«Гамбургский счёт» Аркадия Гайдара

Аркадий Гайдар был любимым писателем советской детворы

Под заголовком «Тихоокеанской звезды» обозначено: газета выходит с 16 апреля 1920 года. С этой даты идет отчет биографии газеты, в которой и мне довелось проработать около сорока лет. Любая газета сильна не только редакторами, а талантами, которые в ней собраны. И если этим перьям редакторы не очень мешают, то дело будет ладиться. Это, наверное, и хорошо - свой опыт надежнее и лучше, потому что это твои думы, мечтания, страдания и умение. Чем хорош редактор, так это тем, чтобы он не мешал. Но власть - штука коварная и тяжелая для тех, кто нравственно развращен и раздвоен. Нелегко от них и тем, кто «проживает» под такой руководящей дланью. Предваряя таким образом рассказ о герое этого очерка, догадываюсь о том, что его гоняли по белу свету не только обстоятельства, но и газетные редакторы.
Историю нашей газеты творили многие поколения журналистов и писателей, среди которых были - Макс Полянский, Дмитрий Нагишкин, Вадим Павчинский, Сергей Рослый, Юлия Шестакова, Петр Комаров, Андрей Пришвин, Александр Грачев…
РАЗЪЕЗДНОЙ
КОРРЕСПОНДЕНТ
Недолгое время в «Тихоокеанской звезде» работал разъездным корреспондентом и Аркадий Петрович Гайдар. Писатель Гайдар был едва ли не самым популярным и любимым у юных читателей в советское время - его книги были в каждой библиотеке, школе, семье. Но мало кто знает, что Аркадий Петрович много и с интересом работал в газетах.
Не случайно, видимо, его сын Тимур стал известнейшим советским публицистом. Проработал в «Правде» долгие годы, ведя здесь военную тему, и заслужил даже адмиральское звание. Не избежал газетного «искуса» и его внук Егор, работавший в советских газетах и журналах, занимаясь экономическими проблемами.
Страсть Аркадия Петровича Гайдара к разъездной жизни газетчика до сих пор остается некоторой загадкой. Ну что его, уже известного писателя, заставляло покидать столицу и ехать на край света, устраиваться в газету, прозябать в неуютных командировках?
«Нигде я не сплю так крепко, как на жесткой полке качающегося вагона, и никогда не бываю так спокоен, как у распахнутого окна вагонной площадки…» - это признание Аркадия Петровича хоть и объясняет охоту к перемене мест, но за ним что-то еще остается. Возможно то, что за всю свою жизнь он так и не обрел себе места, где бы чувствовал себя хорошо и уютно…
Потому и гнала его неизбежность в путь, в долгие дороги и дальние края. Но и там он не задерживался - полгода-год-два - и вновь возвращался назад. Его «обыкновенная» биография складывалась в «необыкновенное время», когда жизнь была расколота и истерзана социальными катаклизмами, братоубийственной войной, в чем было трудно разобраться 18-летнему красному командиру полка.
В своем сердце он носил немало незарубцевавшихся ран, несправедливых обид, от которых в душе оставался горький осадок. Думаю, не случайно он писал свои книги для детей, понимая, что это не опаленное вихрями войны юное племя живо отзовется на доброе слово.
А пока он метался по огромным просторам России.
С ноября 1925 по январь 1927 года он в Перми, сотрудник здешней газеты «Звезда». За год с небольшим опубликовал в ней 13 рассказов, 12 очерков, четыре повести и 115 фельетонов! Затем был Архангельск (с декабря 1928 по февраль 1930). Гайдар снова работает в местной газете. Летом 1931 года в Крыму он закончил повесть «Дальние страны» и стал собираться на Дальний Восток, в Хабаровск, в газету «Тихоокеанская звезда».
ТАКАЯ
ВОТ ВСТРЕЧА
Вот как вспоминает об этом приезде Гайдара бывший сотрудник нашей газеты Виктор Королев: «Он приехал к нам в Хабаровск… 30 января 1932 года. Дату эту я запомнил еще и потому, что Шацкий (редактор) поручил мне встретить Аркадия Гайдара на вокзале - поезд сильно опаздывал и приходил поздно ночью.
Встреча наша состоялась, но не у вагона, не на вокзале, а в редакторском кабинете: Аркадий Петрович пришел пешком и застал меня спящим на диване… Просыпаюсь и слышу, что кто-то рядом посвистывает и в такт мелодии притоптывает ногой. Почему-то я накрыт пальто с головой.
В щелку вижу: в редакторском кабинете совсем светло, на краю стола под зеленым сукном сидит человек в меховой дохе, в шапке-чапаевке, с командирской сумкой через плечо. С ужасом догадываюсь: проспал! А он подходит к дивану и говорит:
- Ну что, проспал малость, растяпа?! Вставай, вставай. Давай знакомиться: Аркадий Гайдар.
И первым протягивает руку».
Придя в газету в семидесятые годы, я еще застал в живых Андрея Федоровича Ивенского, работавшего в редакции. Он и рассказал мне о Гайдаре, с которым был немного знаком. Молодой начинающий литератор Ивенский еще в те далекие тридцатые годы был вхож в редакцию.
Впоследствии он долгие годы работал в газете, стал известным дальневосточным поэтом, выпустил несколько сборников, книжечку о старом Хабаровске. Вращаясь в газетной круговерти, он общался и с Гайдаром. Очень сожалею, что не записал его рассказы об этом периоде на магнитную ленту - сегодня они выветрились из моей памяти.
Говорил мне Андрей Федорович о том, что появление Гайдара в редакции было неожиданным и произвело на всех большое впечатление. Что Гайдар любит ездить в командировки, что писал он достаточно быстро и на самые разные темы. Ивенский, пробовавший сочинять рассказы, удосужился однажды выслушать мнение маститого писателя о своем творчестве.
В то время в Хабаровске еще не было писательской организации, не выходил журнал, и все, кто занимался литературой, собирались в «Тихоокеанской звезде», читали свои произведения, обсуждали их.
В одном из таких собраний участвовал Гайдар с разбором рассказа юного Ивенского… Были и другие встречи. Например, такие - летом на зеленом берегу Амура собиралась группа газетчиков вокруг Гайдара, покупали водку, за ней и беседовали. Упоминал Ивенский и о том, что некоторое время Гайдар лежал в городской психбольнице и что-то там писал, какую-то повесть…
Почитатели творчества Гайдара, вездесущие пионеры-тимуровцы приходили и приезжали из других мест к нам в редакцию. Многие их отряды носили имя Гайдара. Узнав откуда-то, что писатель недолго работал в нашей газете, они писали нам письма, просили каких-либо материалов для своих музеев. А иногда десант человек в десять-пятнадцать являлся в редакцию и требовал встреч, рассказов о Гайдаре, несколько раз я устраивал им встречи с Ивенским, приглашая его из дома, - он уже был на пенсии.
СУРОВЫМ ЯЗЫКОМ
ДОКУМЕНТОВ
Вот это и побудило меня поискать следы пребывания Гайдара в нашей газете и в Хабаровске. Увы, сведений таких оказалось мало. Ни один архив меня не порадовал: не было найдено лечебное дело, не обнаружены протоколы партийных собраний редакции, в которых мог участвовать Гайдар, - все это куда-то вывезено. Лишь три небольших документа - вот все, что удалось обнаружить.
Удалось найти, к счастью, несколько приказов, где упоминается имя Гайдара. Вот выписка из приказа по редакции от 31 января 1932 года: «Тов. Гайдар А. П. с 30 января с. г. назначается постоянным разъездным корреспондентом с окладом жалования в 300 рублей в месяц. За эту ставку (300 рублей) т. Гайдар обязан дать четыре полноценных очерка в месяц. За весь материал, даваемый сверх этой нормы, т. Гайдар получает гонорар в общем порядке». С этого дня он стал штатным сотрудником.
В другом приказе читаю: «Тов. Гайдар А. П. с 7 марта с. г. командируется редакцией в Ханкайский район для корреспондирования о подготовке района к весенней посевной кампании». В третьем речь идет о командировке в Артем и Сучан «для работы по подготовке к краевой конференции передовых предприятий, сроком до 10 дней».
А вот летом что-то, видимо, произошло у Гайдара с редакционным начальством, в чем-то он, наверно, «провинился». Приказом № 42 «тов. Гайдар А. П. с 1 июля назначается заведующим сектором снабжения, зарплата 300 рублей в месяц». Странный приказ, для него был необходим какой-то повод.
Должность, которую «пожаловали» уже известному тогда писателю, была явно не творческой, а хозяйственной. Заниматься надо было добычей бумаги, канцтоваров и чего-то еще, о чем сейчас можно лишь догадываться. Вполне возможно, что именно в это время Гайдар попал на лечение в больницу, где пытался заняться другим творчеством - писательским.
Как утверждает его сын Тимур Аркадьевич Гайдар, через три месяца после приезда на Дальний Восток он задумал новую повесть. В дневнике писателя есть запись об этом: «Надо собраться и написать для «Молодой гвардии» книгу…» «… Только сегодня начал писать эту книгу. Она вся у меня в голове, и через месяц я ее окончу… Это будет повесть. А назову я ее «Мальчиш-Кибальчиш».
Но получилась совсем другая повесть. Гайдар написал 25 страниц «Мальчиша» и, перечитав их, зачеркнул почти все написанное. «… Неожиданно, но совершенно ясно понял, что повесть моя должна называться не «Мальчиш-Кибальчиш», а «Военная тайна». Мальчиш - остается мальчишем - но упор надо делать не на него, а на «Военную тайну», которая вовсе не тайна…»
ЗДЕСЬ НАЧИНАЛАСЬ «ВОЕННАЯ ТАЙНА»
Видимо, плохо писалось Гайдару в Хабаровске, чем-то он был не удовлетворен, что-то ему мешало. С «Военной тайной» дело шло туго. «К глубокому моему огорчению, перечитав все то, что мною уже написано, я совершенно неожиданно увидел, что повесть «Военная тайна» никуда не годится.
И надо все переделывать с самого начала». Сомнения, неуверенность в творческом процессе возникают нередко. Наверное, это и происходило с Гайдаром. Немного позже он признается: «Насчет «Военной тайны» - это все паника. И откуда это я выдумал, что повесть «никуда не годится» - хорошая повесть».
Как бы там ни было, но очевидно, что сказку о Мальчише-Кибальчише, повесть «Военная тайна» Гайдар начинал в Хабаровске. Но не написал. Он закончил повесть только в 1934 году, а через год ее выпустило в свет издательство «Детгиз». «Это повесть о теперешних ребятах, об интернациональной смычке, о пионерских отрядах и еще много о чем другом», - писал о ней сам Гайдар в журнале «Пионер».
…Перед каждым днем рождения писателя юные следопыты проявляли большую настойчивость, требуя от редакции любых свидетельств о хабаровской жизни Гайдара. Я запасался газетными вырезками и отправлял их по адресам «гайдаровских центров». А находились они по всей стране: просьбы приходили с Урала, Поволжья, из Курганской, Харьковской областей, из больших и малых городов.
Однажды в самом начале 1985 года мне пришел объемный пакет из Киева. Прочитав фамилию отправителя, я заволновался. Завьялов… Где-то я встречал эту фамилию, кажется даже в какой-то связи с Гайдаром. Открыв пакет, извлек из него рукопись и небольшое письмо Бориса Матвеевича Завьялова. «22 января - 80 лет со дня рождения А. Гайдара, - писал он. - В связи с этим я хочу предложить «Тихоокеанской звезде» мои воспоминания о встречах с А. П. Гайдаром.
Текст воспоминаний я послал его сыну Тимуру Аркадьевичу - посмотреть. Так как в них есть некоторые «деликатные» моменты, и я хотел проверить - имею ли право писать об этом. Т. А. Гайдар «одобрил» такой текст и, не ожидая моего согласия, передал для опубликования редакции ленинградского журнала «Аврора». Автор письма сообщал, что журнал готов опубликовать предложенное, но он не возражает против полной публикации в других изданиях.
Далее Завьялов писал: «Один из эпизодов моих воспоминаний, прочитанных Т. А. Гайдаром, связанный с выпивкой, я изъял по собственному почину, хотя Т.А. нисколько не возражал против публикации этого эпизода».
    ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ
    ЗАВЬЯЛОВА
Воспоминания Завьялова назывались «Встречи с Гайдаром». Они относились к 1932 году, когда писатель приехал работать в «Тихоокеанскую звезду». Борис Матвеевич тоже трудился в это время в нашей редакции - заместителем редактора. Завьялов писал о том, как Гайдара встретили, какие дела ему поручали, передавал свои ощущения от знакомства с писателем, приводил любопытные детали, подробности.
«Гайдар был серьезным, вдумчивым работником и безотказно выполнял редакционные поручения. Из каждой поездки по огромному краю он привозил массу новых ярких впечатлений, в газете появлялись его интересные очерки и фельетоны (с февраля по сентябрь 1932 года было опубликовано 19 очерков и фельетонов Гайдара. - А.Ч.) … Уместно сказать, что, посылая Гайдара в командировки, редакция обычно не давала ему каких-либо определенных ограниченных заданий… поручали работу в рамках общих задач, которые стояли тогда перед газетой…»
«Гайдар был сердечным человеком, всегда улыбающийся, добродушный, отзывчивый товарищ, веселый шутник и озорной выдумщик». А вот другой штрих к его портрету: «Гайдар не говорил нам об этом, но мы помнили, как тяжело переживал он распад семьи. С головой погружался в работу, много писал, но один на один с собою большое неизбывное горе захлестывало его. Всегда спокойный и улыбчивый среди товарищей, носил он большую боль в душе. И мы не догадывались, как был одинок человек в своем горе».
Большое место в воспоминаниях Завьялова занимала и совместная командировка во Владивосток, Сучан и Артем по подготовке к краевой конференции передовых предприятий (июль 1932 года). В той поездке у них было много встреч - с горняками, моряками, рабочими.
Описана также встреча с поэтом Ильей Сельвинским - корреспондентом московских газет. Рассказывает Завьялов о том, как он заболел, отравившись консервами, и как трогательно ухаживал за ним Гайдар: ходил в аптеку, купил молоко, принес чай…
Воспоминания Завьялова удалось опубликовать в газете (3 января 1985 года). Правда, с большими сокращениями - из текста ушли многие детали, подробности, то, что тогда печатать наши редакторы еще не решались.
Завьяловская рукопись долго лежала у меня в специальной папке, куда я складывал все, что удалось найти о хабаровской жизни Гайдара. Перечитывая недавно рукопись, обнаруживаю две страницы, перечеркнутые карандашом, с описанием «деликатного момента».
Прежде, чем привести их здесь, необходимо напомнить, что в начале августа Гайдар попал в больницу и пролежал там почти месяц. Товарищей, которые проведывали его, он просил приносить побольше бумаги - в больнице он продолжал работать над повестью. А «прелюдией» к больничной палате стал, видимо, тот самый «деликатный момент», описание которого перечеркнул автор воспоминаний, боясь скомпрометировать имя писателя. Вот эти странички:
«Однажды Гайдар пришел в редакцию в особенно подавленном настроении и «во хмелю». Раньше с ним такого не было. На другой день повторилось снова. Произошел какой-то срыв. В субботу Гайдар зашел в международный отдел к Т-ову. Елпидифор Никифорович решил сказать ему такие слова, чтобы они затронули самолюбие Гайдара и заставили его взять себя в руки.
- Эх, Аркадий, лучше бы ты погиб на войне, - сказал Т-ов.
- Лучше бы погиб на войне? - удивился Аркадий.
Встал и резко вышел из комнаты.
- Гамбургский счет! - сказал он в коридоре и повторил: - Гамбургский счет!
Говорят, что когда-то цирковые борцы ежегодно съезжались в Гамбург и там в одной из пивнушек, без зрителей и свидетелей, в честной борьбе мерялись своими силами. Там не было ни уступок, ни скидок, ни махинаций, там проверялась и оценивалась настоящая сила каждого борца.
Жизнь Т. была полной противоположностью боевой юности Гайдара. Один рос в стороне от схватки и безмятежно коллекционировал листочки и цветочки, другой - без остатка отдавал свою молодость революции. Конечно, по «гамбургскому счету» собиратель гербариев потерпел бы жестокое поражение. О, как неосторожно была сказана эта сакраментальная фраза: «Лучше бы ты погиб на войне». И кем сказана!
Аркадий ушел домой на улицу Ким Ю Чена. Кончался полный суеты редакционный день, сделан макет воскресного номера газеты. Наш многолетний выпускающий Федор Иванович Кривоножкин направился в типографию верстать газету. Елпидифор Никифорович Т-ов в этот вечер должен также быть в типографии - как раз было его очередное дежурство. Все шло обычным порядком. Но часа в два ночи меня поднял беспокойный стук в дверь:
- Что делать? Аркадий бушует.
Я вспомнил его выражение «Гамбургский счет» и подумал, что счет может быть довольно крупным. Поднялся и направился с товарищем в дом, где жили некоторые редакционные работники, в том числе и Т-ов. Товарищи жили по-холостяцки: некоторые еще не успели привезти свои семьи, а кто-то рассматривал свою работу в Хабаровске временным делом и не спешил перетаскивать домочадцев из Москвы.
Во всяком случае, здесь жили дружно, весело, общительно и не запирали свои комнаты. На этот раз такой обычай имел отрицательные последствия: когда я пришел в общежитие, то увидел печальную картину. Аркадий разбил все китайские чашечки и вазочки, которые привез Т-ов из Харбина.
Победитель спокойно озирал поле битвы и, сидя на стуле, деловито доламывал какой-то табурет местного производства. Состоялся заочный «гамбургский счет»; хорошо, что обидчик был в эту ночь в типографии, и дело закончилось сравнительно легкими потерями. О них не очень тужили - говорят: битая посуда - к счастью! К тому же все эти битые вазочки и чашечки в ту пору представлялись нам предметами мещанства и обывательщины и истребление представлялось почти достоинством.
Все было ясно. Я пошел во двор, в гараж крайкома, и попросил дать машину. Через несколько минут автомобиль подошел к подъезду. Я сказал: «Аркадий, собирайся, поедем».  Удивительно, что он без какого-либо возражения поднялся, вышел со мной к машине, и мы поехали в лечебницу».
ГАЙДАР
ШАГАЕТ С НАМИ
Теперь осталось рассказать еще о трех документах, хранящихся в моей «гайдаровской папке». Это три официальных решения, которыми городские власти «закрепляли» имя советского писателя в Хабаровске. Первый из них помечен сентябрем 1951 года. Решение исполнительного комитета Хабаровского городского Совета депутатов трудящихся № 552, 20 сентября 1951 года:
«В связи с 10-летием со дня смерти детского писателя Аркадия Петровича Гайдара исполком Хабаровского городского Совета депутатов трудящихся решил присвоить имя Аркадия Петровича Гайдара городской детской библиотеке».
Второй документ помечен июнем 1955 года. Он называется так: «Об установлении мемориальной доски писателю А. П. Гайдару. В связи с исполнением в 1955 году тридцатилетия газеты «Тихоокеанская звезда» и участием в работе газеты писателя А. П. Гайдара исполком городского Совета депутатов трудящихся решил:
Установить мемориальную доску детскому писателю А. П. Гайдару на здании редакции газеты «ТОЗ», где работал писатель… Поручить редакции газеты обеспечить изготовление и установление доски на здании редакции газеты» (улица Калинина, 86. - А.Ч.).
Наконец, третий документ, принятый все тем же ведомством в октябре 1964 года. Вот что он гласит: «Учитывая многочисленные просьбы комсомольских и пионерских организаций города, исполком… решил:
Присвоить городскому детскому парку имя Аркадия Петровича Гайдара.
Переименовать улицу Амурскую на улицу Аркадия Петровича Гайдара».
… Люди не властны над прошлым, изменить, переменить его им не по силам. Было оно когда-то и ушло в историю таким, каким сложилось. И ничего нельзя из этого прошлого вычеркнуть, хотя мы это и пытались, пытаемся делать, и можно только сожалеть о собственной неразумности.
Вот так Аркадий Петрович Гайдар, бывший разъездной корреспондент нашей газеты, навсегда останется с нами.
Александр Чернявский.