Родная кровь

Бесплатная приватизация вот-вот по закону завершится. Она, конечно, еще будет осуществляться - но квадратные метры у государства придется уже выкупать. В стране, однако, еще достаточно много неприватизированных комнат и квартир.

Правовой режим пользования такой жилплощадью имеет достаточно много особенностей. В частности, очень многое зависит он членов семьи нанимателя, тех, кто на законном основании был в свое время зарегистрирован на этой жилплощади. Даже если он потом отселился, но прописку сохранил. Такой человек, пусть даже близкий родственник, может порушить многие планы семьи. Как это было в примере, рассказанном нам адвокатом, управляющим партнером адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидатом юридических наук, заслуженным юристом Российской Федерации Михаилом Слепцовым.

Читатели газеты иногда спрашивают меня: а почему вы пишете только о выигранных в суде делах? Неужели проигрышей не бывает? Всегда отвечаю им одинаково: конечно, бывают. О том, что все дела выигрываются, хвастаются только пустословы, стремящиеся любым способом набить себе цену. Да откровенные вруны. Иногда дело, особенно капитально загубленное в суде первой инстанции, выиграть просто невозможно. Например, в силу определенным образом сложившейся в регионе судебной практики. Но выиграть некоторые, пусть почти безнадежные, дела иногда очень хочется. Потому что хочется, страстно хочется помочь людям. Вот и берешься за такое дело. А рассказывать о проигрышах тоже нужно. Особенно - если случай поучительный.

Отселённый

Группа советских войск в Германии, где до перевода в дальневосточную столицу служил Дмитрий Ильич, запомнилась ему не столько интересной службой, сколько рождением сына Владислава и дочери Эмилии (сведения об участниках судебного дела, лицах и обстоятельствах изменены в целях соблюдения кодекса профессиональной этики адвоката). Дети, росшие в любви и ласке, столько радости внесли в их с Розой Арнольдовной жизнь, что все обстоятельства служебной карьеры и должностных забот словно отходили на второй план.

- Сына выращу только офицером, - говорил он своим сослуживцам, сотрудникам их спецподразделения, - чтоб до старости потом им гордиться. Чтобы все лучшее перенял от меня и матери, страну свою любил, родных и близких защищал, а если возникнет такая необходимость - в бою…

Пыльное бездорожье Афганистана, грохот скоротечных схваток с душманами, ранения и скуку госпиталей - все он переносил стойко, когда из ставшего родным Хабаровска приходили от Розы Арнольдовны письма с фотографиями подраставших детей, слезами горькой доли офицерской жены, сетующей на тревожную разлуку, да детскими каракулями.

Даже он, полковник запаса, едва не всплакнул, когда повзрослевший сын принимал на плацу в офицерском училище воинскую присягу, срывающимся молодым голосом произнося слова торжественной клятвы.

Увы, настоящего офицера из Владислава так и не получилось. В чине капитана он вынужден был покинуть армию из-за бесконечных взысканий за нерадивость по службе, пьянки, да систематическое невыполнение поручений командования. Конфуз для отца вышел полный. Тем более, что и на «гражданке» сын найти себя никак не мог: личная жизнь не складывалась, работу из-за склонности к спиртному часто приходилось менять, ни к какому занятию руки у него не лежали.

Но вот наконец-то Владислав встретил практичную молодую женщину, взявшую в свои руки его непутевую холостяцкую жизнь. Екатерина была не по годам серьезна, рачительна, производила впечатление деловой и обстоятельной.

- Нам со Славиком нужно жить от вас отдельно, - сообщила она родителям, когда полным ходом шла подготовка к их свадьбе, - в вашей двухкомнатной квартире здесь, на Профсоюзной, элементарно тесно. А что будет, когда появятся дети?

С этими резонными доводами нельзя было не согласиться и, посовещавшись, родители Владислава решили подарить молодым приобретенную ими полгода назад отдельную квартиру из двух комнат в Южном микрорайоне, о чем и объявили во всеуслышанье на их свадьбе.

Когда же дошло дело до оформления объявленного, Владислав попросил родителей не осуществлять дарение, а провести все как покупку Екатериной квартиры у Розы Арнольдовны.

- Я ведь на новой работе в очередь на квартиру встал, - сообщил отцу с матерью Владислав. - А для этого нужно в собственности жилья не иметь. Поэтому пусть квартира на Малиновского числится за Катей, она сама это предложила, а я останусь прописанным у вас, чтобы считаться нуждающимся.

Все так и сделали. Никакого подвоха родители даже не заметили, радуясь за сына, которому они создали все условия для счастливой самостоятельной жизни.

Член семьи нанимателя

Шли годы. У Владислава родились дети. И вроде бы все складывалось неплохо, если не считать жилищных проблем его сестры Эмилии. Она со своим мужем и двумя детьми ютилась в крохотной комнатке бывшего семейного общежития, и ей тоже было необходимо помочь. Вот тогда-то и решили стареющие родители приватизировать свою двухкомнатную квартиру на Профсоюзной, чтобы затем «отписать» ее на дочь.

- Без согласия вашего сына приватизация по закону невозможна, - разъяснила им служащая отдела приватизации.  - Он - член семьи нанимателя, давно у вас зарегистрирован. Раньше в приватизации не участвовал. Может участвовать, а может и отказаться в вашу пользу. Так что ведите его сюда, пусть распишется вот в этом бланке, и тогда все оформим.

Но приглашенный к родителям Владислав неожиданно уперся:

- Никакого согласия я не дам. И приватизацией заниматься отказываюсь. А то вы приватизируете «хату» и перепишете ее моей сестренке, - угадал он, - а я против этого. Пусть сама выкарабкивается. У меня у самого жилплощади нету.

- Как это «нету»? А квартира на Малиновского?

- Ха, хватились… Эту квартиру моя Катька давно теще подарила. Так что я гол, как сокол. К тому же мы с Екатериной вот-вот разведемся…

Отец не поверил и стал наводить справки. Выяснилось, что квартиру на улице Малиновского невестка действительно по ей только ведомым причинам переписала (конечно же, с согласия Владислава) на свою мать, хотя у той была своя жилплощадь. Но жить семья с детьми продолжала там же, на Малиновского, и не помышляя о расставании. Более того, Дмитрию Ильичу стало известно, что мать Екатерины напополам с ней имеют в собственности еще и трехкомнатную квартиру, которую сдают посуточно, получая с этого неплохой доходец. Таким образом, получалось, что его сын с невесткой и ее матерью являются счастливыми обладателями трех квартир, да к тому же сын числился членом его семьи со всеми правами на жилплощадь в квартире на Профсоюзной.

- У вас три квартиры, а твоя сестра бедствует. Ты же только формально у нас прописан. Ведь у вас же с сестрой одна и та же, наша кровь. - Отец был по-военному суров в разговоре. - Ты что, не понимаешь, что ей элементарно тесно, и перспектив получить или купить жилье нет? Давай мы приватизируем квартиру на вас с сестрой пополам. А сами - откажемся от приватизации. Только дай согласие на ее прописку.

Лишь минуту подумав, сын приподнял подбородок и, жестко сдвинув брови, ответил:

- Я же сказал - нет. Не просите. Ни на что я согласия не дам…

Когда Дмитрий Ильич услышал отказ на все свои предложения, он понял, что сына у него больше нет. Перед ним стоял человек в том же самом, так горячо любимом им облике, но совершенно с другим содержанием внутри. Содержанием, полным корысти, расчета и пренебрежением к родне, к отцу с матерью, к сестре.

Тогда-то отец и решил судиться с сыном.

Право на жилище

Институт прописки был введен в нашей стране в тридцатые годы прошлого века вместе с паспортизацией населения. Дореволюционная Россия такого понятия, как прописка, не знала. Систему советская власть переняла у полицейского германского государства. Военизированному государству требовалось четко знать - где находится возможный воин, откуда его призывать по мобилизации. Милиции - знать, где искать потенциального нарушителя. Администрации предприятия - откуда вызвать своего работника для выполнения срочного военного заказа. За проживание не по месту прописки строго наказывали, штрафовали, могли даже задержать, а в отдельных случаях - и посадить. Постепенно с пропиской стали связывать право на жилище. В восьмидесятые годы вышло специальное разъяснение пленума Верховного суда: право на жилплощадь имеют лишь лица, заселенные в квартиру в установленном законом порядке, то есть с соблюдением правил прописки.

Изменение социального строя повлекло и изменение отношения к прописке. Ее заменили государственной регистрацией по месту жительства. Упростили сам механизм такой регистрации, заменив разрешительный ее характер на уведомительный. Конституционный суд издал несколько важнейших определений о том, что регистрация по месту жительства является лишь административным актом и не может напрямую увязываться с правом на жилище, а должна лишь учитываться наряду с другими факторами: совместным проживанием с нанимателем, ведением с ним общего хозяйства, оплатой за жилплощадь, наличием другого жилья и т. п.

Но административная и судебная практики многих регионов по-прежнему напрямую связывают регистрацию и право на жилище, невзирая на отсутствие всех остальных признаков: прописан, значит, имеешь право проживания. Со всеми отсюда вытекающими последствиями: с правом давать или нет согласие в качестве члена семьи на приватизацию, с правом не соглашаться с пропиской в квартире новых лиц, в том числе и близких родственников, с правом пользования жилплощадью, со многими другими правами члена семьи.

И обойти это невозможно. Препятствие является просто непреодолимым. По наследству квартиру ведь не передашь - она не приватизирована. Единственный способ - подать в суд, попытавшись в судебном порядке признать кого-либо утратившим право на жилплощадь, подтвердить добровольность отказа от пользования жилплощадью и злоупотребление институтом прописки.

Именно злоупотребление, как в нашем случае. Поскольку в судебном порядке невозможно оспорить, например, мотивы отказа от приватизации квартиры. Один из зарегистрированных отказывается, и все тут. А почему - не сообщает. И остальные не могут его заставить. Или признать его отказ недействительным. Даже через суд. Невозможно через суд оспорить и мотивы - почему один из членов семьи (иногда даже - бывший член семьи (!), скажем, бывший муж после развода) не дает согласие на официальное вселение, на регистрацию другого лица в качестве члена семьи.

Вот почему Дмитрий Ильич и Роза Арнольдовна подали в суд на родного сына иск о признании его утратившим право на жилплощадь и лишении регистрации. Как фактически обеспеченного (причем ими же!) другой жилплощадью. Как не проживающего с ними более десяти лет. Как не уплачивающего все эти годы, несмотря на регистрацию, за квартиру.

В ожидании смерти

К нам в бюро родители обратились, проиграв в суде первой инстанции. Проиграв, несмотря на, казалось бы, всю очевидность иска. Такая уж у нас судебная практика: защищать прописанного. Тем более, что Владислав принес в суд документ о разводе с Екатериной и представил дело так, что жить ему, дескать, совсем негде: ночует в вагончике на территории своего предприятия. Проверять это, как и фиктивность мнимого развода, конечно же, никто толком не стал.

Зная сложившуюся практику, первой нашей реакцией было отказаться от ведения дела. Или найти какие-нибудь иные юридические ходы. Но очень скоро стало ясно, что иных способов помочь старикам приватизировать их жилье или хотя бы прописать на квартире их дочь, сестру Владислава,  просто нет. Все, буквально все упиралось в его согласие, как члена семьи родителей, на юридически значимые действия с квартирой на Профсоюзной.

Единственной зацепкой было то, что суд первого звена просто проигнорировал тот факт, что истцы в свое время, более десяти лет тому назад, приобрели ему отдельную жилплощадь, куда ответчик и переселился с молодой женой. А ведь тем самым он добровольно отказался от проживания в квартире родителей. Подтверждалось это и неуплатой им все эти годы коммунальных платежей за квартиру. Оплату-то производили, только не он, а старики, а у самого Владислава на руках была только одна квитанция - он заплатил свою долю платежей за последний месяц, после получения повестки в суд.

В апелляционной, а затем и кассационной жалобах мы указывали, что хотя квартира на Малиновского и была оформлена по договору купли-продажи на Екатерину, но нельзя забывать о том, что Владислав являлся ее законным супругом и, значит, имел в силу закона право на половину этой собственности. Право на проживание там, чем он все эти годы и пользовался.

Было заметно, что чаша весов правосудия в заседании апелляционной инстанции колеблется, не зная - куда ей склониться. На чью сторону? И все-таки в наших жалобах было отказано. Владислав и юристы, учившие его, как обмануть стариков,  ушли с заседания торжествующими. Еще бы! Рано или поздно к трем квартирам, имеющимся у ответчиков, добавится четвертая - на Профсоюзной. Количество квартир в пользовании ведь теперь законом не ограничивается. Престарелые родители очень слабы, осталось только дождаться их смерти. Тогда-то все права на эту жилплощадь перейдут к члену семьи нанимателя. А сестра? Что - сестра? Кровь у них, конечно, одна, да интересы - разные.

Он как не платил за квартиру, так и не платит. Как не заселялся туда, так и не заселяется, строя счастливые планы на будущее со своей супругой, формально считающейся бывшей. Его права на жилплощадь теперь подкреплены не только злополучной регистрацией, но и судебными актами. Квартира теперь от него никуда не денется, хотя в ней нет ни единой его вещи. С точки зрения закона помочь в этой ситуации старикам просто невозможно.

Он ждет. Ждет, когда умрут его родители. Тогда он станет богаче пропорционально доставшимся ему квадратным метрам их жилплощади.

Пресловутая прописка снова одержала победу над людьми.

Михаил СЛЕПЦОВ, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации.