версты» после его успеха у читателей, историков и краеведов продолжал искать новые источники знаний о своих героях. Понимал, что в романе возможны неточности, неубедительность доказательств и даже ошибки.
Свои уточнения он включил в переиздание книги, давал интервью о том, что узнал позже. В одном из них рассказал следующее:
«В это тяжелое для батальона время к линейцам приходит новый командир Яков Васильевич Дьяченко. Человек, с именем которого в дальнейшем будет связано немало полезных дел в Приамурье и Приморье, таких, как закладка новых городов и станиц, строительство Хабаровска, селений по реке Уссури, организация почтовых станций.
Долгое время о 13-м линейном Сибирском батальоне и о человеке, руководившем закладкой Хабаровска, известно было только то, что 31 мая 1858 года на пустынном амурском берегу, там, где раскинулся сейчас город, высадился отряд 13-го линейного Сибирского батальона, под командованием капитана Дьяченко, и заложил военный пост, названный вскоре Хабаровкой.
Больше о капитане Дьяченко и о батальоне, никаких сведений не было. Оставались неизвестными основные даты его жизни, имя капитана и отчество, а инициалы, которые впервые появились в печати в 1958 году к 100-летию города Хабаровска, оказались неверными.
Неоценимую помощь нам, хабаровчанам, занимавшимся исследованием деятельности 13-го батальона и его командира, оказал доктор исторических наук А. И. Алексеев, обнаруживший в Центральном государственном военно-историческом архиве послужной список Дьяченко.
Эта находка помогла связать воедино данные, разбросанные по книгам, воспоминаниям и письмам его современников - Венюкова, Муравьева, Буссе, Кукеля, Корсакова, Иванова, Рогозы и других.
В Восточную Сибирь Я. В. Дьяченко прибыл поручиком в 1852 году. Уроженец Полтавщины, он в апреле 1832 года, пятнадцати лет, «вступил, - как тогда писали, - в службу» унтер-офицером в Тираспольский конно-егерский полк.
Позже Дьяченко служил в Финляндском драгунском полку, затем Ново-Миргородском уланском. Восемнадцати лет Дьяченко получает первый обер-офицерский чин корнета, что соответствовало чину прапорщика и подпоручика в других войсках. А еще через два года, как и в первый раз - за отличие по службе, он производится в поручики.
Вероятно, в этот период, как утверждает известный исследователь Приамурья Михаил Иванович Венюков, Я. В. Дьяченко участвовал в строительстве южнороссийских военных поселений. Опыт этот пригодился ему в дальнейшем на Амуре.
Легко можно представить, в каком состоянии достался Дьяченко батальон. Обмороженные и больные солдаты, боявшиеся самого слова «Амур», деморализованные «бедственной экспедицией» офицеры. Даже 13-й номер батальона внушал пополнению, прибывшему в него, суеверный страх.
Можно только удивляться, как быстро вернул Дьяченко солдатам бодрость и уверенность. Энергичный, коренастый капитан ходил, попыхивая трубкой, среди работавших линейцев. Уверенно брал топор и показывал, как надо отсекать бревно для киля баржи. Ловко правил затупившуюся пилу и мог сказать грубоватым голосом такое, что солдаты покатывались со смеху.
К лету 13-й линейный батальон был готов в дорогу. Перед четвертым сплавом ставилась задача - поселить на Амуре, от устья до Хинганского ущелья, 460 казачьих семейств из Забайкалья.
Постройкой пятнадцати станиц для них занимались солдаты 13-го и 14-го линейных батальонов. Они, отправляясь с первым отрядом сплава, должны были до прибытия переселенцев построить для них дома, чтобы было где встретить зиму. Уровень воды в Шилке и Амуре в то лето был небывало низким, и сплав, особенно по Шилке, проходил с большими трудностями.
Дьяченко получил приказ - основать военный пост на главном русле Амура, в месте, указанном на приложенной к приказу карте. Батальон двинулся вниз по Амуру. Оставив позади баржи с имуществом, передовой отряд высадился на высоком амурском берегу, недалеко от заросшего лесом утеса. Да и на месте высадки к самому берегу подступал густой лес. В стороне за утесом виднелись шалаши летнего нанайского стойбища.
Пока солдаты разжигали костер и варили обед, Дьяченко поднялся на утес: хотелось осмотреть место, где предстояло жить батальону. На вершине утеса нанайцами была сооружена молельня.
У входа ее стоял чугунный жбан, а внутри виднелся березовый идол, украшенный ленточками. Яков Васильевич обошел святилище и стал на краю обрыва. У подножья его, как и сейчас, через сто пятьдесят лет, клокотало стремительное амурское течение. Из лагеря доносился стук топоров и голоса солдат.
Что же видел человек, поднявшийся на амурский утес сто пятьдесят лет тому назад? Свидетельство самого Якова Васильевича не сохранилось, но то, что открылось его взору, нетрудно представить со слов С. В. Максимова.
Он стоял на утесе всего двумя годами позже Дьяченко. И, как другие современники, Амурскую протоку ошибочно считал рекой Уссури, поэтому писал: «Там, где Уссури встречается с Амуром, последняя прикрутость Амура оступается в воду крутой каменной скалой. Об эту скалу Амур как будто обламывается и, как бы уступая быстрому подгорному течению Уссури, круто поворачивает к северу… Около этой скалы и по ее отклонам… выстроилось новое казенное селение, носящее имя … Хабарова».
Далее Максимов пишет: «Хабаровка кажется при въезде с Амура большим и хорошо обстроенным селением… Благодаря распорядительности начальства, с одного конца селения до другого… проведена гладкая дорога - род шоссе».
Думал ли капитан Дьяченко, что в этом первозданном лесу поднимется город, сказать трудно. Но в том, что за ротами линейных батальонов встают новые селения, не думать он не мог. И в верховьях Амура, и в низовьях у Николаевска и Мариинска, и вот здесь, по среднему течению реки, по всей дороге России к океану стучали плотницкие топоры.
И как тут не отдать дань уважения солдатам 13, 14, 15 и 16-го Сибирских линейных батальонов! Ведь это они в 1857 и 1858 годах построили сначала от Усть-Стрелки до Хинганского ущелья, а потом до самых низовий Амура и по правому берегу Уссури десятки сел. Только летом 1858 года по Амуру и Уссури возникло более тридцати русских селений.

* * *

Эти две исторические фигуры русских офицеров сыграли значимую роль в освоении дальневосточной окраины России, в закреплении территории, в защите границ. Капитан Дьяченко заложил когда-то пост Хабаровку, из него вырос огромный город - красавец, центр большого региона… Его бронзовый памятник стоит неподалеку от того места, где высадились его солдаты.
Адмирал Невельской был человеком другого, государственного масштаба. Под его руководством началось освоение Приамурья.
Когда-то в парке над Амуром стоял гипсовый памятник Геннадию Ивановичу. Ночные хулиганы разбили ему голову. Власти снесли остальное. Давно ведутся разговоры о новом памятнике адмиралу, объявлен сбор средств, есть проекты. Однако средств этих пока не достаточно.
Хотя у нас в крае достаточно успешных людей, бизнесменов, предпринимателей. Может быть, они «поделятся» частью своих доходов с адмиралом, а заодно оставят о себе память потомкам?..

Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.
Репродукции Валерия Токарского (фотофонд ДВГНБ).