Случай на трассе

По личным наблюдениям автора статьи большинство дорожно-транспортных происшествий с тяжелым исходом (иногда с резонансом на всю страну) совершается в крае на трассе Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре. Эта дорога словно заколдована злыми силами, хотя в последние годы трассу основательно отремонтировали, не пожалев на эти цели краевых и федеральных средств.

 Но в основе практически всех ДТП лежит пресловутый человеческий фактор. Иными словами, в случающихся с жуткой регулярностью происшествиях виновны не дорожные или погодные условия, не поломки авто, а сами водители.  И, значит, каждый такой инцидент должен получать всестороннюю объективную оценку, тем более что часто в таких ДТП тяжело страдают дети. 

Об этом в очередной публикации адвоката, управляющего партнера адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», заслуженного юриста Российской Федерации Михаила Слепцова


Обгон с переворотом

Первый месяц весны был уже на исходе. Последние «нашлепки» льда на асфальте, растаяв, попросту испарились. Его мощный грузовой «Урал» приблизился к месту, где должен был съехать с трассы налево на грунтовую дорогу, и Владимир (сведения о лицах и обстоятельствах дела изменены в целях соблюдения кодекса профессиональной этики адвоката), предварительно посмотрев в зеркала заднего вида, включил сигнал левого поворота.

Машина стала смещаться к линии осевой разметки, и в этот момент он в зеркало вдруг увидел обгоняющий его на большой скорости «Крузак». Владимир инстинктивно резко ударил по тормозам и почти сразу же почувствовал сильный удар в левую часть грузовика где-то в районе переднего колеса.

Как в кино с замедленной съемкой, боковым зрением он рассмотрел, как «Лэнд Крузер 80» завалился на дороге перед его машиной на левый бок, дважды перевернулся через крышу и вылетел через правую обочину на десяток-другой метров вперед на прилегающую марь, еще укрытую снегом.

При этом через разбитое боковое или заднее стекло на заснеженную поверхность выпала девочка-подросток лет двенадцати, которая, судя по всему, ехала не пристегнутой на заднем сиденье.

Получивший незначительные повреждения «Урал» остановился на дороге, и они с напарником, сидевшим в кабине в качестве пассажира, бросились на помощь пострадавшим.

В перевернутом автомобиле их оказалось трое: отец семьи, который находился за рулем, его жена, ехавшая на левом переднем пассажирском сиденье праворульного авто, и их выпавшая из машины дочь.

Несмотря на кульбиты легкового автомобиля через крышу, и отец, и мать отделались только ссадинами и легкими синяками, поскольку были пристегнуты. А вот у девочки, которую с попутным транспортом срочно отправили в больницу в Комсомольск-на-Амуре, врачи потом диагностировали перелом ключицы.

И это означало причинение тяжких телесных повреждений с неизбежным в таких случаях судебным разбирательством в рамках уголовного дела.

Легко сказать, труднее доказать

Впервые в райотдел полиции мы прибыли в знойные дни июля. На пыльных улицах районного центра было тихо и почти безлюдно. Вдоль всего села величаво катил свои воды Амур.

Капитан полиции, проводившая расследование, скорее напоминала уставшую сельскую учительницу, которой давно уже все это надоело и которая мечтает лишь о том, чтобы быстрее закончить рутинную работу и убежать кормить любимого поросенка да поливать цветы на грядках.

– Свою вину не признаете? Это почему так? Вот, читайте заключение эксперта, что вы нарушили правила дорожного движения при осуществлении поворота налево. Не пропустили обгонявший вас автомобиль.

– А с каких это пор вину в уголовном деле определяет эксперт? – я не утерпел и вмешался в равнодушную тираду следователя, безразлично взиравшую на сидевшего перед ней с потупленной головой подследственного. – Вина определяется судом на основе совокупности доказательств, которые вы как лицо, ведущее расследование, и должны собрать. А вы получили скороспелое заключение эксперта и уже считаете, что дело сделано. А как вы объясните тот факт, что на схеме ДТП следы юза «Урала» по асфальту зафиксированы инспекторами ДПС только на правой стороне дороги по ходу его движения?

И все эти следы – до осевой разметки. А значит, грузовой автомобиль своей полосы на дороге не покидал и обгоняющему автомобилю не мешал. Как вы объясните, что лихо обгонявший «Урал» старенький «Крузак» вывалился через крышу на правую обочину дороги по ходу движения транспортных средств, а не на левую? Как он мог туда попасть, если «Урал» (по-вашему) загородил ему справа дорогу на полосе обгона?

Мои неудобные ходатайства ставили расследование в тупик. Ничего не дала и очная ставка между водителями: каждый стоял на своем. Владимир утверждал, что на трассе он заблаговременно включил сигнал левого поворота и что даже не успел выехать на полосу встречного движения, то есть за линию осевой разметки, как получил сильный удар в свой «Урал» (по всей видимости, обгонявший автомобиль занесло вправо от резкого торможения неурегулированными тормозами).

А потерпевший Семен, отец девочки, напротив, сообщил, что он начал обгон по всем правилам. В процессе этого обгона, когда его «Лэнд Крузер» находился от грузового автомобиля метрах в десяти-пятнадцати, на «Урале» внезапно загорелся сигнал левого поворота и тот стал выезжать прямо перед его автомобилем на полосу, по которой и совершался обгон. В этой ситуации он резко затормозил, но предотвратить столкновение, которое произошло на полосе обгона, уже не смог.

Каждый опытный водитель знает, как опасен обгон, особенно обгон на трассе. Это – маневр, совершаемый на большой скорости, и связан он с выездом на встречную полосу движения, по которой тебе навстречу стремительно, с удвоенной скоростью приближается транспорт, грозящий лобовым столкновением с крайне тяжелыми последствиями.

Но не многим менее опасен обгон, когда встречного транспорта нет. Опасен тем, что, не заметив обгоняющего, водитель обгоняемого автомобиля может начать либо поворачивать налево, либо начать свой обгон.

Столкновения в таких случаях неизбежны, а за счет разности в массе и скоростях транспортных средств их движения после столкновений становятся неуправляемыми, что чрезвычайно опасно сильным травмированием, вплоть до смертельного исхода. Собственно, на этот счет и предусмотрели подушки безопасности, только вот есть они далеко не на каждом авто.

Для предупреждения подобных ситуаций в правилах дорожного движения введена специальная норма: мешать обгоняющему автомобилю своими маневрами нельзя как умышленно, так и по неосторожности. И, напротив: если впереди идущий автомобиль показал знак левого поворота и начал свой маневр, обгонять его категорически запрещено.

Вопрос, следовательно, заключался в том, чтобы установить, кто из водителей в нашем случае первым начал свой маневр (при котором второй должен был от своего маневра воздержаться). Ситуация усугублялась еще и тем, что у каждого из водителей был свой свидетель.

У Владимира – сидевший в кабине напарник по работе, старший мастер Евгений. А у Семена, шофера «Лэнд Крузер 80», – жена Светлана. Дочь ничего пояснить не смогла, так как в момент столкновения спала. И каждый из этих свидетелей защищал своего!

Этим лимит свидетелей был исчерпан. При этом даже наша следователь, судя по всему, крайне далекая от тонкостей соблюдения правил дорожного движения, начала понимать, что без еще одной экспертизы не обойтись.

Поскольку только экспертным путем можно было выявить характер и механизм возникновения «нашего» ДТП. А для повторной экспертизы, как я и настаивал, нужен был следственный эксперимент. С расстановкой аналогичных машин на трассе и соответствующими замерами.

При проведении этого эксперимента сотрудник местного ДПС, с тоской глядя на расположенный чуть впереди знак пересечения границы районов, вздыхал:

– Эх, еще бы сто метров, и ДТП случилось бы не в Нанайском, а в соседнем районе… И что это мы такие невезучие?..

Итог, никого не устроивший

Дорожно-транспортных происшествий с тяжелым исходом на трассе Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре действительно совершается немало. Часто с общественным резонансом на всю страну. Причин тут множество. И прежде всего – личностный фактор.

Устав от бесконечного напряжения большой дороги, намучившись от невозможности совершить нормальный обгон на крутых поворотах от Анастасьевки до Маяка, водители, что говорится, «срываются», начинают рисковать и нарушать правила.

Ну а большие скорости и массы современных автомобилей приводят к трагическим исходам, жертвам (иногда многочисленным). О силе удара автомобилей (хотя оба они двигались в одном и том же направлении!) в нашем ДТП свидетельствовало то, что от удара у «Крузака» просто вырвало правое переднее колесо.

В этой ситуации очень важно четко разбираться: кто прав или неправ, кто виноват. А затем уже решать – что с этим делать?

На примере описываемого дела я убедился, сколь слабо в крае поставлено дело в области судебной автодорожной экспертизы. Понимая, что экспертизу можно опровергнуть только другой экспертизой, за счет средств буровой компании, в которой на планируемом к разработке медном месторождении работал Владимир, мы оплатили проведение экспертного исследования в московском автодорожном институте.

Читать это заключение, оформленное компетентными людьми, специалистами своего дела, было просто приятно. Тут тебе и фотографии «близнецов» машин, участвовавших в ДТП, и их полные технические характеристики, и динамика столкновения, и расчеты посекундного взаимодействия транспортных средств.

Полная выкладка того, что в действительности могло произойти. С предложением вновь расставить на трассе транспортные средства и произвести замеры, а затем сделать окончательные выводы.

Уровень хабаровских экспертов одного из государственных учреждений края с их поспешными выводами о допущенных нарушениях правил дорожного движения (что, вообще-то, совсем не в их компетенции) был ощутимо ниже.

И что вы думаете? После следственного эксперимента следователь назначила дополнительную автотехническую экспертизу, теперь уже комиссионную. Но куда? Не туда, куда мы просили. А все в то же самое хабаровское экспертное государственное учреждение.

Могли ли те же эксперты сделать иные выводы, противоречащие своим же, сделанным ранее? Ответ на поверхности – нет. Они и не сделали. А от «неудобных» следов протектора «Урала», оставленных на асфальте, отмахнулись, как от назойливой мухи: это – от другого ДТП.

Таким выводом возмутились даже местные сотрудники ГИБДД, составлявшие схему ДТП. Они-то сразу после аварии даже понюхать могли следы свежей резины на асфальте, тянущейся прямо к остановленному нашему грузовику.

Но экспертиза в ДТП для многих судов – царица доказательств. Выводы экспертов такой суд принимает как непреложную истину, словно это эксперты, а не судьи сидят на подиумах в зале суда в судейских мантиях.

Точно так случилось и в нашем деле. Несмотря на все нарушения, допущенные при проведении экспертиз (единоличной и дополнительной, комиссионной), суд расценил их как основное доказательство виновности Владимира и приговорил его к одному году ограничения свободы с лишением водительских прав на два года.

Особенно ощутимо било по нему это дополнительное наказание, поскольку отец двух несовершеннолетних детей лишался престижной работы в федеральной буровой компании и солидного заработка. Все доказательства защиты были отвергнуты, как не опровергающие выводы экспертиз.

Но, очевидно, в пылу стремления любой ценой доказать, что наш водитель нарушил-таки правила вождения, суд не учел одно важное обстоятельство.

Пленум Верховного Суда настоятельно не рекомендует судам лишать виновных водительских прав, если они осуждаются не к лишению свободы, если для них управление транспортным средством является единственным источником их дохода и если ДТП произошло не в результате опьянения.

Проще говоря – профессиональных водителей. А что было в нашем случае? Водитель был трезв, нарушений до этого не имел, имел смягчающие обстоятельства, в отличие от обгоняющего, гнавшего по трассе, ехал с небольшой скоростью.

Так что апелляционная инстанция краевого суда, куда мы обратились, посчитав нашу жалобу частично обоснованной, не только существенно сократила срок ограничения свободы, но и полностью убрала из приговора дополнительное наказание.

Руководство московской буровой компании, для которой водитель был ценным кадром, договорилось со службой исполнения наказания о том, чтобы эти несколько месяцев ограничения свободы он отбывал не по месту прописки в Забайкальском крае, а по месту работы.

Так что Владимир, работая там же и на том же «Урале» в том же селе Троицком, эти несколько месяцев только заезжал в инспекцию отмечаться.

Кроме того, была выполнена главная задача, поставленная передо мною руководством буровиков: взыскания по гражданскому иску за поврежденный «Лэнд Крузер» удалось избежать.

Все ухищрения Семена, отца девочки, который ухитрился без присутствия второй стороны «по маклям» подороже оценить поврежденный «Крузак», а затем его продать еще до суда, не помогли. Суд такую оценку автомобиля не принял и иск рассматривать не стал. А после суда оценивать уже было попросту нечего.

А что же пострадавшая девочка, которую мы так ни разу и не увидели? Она и не ведала, какие юридические баталии развернулись вокруг ее судьбы и здоровья. Уже через месяц (по наведенным справкам) она полностью поправилась, даже не отстав в учебе. Причиненный моральный вред по решению суда буровая компания ей компенсировала.

Итак, что в итоге? Судя по всему, недовольными исходом дела остались обе стороны. Само его расследование и рассмотрение в суде показали, сколь неочевидны у нас разборы резонансных дорожно-транспортных происшествий, которые, следовательно, будут, увы, случаться по-прежнему.

Когда статья готовилась к печати, пришло сообщение о погибшей на той же трассе по вине её отца несовершеннолетней пассажирке легкового автомобиля. За нарушения, допущенные взрослыми, за их непрофессиональное поведение, в ответе по-прежнему оказываются наши дети.

Михаил Слепцов, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры»,  заслуженный юрист РФ.