Факты говорят о том, что уже с июня 1940 года Гитлер стал перебрасывать свои войска в приграничную с СССР зону. Затем целый год вермахт методично сосредотачивался и разворачивался у советской границы в объеме едва ли не девять десятых всех немецких войск. Даже гипотетически наступление РККА в таких условиях выглядит как бросок грудью на выставленный острием меч!

Что касается проекта плана превентивного нападения на Германию, то на этой разработке (рукописный текст с многочисленными исправлениями и вставками, большинство из которых с трудом поддается прочтению), подписанной Василевским, отсутствуют подписи, пометки или резолюции, сделанные Сталиным, Тимошенко, Жуковым1.

Нет ни прямых, ни косвенных документальных подтверждений, что этот план в том виде, в каком мы его имеем, вообще когда-либо докладывался высшему руководству СССР.

Примечательно, что указанный документ до 1948 года хранился в сейфе Василевского2 (не в бумагах Сталина, Тимошенко3, Жукова, либо начальника Оперативного управления Генштаба, где ему надлежало находиться, если бы он был утвержден). Именно из сейфа Василевского он перекочевал в архив. Данный документ так и остался «черновым, рабочим» проектом и из стен Генерального штаба никогда не выходил.

В плане была реанимирована концепция Тухачевского, предполагавшая нападение на уже отмобилизовавшегося и развернувшегося врага с целью его молниеносного разгрома. Авантюрность такого замысла применительно к складывающейся обстановке стала очевидной практически сразу (возможно поэтому план так и прорабатывался всерьез).
Впоследствии Жуков признал этот план ошибочным и заявил, что в случае получения разрешения на превентивный удар по Германии Красная Армия была бы немедленно уничтожена!

Есть обоснованное мнение, что одна из причин тяжелого поражения РККА в начальном периоде войны заключалась не во «внезапности нападения», а в том, что в действиях высшего командования вместо заложенного в официальном плане отражения агрессии4 принципа «активной обороны» (предусматривающий организованный отход, маневр и сковывание противника) возобладал принцип «жесткой обороны» на линии государственной границы в сочетании с немедленным встречно-лобовым контрблицкригом по факту нападения. Причем не на Белорусском, а преимущественно на Юго-Западном направлении, на чем и настаивал Тухачевский5 (т.е. на практике были частично реализованы его предложения по ведению пограничных сражений).

Опасность такого варианта заключается в том, что войска, отвечающие на внезапную агрессию именно таким способом, находятся в состоянии крайней неустойчивости с точки зрения именно обороны. В этом случае приоритет отдается ударам с воздуха и танковыми (механизированными) частями. Сухопутные войска выставляются статическим фронтом, «узкой лентой» с минимальной линейной (оперативной) плотностью, к тому же с большими разрывами между оперативными и стратегическими эшелонами. Их устойчивость в обороне минимальная и прорвать её не представляет особого труда (что и произошло).

«Если стратегия вступления государств и армии в войну изначально ошибочна, то ничто - ни искусство генерала на поле боя, ни доблесть солдат, ни отдельные одноразовые победы - не могло иметь того решающего эффекта, которого можно было ожидать в противном случае». Таково сугубо профессиональное мнение генерала Н.Ф. Червова, высказанное им на страницах блестяще аргументированной книги «Провокации против России».

Что касается домыслов В. Резуна о якобы готовившейся операции «Гроза» (нападение на Германию), то по признанию известного западногерманского историка Г.А. Якобсена, германскими войсками на оккупированных территориях не было захвачено никаких документов, которые бы давали основания для выводов о наступательных намерениях советского командования.

Интересно, что слово «Гроза» в документах советского военного планирования того времени исполняло роль общегосударственного пароля, по которому в случае реального нападения на СССР командующие округами должны были вскрыть так называемые «красные пакеты» и ввести в действие планы прикрытия и обороны государственной границы (Российский государственный военный архив (ранее ЦАМО СССР), ф. 208, оп. 355802, д. 1, л. 1). В действие этот пароль ввели не нарком обороны и не начальник Генштаба, то есть не Тимошенко и не Жуков, а резидент советской военной разведки в Берлине, военный атташе при посольстве СССР в Германии генерал-майор В.И. Тупиков (оперативный псевдоним «Арнольд»). Отправленная еще до рассвета 22 июня 1941 г. его последняя шифровка-молния из Берлина содержала всего лишь одно слово - «ГРОЗА»!