поиск
5 декабря 2024, Четверг
г. ХАБАРОВСК
РЕКЛАМА Телефон 8(4212) 477-650
возрастное ограничение 16+

Классики в наше время - не формат

16.06.2015
Просмотры
325
Классики в наше время - не формат
Николай Ситиков: «Братья-писатели, давайте сделаем что-нибудь для вечности!»
Текущий год в России объявлен Годом литературы - Годом словесности. Своим общественным положением она напоминает Золушку. Ее сестры - телевидение и Интернет - выдвинулись в любимчики публики, которая стала для литературы хуже злой мачехи. Сестры не отправляются на бал, как было в сказке, - они правят его. Наш собеседник - хабаровский писатель Николай Ситиков, лауреат всероссийского конкурса имени Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для детей и подростков, считает, что литература - это единственный предмет, который ответственен за состояние души, а Год словесности не должен стать годом пустых словес.

По его мнению, сегодня литературу можно разделить на две части. Одни писатели говорят миру: «Я такой», а другие: «Мир такой».

- Вот так и мне, - замечает Ситиков, - легче сказать себе: «Я такой» - вместо того, чтобы вставать в позу обличителя. Не время такое - это мы сами такие. Это и есть суть кризиса. До состояния бездуховности всем миром опустились.

А еще он дружит с детьми из дома-интерната известного педагога Петрынина, подарил детскому центру целую библиотеку.

- Современная жизнь давно отодвинула провинциального писателя на задворки. Почему?

- Да потому что мы теперича прагматики, мы и дышать не станем, если нам хорошо не заплатить, - говорит Ситиков, а потом с укоризной: - Вся русская культура вскормлена, в сущности, провинцией, а она не востребована.

Многое в его судьбе - принадлежность к поколению, которое родом из военного детства. Ситикову было девять лет, когда закончилась война. В школе учились в три смены, начинали в восемь утра, зимой - при свете коптилок. Электричества не было, тетрадей тоже, но были уроки чистописания.

Прежде чем взялся за перо, Ситиков работал токарем, машинистом на паровозе, помощником капитана на корабле, редактором ведомственных газет.

Совсем скоро Николаю Федоровичу стукнет восемьдесят. Сидит он в своей тесной «хрущобе» за старенькой пишущей машинкой, карандашик в руке, а тут добрый ангел ему на ухо шепчет: «Чего, старче, надобно?» - «Хочу собрание сочинений издать. Я шесть книг навалял, а денег - кот наплакал».

А написал Ситиков повести и рассказы «У всей деревни на виду», «Дворец для мадонны», «Топор дровосека в царстве Берендея». Свою последнюю книгу - «Станция отправления», которую вынашивал как ребенка, понес спонсорам, которые ему отказали, дескать, пасквиль написал. Порадовался, значит - правда.
- Как вы себя ощущаете на пороге такой серьезной даты?

- Не очень радостно. Интерес к чтению отбит, круг читателей в России предельно сократился, и они абсолютно дезориентированы. О реальной иерархии в современной литературе представление смутное. Увидеть сегодня ребенка с книгой в руках - хоть беги за фотоаппаратом. Глагол «читать» не терпит повелительного наклонения. Несовместимость, которую он разделяет с «любить». «Да читай же, паразит, кому сказано - читай!» Результат? Никакого.

Наши дети не читают давно. Не Россия тут первооткрыватель. Весь цивилизованный мир живет без повального чтения классики. Если бы не одно «но». Я вовсе не против компьютеров и телевизоров. Но уж очень хочется научить наших детей отделять семена от плевел. А сделать это, свергнув «с корабля современности» Пушкина, Толстого и Достоевского, невозможно. Это мы уже проходили в начале XX века. Так зачем же наступать на те же грабли?
- Ваша оценка уровня современной отечественной прозы?

- Сильно уступает уровню современной поэзии. На мой взгляд, сейчас не самое лучшее время для прозы. Сложившаяся система литературных премий подталкивает к сочинению романов, но роман - это такой жанр, у которого есть периоды подъема и упадка. Мы живем в очень нероманное время. Сейчас - время рассказа, может быть, небольшой повести. Поэтому так много романов, которые, в сущности, представляют собой раздутый рассказ. У нас нет писателей, которые могли бы потянуть на уровень, скажем, Шукшина. Это предполагает огромный багаж - библиотеку в голове. А откуда сегодня взяться ей у недорослей? К примеру, начало XX века дало взрыв блестящих талантов, а в XXI веке «нашей Раше» похвастаться нечем.

- Как бы вы охарактеризовали сегодняшнее положение писателя в обществе?

- Чехов не был членом какой-либо партии, но боль его совестливых книг поразила Россию. Русский гений имел невероятно катастрофичную судьбу. Всю жизнь его сопровождали духовные взрывы. Он искал переживаний, без которых невозможен прорыв. Где счастье в писательском цеху, где уживчивость? Прозаики и поэты существуют в резервациях при журналах, создают иллюзию литературной жизни. У нас нет интеллигенции, озабоченной проблемами и болью страны. Есть жанр коммерчески успешных. И получается, что жизнь отражается только в лице бандита или полицейского. Герои - помесь психов и маньяков. Авторы с удовольствием демонстрируют физиологическую сторону жизни. Любовь сводится к сексу.

Писать же о мужике, которых на Руси много - перефразируя Шукшина - не принято.

- А сейчас вы что-то пишете?

- Когда жизнь уже под занавес, то, естественно, ни на какие труды не замахиваешься. Я у всех писателей спрашиваю, кого увижу: зачем пишете? Ну или хотя бы как, из какого сора? Объясните ребенку, что такое хорошо, а что такое плохо? В чем наш идеал? Если в материальных благах, то сколько нужно иметь для полного счастья денег, квартир, коттеджей, автомобилей?

Много раз думал: почему так мало книг про хорошее? Про радость созидательного труда, про самопожертвование, про простых хороших людей? Хороших людей и хорошую жизнь просто нельзя описывать. Потому что это будет «провокацией». Ведь хорошая литература подстрекает людей хотеть хорошей жизни.

- Как писатель Ситиков ощущает современность?

- Из-под нас выкатилась одна страна, а на ее место вкатилась другая. Люди моего поколения обречены оставаться в Советском Союзе. Мне и сейчас их очень жаль. Поколение хороших людей, подкошенное на взлете. Как бы мы его не бранили, но было в нем нечто, что сейчас практически исчезло. Человек был равен человеку. Не каждый был равен другому, а именно каждый - самому себе. Подлец был подлецом, романтик - романтиком. Сейчас же ничего не разобрать. А что за человеческий тип такой - «менеджер среднего звена»?

Народ сегодня разделен резкой чертой: те, у кого жизнь для денег, и те, у кого деньги для жизни. У нас большая половина - вторых. Произошла глобальная подмена. Вместо Магомаева - Дима Билан, вместо Шолохова - Ерофеев. Никакой Пушкин или Чехов не выдержит сравнения с современным шоу-бизнесом. О том, как обустроить Россию и как жить дальше, спрашивают Ксению Собчак и Катю Лель. Классиков, будь они нашими современниками, никто бы  для интервью не пригласил. Не тот формат!

Правители приходят и уходят, а народ остается. Каким будет человек, во многом зависит от писателей. И не нужно ругать настоящее время и думать, что когда-то было лучше. Всегда было тяжело. Справляться надо. И не празднословить.

Пусть потом набегут критики и разложат все по полочкам: это - маленький человек, это - луч света в темном царстве, это - лишний.