поиск
10 октября 2024, Четверг
г. ХАБАРОВСК
РЕКЛАМА Телефон 8(4212) 477-650
возрастное ограничение 16+

Гудок на ТЭЦ не умолкал: «МИИИР нашему дому!»

17.04.2015
Просмотры
286
В музее Энергетики Дальневосточной генерирующей компании хранится «Книга памяти». В ней сотни имен энергетиков, которые в 1941 году ушли с электростанций на фронт. Большинство не вернулось. И были другие - кто остался работать на электростанциях, были женщины, старики и подростки, которые стали энергетиками, заменив, ушедших на войну. Не нужно сравнивать - кому было труднее: воевавшим или работавшим в голоде и холоде по 12-18 часов в сутки. Это был один на всех подвиг. Просто разные судьбы.
Мобилизация прошла по энергетической отрасли в 1941 году такой же косой, как и по другим предприятиям. В одночасье коллективы станций из сугубо мужских превращались практически полностью в женские и крайне молодели. Вместо крепких мужиков на подачу топлива перешли женщины и подростки (труд до войны считался самым тяжелым мужским), девушки стали электромонтерами и котельщиками…
- По постановлению правительства, - говорит Виктор Петрович Божедомов, энергетик с полувековым стажем, сегодня - директор музея Энергетики Дальневосточной генерирующей компании, - бронь тогда давали только энергетикам, имеющим высшее образование, и опытным специалистам. Поэтому инженерный состав удалось частично сберечь, но рабочие, машинисты, котельщики массово ушли на фронт. Директора станций, как могли, удерживали от войны мастеров, которые в большинстве своем были практиками, то есть энергетику постигали не в вузе, а прямо на рабочем месте. Директора звонили военкомам, снимали своих людей буквально с поездов, уходящих с войсками на запад.
Все равно ушли очень многие. На квалифицированный персонал нагрузка легла двойная. Потому что, если, например, на станции до войны работало пять специалистов, то в 1941-м их осталось двое. И они работали за пятерых не образно, а физически.
Как я выжил
Павел Сергеевич Простакишин - наверное, последний ветеран хабаровской энергетики, который сегодня может вживую рассказать - каким был тот трудовой фронт. Его судьбу тоже круто изменила война, не спрашивая, чего он хочет. Об одном лишь не жалеет Павел Сергеевич: именно война сделала его энергетиком.
В январе 1943 года 19-летнего Павла Простакишина мобилизовали на работу на Хабаровскую городскую электростанцию (сегодня ТЭЦ-2). В армию его не взяли из-за 20-процентного зрения. Но на трудовой фронт он пошел вместе с тысячами других хабаровчан - в основном женщин и подростков. Они получали тогда военкоматовские повестки такие же, как на фронт. И где работать, так же как в армии, никто сам не выбирал - где надо государству, там и будешь.
Первая должность в энергетике Павлу Простакишину досталась высокая и по нынешним временам совершенно непонятная: завгужтранспортом - заведующий гужевым транспортом.
- Лошадьми уголь на электростанцию возили, - объясняет Павел Сергеевич. - Было 9 возчиков и 16 лошадей. Плюс они же доставляли топливо в самые разные кочегарки - в детские сады, ясли, населению. Работали посменно - 12 часов в день от гудка до гудка. И когда раздавался сигнал об окончании смены, лошади просто вставали, и сдвинуть их с места на новые трудовые подвиги было невозможно. А люди продолжали работать сверхурочно.
Возили уголь вагонетками по узкоколейке до транспортера станции. В погрузке участвовали и заключенные, и работники ТЭЦ, и директор со всеми специалистами выходили с лопатами, если возникали проблемы с углем…
Тогда, кем работать, люди действительно не выбирали. Их карьера могла измениться в любой момент. Так и Павел Простакишин неожиданно из завгужтранспортом стал слесарем, затем грузчиком на угольном складе ТЭЦ.
- Рабочая военная смена была по 12-18 часов, - вспоминает он. - Разгрузил я один вагон, пот грязной рукавицей вытер, вижу, идет уже следующий. Под конец дня смотреть на уголь было уже невозможно. Чувствовал порой полное отчаяние. Хоть под поезд бросайся. Сам был похож на смерть. Худющий, заросший, с бородой, грязный, как бич. Постоянное чувство холода и голода.
Пожалел Филипп Иванович Колбин - директор электростанции, увидев помирающего на угле подростка, забрал в контору - назначил, как одного из самых грамотных (ФЗУ все-таки закончил) начальником штаба местной противовоздушной обороны.
- Может потому и выжил, - говорит Простакишин.
Сегодня Павлу Сергеевичу - 91 год, более 60 из них он отработал в энергетике. Разные были годы, печали и радости. Но военные впечатались особо в память - мерзлой угольной пылью.
Все для фронта
- В войну в Хабаровском крае работало всего три крупных электростанции, - рассказывает Виктор Петрович Божедомов. - Турбина с генераторов в 3000 киловатт (сегодня смешные) тогда считалась большой мощностью. В поселке Майский было 6 Мегаватт (две турбины), в Комсомольске-на-Амуре - самая крупная станция - 38 мегаватт и в Хабаровске (нынешняя ТЭЦ-2) тогда тоже имела две турбины по 3 мегаватта каждая. Более мелкие электростанции работали на отдельных предприятиях, а на путях в краевом центре даже стоял американский энергопоезд, полученный по ленд-лизу. За все время войны новых мощностей (за исключением энергопоезда) не вводили. При этом практически все машиностроительные заводы в крае стали оборонными и начали работать в круглосуточном режиме. Они требовали и требовали электроэнергию - круглосуточно, без перебоев, сверх нормы. Даже если люди на станциях выдерживали такую нагрузку, то оборудование на нее было не способно. Поэтому ввели жесткие лимиты энергопотребления. По сути же в директивном порядке обрезали от электроснабжения все социальные и бытовые нужды хабаровчан. Города ночами стояли идеально темными с точки зрения режима светомаскировки.
- Все электростанции крупные и мелкие в Хабаровске работали уже тогда единой энергосистемой, - вспоминает Павел Сергеевич Простакишин. - Электроэнергия с них шла в город и на предприятия. Но у населения и у производств был жесткий лимит. Особенно для людей. Например, у семьи - 20 киловатт в месяц. В каждой квартире - счетчики с ограничителями. Закончились положенные киловатты, электричество отключалось. Сжег за неделю - сиди без света до конца месяца. Сегодня этого лимита современной квартире хватило бы на два дня.
В Хабаровском крае с 1941 по 1945 год вся энергетика была подчинена бесперебойному и безаварийному снабжению заводов, которые выпускали снаряды и боевую технику. До минимума сокращали сроки любых ремонтов. За сутки делали то, на что раньше могли уйти недели.
- Решения во время войны в энергетике принимались молниеносно, - вспоминает Павел Сергеевич. - Особенно в случаях, когда возникала угроза энергоснабжению предприятий оборонки. За все время на Хабаровской электростанции случилась одна лишь авария - вышел из строя диск турбины. В тот же день один из работников ТЭЦ вылетел в Ленинград, положив в карман пачку наличных денег для расчетов с изготовителем. В те же сутки на заводе имени Кирова в Питере рабочие начали изготавливать новый диск для Хабаровска, оставшись после смены. И ближайшим самолетом его доставили через всю страну на ТЭЦ.
Мы за вас горой
Труднее всего в годы войны пришлось энергетикам в Комсомольске-на-Амуре. Станция там была молодая, введенная в работу со строительными недоделками. При этом оборудование с 1941 года по 1945 вынуждено было работать с запредельными нагрузками. Понятно почему - комсомольские предприятия составляли основную базу дальневосточной оборонной промышленности. Малейшая остановка их энергоснабжения могла быть расценена как диверсия. Но оборудование действительно не выдерживало. Заставить его работать бесперебойно можно было только одним методом - подвига.
Сохранились воспоминания Василия Григорьевича Зайцева (работал инженером в годы войны, потом стал директором Комсомольской ТЭЦ-2).
- Пятый котел у нас был аварийно остановлен, нагрузка упала, и военные предприятия начали недополучать энергию. Срочно нужен ремонт - сварочные работы, но провести их невозможно, пока котел не остынет.
Невозможно это было в мирное время. Сейчас же вызвался лезть в раскаленный котел сварщик Иван Новиков.
- Одели Ивана, - вспоминает Зайцев, - в ватник, шапку, рукавицы, обвязали веревкой и спустили в барабан котла. Через две минуты он высунул наружу побагровевшее от перегрева лицо. Попросил полить его холодной водой. Полили из шланга. Через время опять вылез - полили. Одежда на нем высыхала и раскалялась заново буквально за 2-3 минуты. Вот так и чинили в течение двух часов.
Такие подвиги в Комсомольске-на-Амуре энергетики были вынуждены совершать регулярно.
- По всем канонам мирного времени, - вспоминал Василий Григорьевич Зайцев, - мы имели право по технике безопасности провести ремонт лишь через сутки после остановки котла. Но отремонтировали спустя 10 часов. Думаю, это то, что нужно называть подвигом!
Был и другой метод решения энергетических задач в годы войны - приказ.
- Все проблемы, которые были связаны с оборонным производством, решались быстро и жестко, - вспоминает Павел Сергеевич Простакишин. - Без совещаний и долгих обсуждений, порой по одному звонку. Сломался вал на углепогрузчике Хабаровской ТЭЦ - один звонок - и едут сварщики с «Дальдизеля» на ремонт. Никто не спрашивает: почему я, сколько за это получу?
Про выходные дни, тем более отпуска, все энергетики просто забыли раз и до окончания войны.
- Жесткая дисциплина была, - вспоминает Павел Сергеевич. - Представьте себе: коллектив порядка 450 человек на ТЭЦ и ни одного прогула за всю войну.
- За малейшее опоздание тогда наказывали рублем - на шесть месяцев снимали 25 процентов зарплаты. И эти полгода исключали из трудового стажа. Был такой случай, - рассказывает Простакишин, - кадровик местный поймал рабочего, который в свою смену ушел в магазин. Тут же суд состоялся. Рабочему «впаяли» 6 месяцев. А затем и до кадровика очередь дошла: а ты почему в рабочее время в магазине оказался? И ему следом дали 6 месяцев.
Очень вкусные были помидоры
- Был у нас подшефный колхоз «Имени Сталина» в селе Отрадное. Туда ездили регулярно помогать на посевную и на уборку. Надо же было выживать, - вспоминает Павел Сергеевич Простакишин.
По талонам тогда получали на месяц 800 граммов хлеба (это рабочие, служащим полагалось 500, иждивенцам - 200). Ждали эти карточки весь месяц, съедали за 2-3 дня. На рынке можно еще было купить буханку хлеба за 300 рублей (но это - ползарплаты рабочего).
В столовой энергетиков кормили по талонам баландой - перемороженная капуста в кипятке. Голодали тогда все. Было даже такое дело, что возчики забирали часть овсяного корма у своих лошадей. Овсяную мякину взбалтывали, шелуху отделяли и оставшуюся «болтушку» ели.
- Чтобы с голоду не сгинуть, - говорит Простакишин, тогда каждое предприятие имело не только подшефное, но и свое собственное подсобное хозяйство. У ТЭЦ - в районе Бычихи. Лошадь была, корова, овес сеяли, картофель выращивали, помидоры с горохом и т. д. За счет этого в столовой ТЭЦ появлялась не только капустная диета. Иной раз и продукты давали. Помню, получил как-то аж пять килограммов помидор, не выдержал и съел их зараз.
Прощай, война!
- О том, что сегодня - 9 мая - День Победы, я узнал утром на работе, - вспоминает Павел Сергеевич. - Чудная солнечная погода была. Солнце, небо голубое-голубое! Не помню уже, как и долго ли - с подругой мы бегом, взявшись за руки, с ТЭЦ-2 до улицы Серышева добежали. А там уже столько народа было, что бетонные бордюры не выдержали - завалили их под напором.
Это был единственный день за всю войну, когда жесткая трудовая дисциплина отступила перед праздником. Люди уходили с производств на улицу. Их никто не останавливал. На ТЭЦ-2 одна только вахта и осталась.
Люди плакали и смеялись, пели песни. Просто очень хотели быть сейчас вместе.
В это время в Комсомольске-на-Амуре Василий Зайцев дал долгий, как мечта о мире, гудок.
- Что мы чувствовали, что происходило на главном щите, - вспоминал он, - описать невозможно, нет таких слов в человеческом языке.  Я совершал какие-то бессмысленные движения и думал, думал: что-то надо сделать особенное.
В это время на всех ТЭЦ Хабаровского края катастрофически падала нагрузка. Заводы впервые за четыре года останавливали свои станки, люди бросали работу и выходили на улицы городов…
- Я дал команду старшему кочегару, - говорит Зайцев, - запустить гудок предприятия «на всю железку».
- МИИИР! - заревела ТЭЦ.
- МИИИР! - кричали заводы, фабрики и люди.
Виктор Илин.