Как много можно совершить добра при помощи бумаги и пера!

После планерки можно и фото сделать

Сто лет - это 3153600000 секунд. Вот столько маленьких мгновений живёт «Тихоокеанская звезда». А можно и так сказать - время стоит, а мы то ускоряемся, то, наоборот, замедляем своё движение. И когда замедляем движение, то время течёт быстрее… Но это что-то из «теории относительности» Эйнштейна.
Когда-то давным-давно, точнее говоря, 2 ноября 2000 года я был принят комментатором в «Тихоокеанскую звезду». Это был самый счастливый день в моей жизни.
Никогда не забуду, как заместитель главного редактора Сергей Лебедев представлял меня Сергею Торбину. Он напрямую спросил, справляясь обо мне в третьем лице: «А он… э-э-э… умеет писать?» - «Ну, гм… - Лебедев почесал затылок, - думаю, что да, писал репортажи, так сказать, опытный журналист…»  «Опытный! - глубокомысленно изрек Торбин и в первый раз посмотрел на меня, как бы прикидывая на вес. - Этого еще мало!»
Торбин был удивительный человек, который держал газету своей незаурядной личностью. Я говорю, конечно, не вообще о людях - я имею в виду именно журналистский цех.
Другое отношение к профессии, другой стиль общения, все другое. Но и жизнь газеты в те времена тоже была совсем иная. Это были люди, которые жили газетой и в газете - буквально. Здесь были смысл, цель и радость их жизни, здесь был их дом: сюда они приходили с утра и уходили заполночь.
Они справляли в редакции все праздники, дружили, любили и даже умирали. А вокруг кружился бесконечный хоровод внештатных авторов, стажеров, студентов и, конечно, городских сумасшедших - правдоискателей, писателей и изобретателей. Ведь в редакции не было пропускной системы!
В мире печатной прессы существует термин «производство газеты». Чтобы номер вышел в срок, был интересным, злободневным и разнообразным по содержанию, это самое «производство» должно быть отлажено до совершенства. Так оно и было в «Тихоокеанской звезде». Работавшие в ней высококлассные мастера своего дела могли в любых условиях, при любых обстоятельствах без особых усилий сделать хороший номер.
Конечно, были замечательные мастера, которые и по сей день остаются для нашего поколения примером служения добру, истине. Не учебники, а очерки и статьи этих людей формировали нас как журналистов.
Например, Леонид Федорович Гапич был похож на знаменитого режиссера Товстоногова. Публикации Гапича чем-то подобны проповеди - очень серьезный, очень тонкий и мудрый разговор с читателем. Главным героем его очерков была не экономика, а душа человека. И что интересно - это внешнее сходство давало повод поразмышлять о том, что духовные миры этих людей сопрягались.
Каждая планерка в редакции была открытием. Нового человека, новой темы, нового письма, которые читатели писали в редакцию пачками.
Вообще письмо для той, прежней, журналистики было определяющим. Читатель формировал журналиста. Люди были готовы соборно решать проблемы. Когда тот же Гапич рассказал в очерке о том, как завод стал банкротом, а люди были уволены, то он получил невероятный отклик. Люди писали, звонили, приезжали, чтобы проявить свое участие.
Газета в чем-то сродни театру. Как в театре публика рукоплещет актерам, так в газете вся популярность достается ее авторам. Но если в театре на сцену вместе с актерами хотя бы на премьере выходит режиссер, то в газете создающий ее большой аппарат никому не известен. А ведь без людей, из которых он состоит, самая талантливая статья так и останется в единственном авторском экземпляре…
Когда из жизни ушел Сергей Анатольевич Торбин, ощущение масштаба этой потери было несопоставимо ни с какими перечнями заслуг и послужными списками. Он, считаю, - создатель лучшей газеты огромного региона и стиля новой российской прессы.
Сергей Торбин говорил, что журналисту надо задавать читателям только те вопросы, на которые он не знает ответа. Нужно идти туда, где больше людей, вести с ними диалог. Нужно рассказывать о простых людях, об их опыте преодоления жизненных невзгод. Но не прямолинейно. В социальной журналистике должно быть меньше всего пафоса и назидательности, а больше всего диалога.
На летучках ставился главный вопрос: для кого и для чего пишет журналист?
Это, безусловно, - служение людям. Очень прямая и ясная помощь человеку в преодолении моря житейского. Еще это своеобразная адресная помощь. Журналист не должен быть инструментом обвинения, он всегда защитник.
Торбин любил две строчки поэта Валентина Берестова: «Как много можно совершить добра при помощи бумаги и пера!»
Сегодня планету захватили гаджеты. Трудно сегодня найти человека, у которого нет смартфона, а дома не красуется компьютер. В этих устройствах можно быстро узнать новости и быть в курсе любых мировых событий. Но простые люди почему-то массово отворачиваются от электроники и берут в руки газету.
Когда рассуждают о будущем бумажных СМИ, обычно вспоминают культовый советский фильм «Москва слезам не верит». Там один из героев, телеоператор Рудик, предсказывает: «Со временем ТВ перевернет жизнь всего человечества. Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет, одно сплошное телевидение». Как жестоко он ошибался! Голубой экран уже во многом проигрывает Интернету. А театр и кино процветают как никогда.
То же и с бумажными изданиями. Многие люди, насытившись мусором из Всемирной паутины, возвращаются к чтению газет. Люди устали от оглупляющей виртуальности. Человечество наигралось в мыльные пузыри технологий, и ему хочется чего-то настоящего, осязаемого - старой доброй классики.
Бумага обладает многими преимуществами по сравнению с сайтами в Интернете.
Так, газетные новости выигрывают от наличия в штате целого ряда сотрудников, которые работают над выпуском. От момента стучащих по клавиатуре пальцев автора до включения в номер текст прорабатывают несколько профессиональных редакторов. Ответственность за публикацию и требования к газетной статье намного выше. Как говорится в пословице: что написано пером, не вырубишь топором.
Невероятно, но газеты во всем мире становятся последним оплотом живого и качественного языка. Ведь даже те онлайн-издания, которые считают себя крутыми СМИ, пестрят множеством опечаток, ошибок, да и просто откровенными глупостями.
Я думаю, что верность традиции сегодняшней «Тихоокеанской звезды» не означает ретроградства или ностальгии по прошлому. Это такое глубокое-глубокое вглядывание в судьбу человека и при этом - лаконичность, скупость выразительных средств.
«Тихоокеанская звезда» по нынешним временам нетороплива. Она не спешит очаровать читателя, захватить его внимание, ошеломить пикантными подробностями или оглушить громкими эпитетами. Она и в читателе прозревает ту же способность - остановиться на миг, посмотреть вокруг себя и поразиться красоте жизни, ее неисповедимости и глубине.
Александр САВЧЕНКО.