Река родственников

Небрежности в оформлении наследственных дел, несвоевременное обращение к нотариусу или в суд, запущенность в документации, отсутствие документов, подтверждающих родственные связи, могут повлечь для наследников необратимые последствия. Имущество может быть учтено как выморочное и отправлено в казну.
Но в крайне запущенных ситуациях могут помочь родственники, если, конечно, между ними нет противоречивых интересов. Как это произошло в ситуации, которая случилась у сестры великого нанайского писателя Григория Ходжера. О ней редакции рассказал Михаил Слепцов, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации.


В еще совсем, казалось бы, недавние советские времена, пересекая просторы родного края на многочисленных тогда самолетах малой авиации - всех этих «аннушках», «элках» и ИЛ-14, я не уставал удивляться широте и величию родного Амура. Даже разбиваясь на бесчисленные протоки и заливы, даже с высоты полета он поражал своей грандиозностью, многоводьем и стремительной силой. При этом всегда почему-то вспоминалось, что есть писатель, который смог в большом художественном произведении рассказать об этом величии, о коренных народах, веками населявших тогда еще не тронутые цивилизацией берега нашей полноводной реки.
Теперь этого великого нанайского писателя, так и назвавшего свою знаменитую трилогию «Амур широкий», уже нет с нами. Нет Григория Ходжера, девяностолетие со дня рождения которого нам скоро предстоит отмечать. Нет большого литературного художника, который смог с неповторимым мастерством передать дореволюционный и более поздний образ жизни, менталитет и традиции «рыбного народа», его историю и культуру, сложности его вхождения в новый мир заселявших амурские берега русских переселенцев. И тем более непонятно, почему в Хабаровске до сих пор нет улицы имени Григория Ходжера, хотя есть целый микрорайон «Строитель», где улицы называют в честь известных писателей-дальневосточников.
Тогда, в пору своей молодости, когда бежал в поселковую библиотеку за только что вышедшим из печати новым номером журнала «Дальний Восток», где и печатался с продолжением роман знаменитого нанайца, я и представить себе не мог, что повороты юридической судьбы столкнут меня с вопросами наследства представительницы одного из тридцати древних нанайских родов, из которого был и сам писатель.

«Мы с тобой - одной крови…»

В один из приемных дней в наше бюро пришла стройная пожилая женщина с маленькой девочкой - своей внучкой и представилась как родная сестра умершего дальневосточного писателя Григория Ходжера. А еще через несколько мгновений я, неимоверно волнуясь, держал в руках рукописные тексты того, чьими книгами зачитывался в юности. Но проблема, с которой пришла к нам Лидия Чебивна, заключалась не в литературном или ином наследстве известного писателя.
- Я, как видите, человек уже в возрасте, - сказала она. - И перед неизбежным хочу своим дочери и внучке все вопросы с имуществом оставить в оформленном, узаконенном виде. Живем мы с дочерью в однокомнатной квартире в центре, которую приватизировали еще в девяносто втором. Но приватизация прошла не на двоих, а на троих, поскольку тогда у меня была прописана моя родственница из другого нанайского рода - Бельды. У нас, нанайцев, нет понятий «близкий родственник», «дальний родственник».
- Мы все - родственники. Вот я тогда и прописала у себя Адяку, так было нужно, уж и не припомню, для чего. А в 2001 году она умерла. С тех пор ее доля в квартире так за ней и числится, поскольку наследство не оформлялось. Доля есть, а человека давно нет… Я попыталась собрать документы, подтверждающие родство, да только ничего у меня не вышло. При жизни мой знаменитый брат пытался помочь, даже собственноручное подтверждение родству этому оставил, да только сил и здоровья ему уже не хватило…
Перед моими глазами были строчки писателя, который не понаслышке знал, что все нанайцы считают себя родней. На бумаге из школьной тетради почти в художественной форме он излагал для будущего суда, что Адяка - их родня, которую он с детства уважительно называл «ага», что по нанайски означает «тетя».
Проблема заключалась лишь в том, что наш Гражданский процессуальный кодекс не признает письменных свидетельских показаний, тем более от умерших лиц, пусть даже самых авторитетных. И, значит, требовались архивные данные.
Оформив соответствующие доверенности, по крупицам стали мы собирать все сведения о родне Лидии Чебивны и Григория Ходжера. Большую личную помощь в этом оказала руководитель краевого ЗАГСа Ольга Вадимовна Завьялова. Но на каждом шагу мы сталкивались с неимоверными трудностями чисто юридического характера.
Выяснилось, например, что становление органов записи актов гражданского состояния после отшумевшей на Дальнем Востоке Гражданской войны затянулось на долгие годы. Что представителей коренных малочисленных народов стали фиксировать в метрических книгах сельсоветов лишь в тридцатые, а то и сороковые годы. А до той поры на руках у них не было вообще никаких документов. И как их зовут - знали только родственники из «больших домов», составлявших тогда стойбище. А царским чиновникам их имена были вообще не интересны.
Выяснилось, что даже в более позднее время к записям этим относились крайне небрежно. В свидетельстве запишут «Адяка», а в паспорте - «Адяна». Даже у писателя и его сестры, отцом которых был первый председатель первого нанайского колхоза «Рыбак Севера» Ходжер Чеби (не последний человек в стойбище и районе), написание отчества было произведено по-разному: он - «Гибивич», а она - «Чебивна» (согласитесь, не одно и то же…). Так что наиболее типичным ответом, который мы получали, было: «В списках не значится».
Между тем родственная связь между сестрой писателя и Адякой уходила корнями аж в девятнадцатый век. Именно тогда жил их общий нанайский предок в третьем «колене». Ловил он в Амуре на своей оморочке осетров с муксунами, готовил талу из свежей рыбы, здоровался в лесу за руку с Дерсу Узала (который тоже был из гольдов, как называли раньше этот народ). И не подозревал пращур, что через сто с лишним лет его потомкам придется оправдываться - почему их предшественники паспортов не имели.
Проблема заключалась еще и в том, что доля Адяки в квартире не была выделена. Приватизация в девяностые годы осуществлялась не так, как сейчас: не в долевую, а в общую совместную собственность. И как наследовать то, что даже не оформлено?

Нет доказательств

Необходимо было в судебном порядке подтверждать факты дальних родственных отношений и вступления в наследство. Ведь все эти годы после смерти Адяки Лидия Чебивна жила в квартире, исправно платила коммунальные платежи, не деля их на доли, а, значит, приняла наследство.
И хотя в селе Верхний Нерген еще жила сестра Адяки, она не претендовала на наследственное имущество. Очевидно понимая, что при жизни Адяка никакого отношения к квартире не имела, а только числилась в ней. Что она квартиру не наживала, не получала, а лишь оказалась прописанной там к моменту приватизации жилья.
Но неожиданным противником удовлетворения иска оказалась местная муниципальная власть. Ее представители заявили в судебном заседании, что твердых доказательств родства не добыто. И наследственные связи «хромают». Придрались к разночтениям в написании имен и отчеств. Хотя все свидетели факт родства в суде подтвердили. И с иском согласилась даже сестра Адяки, которая по старости на суд не приехала, но заверила свое заявление суду в сельской администрации.
Наши ссылки на очевидные факты, на прижизненное письмо писателя и на исторические трудности в регистрации и переписи коренных малочисленных народов не помогли. Суд постановил: в иске отказать. То есть - оставить все как есть. Долю в квартире - ничейной, платежи за ничейную долю - за теми, кто их и платил. То есть как платила Лидия Чебивна за умершую родню, так и должна была платить.
Ничего тут не попишешь: не желает наш муниципалитет оформлять за собой так называемое выморочное имущество, и все. Хотя бы для того, например, чтобы потом продать его другим совладельцам. Это ж хлопотать надо. А хлопот, как известно, чиновники не любят. Любят они совсем другое.
Вот в западных регионах страны, где-нибудь в Краснодаре или Курске, там картина с выморочным имуществом совсем другая. Только пройдет месяц-другой после истечения шестимесячного срока для принятия наследства, наследники не объявятся, а имущество, глядь, уже на учет взято в местных органах. И затем в казну оформляется, в аренду сдается или на торги выставляется. Наследникам там зевать нельзя. Все потеряешь.
У нас же совсем другая картина. Вы думаете, ситуация с квартирой родственницы писателя - это редкость? Да нет же, таких примеров по краю полно. Толкового учета подобных ситуаций нет. Порядок отсутствует. Никаких переоформлений не производится. Что, между прочим, порождает злоупотребления и даже факты мошенничества с недвижимостью.

По-родственному

Через некоторое время из Верхнего Нергена пришла худая весть: умерла сестра Адяки. Но после нее осталась взрослая дочь, с которой мы повстречались. Две родственницы, поговорив по душам, решили все уладить миром, как испокон веков было принято у амурского народа. Мы предложили дочери через суд попытаться оформить наследство на себя с дальнейшей передачей всех прав истинной хозяйке квартиры.
Она согласилась и, воспользовавшись нашим советом, попросила суд восстановить ей срок для принятия наследства, так как о существовании наследства узнала от матери только в момент первого суда.
При этом варианте доказать родственную связь оказалось гораздо проще, так как сестра Адяки родилась уже в советское время.
Центральный районный суд краевой столицы под председательством судьи О. В. Шевцовой просьбу эту удовлетворил. Срок для принятия наследства восстановил, признав обратившуюся собственницей доли в квартире. Зарегистрировав свою долю в Росреестре, она сразу же по договору дарения переоформила ее на Лидию Чебивну. В результате сестра писателя со своей дочерью наконец-то стали полноценными хозяйками всей квартиры, за что и хлопотал при жизни писатель Григорий Ходжер.
Он не ошибся в своих родственниках, в своей любви к нанайскому народу, в своей вере в его мудрость, щедрость и широту амурской души. Среди них действительно нет близких и дальних родственников, все они - дети одной реки.

Михаил СЛЕПЦОВ, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации.