Дело надо делать, господа!

- 150 лет со дня рождения Петра Аркадьевича Столыпина, без преувеличения, одна из самых значимых дат. Ни до, ни после него в России не было ни одного государственного деятеля, которого можно было бы поставить в один ряд с этим человеком, ибо за несколько премьерских лет он сумел сделать то, что многим не удавалось за десятилетия.

Реформаторским годам П.Столыпина предшествовал один из самых драматичных периодов российской истории ХХ века, который заключался, прежде всего, в откровенно слабой власти, допустившей чудовищный разгул терроризма, разъедающей госаппарат коррупции и, как следствие, падении авторитета власти. Помимо этого, набирал силу сепаратизм окраин, продолжалось бесправие крестьян и страшное падение рождаемости. И, что самое трагичное, - в российском обществе было глубокое чувство безысходности и неверия в будущее, общее разочарование в могуществе государства, духовный кризис, массовый алкоголизм и т.п.

Для преодоления этих явлений Столыпин поставил целью в кратчайшие исторические сроки решить две глобальные задачи: вывести Россию из общенационального кризиса (при сохранении ее единства и политической стабильности) и создать условия для экономического роста. Для этого он разработал и внедрил проект системных реформ, основной идеей которых было раскрытие творческого потенциала как отдельной личности, так и нации в целом.

Больше всего в ту пору нужна была России земельная реформа, и П.Столыпин довел ее до конца. Указом от 9 ноября 1906 года русскому крестьянину разрешался свободный выход из общины. П.А. Столыпин говорил: «Надо дать ему (крестьянину) возможность укрепить за собой плоды своих трудов и предоставить их в неотъ­емлемую собственность, пусть она будет крепкой, пусть будет наследственная».

К 1915 году 60% земли общинной земельной собственности стали наследуемой собственностью крестьян. Предоставлялись кредиты, но только через Крестьянский банк, который был государственным. Кредит предоставлялся под 2%, а срок возмещения - 51 год. Мало того, часть процентов выплачивало государство.

Первые кредиты на средства производства и зерно выдавались именно этим банком, и крестьянин обязан был все свои денежные дела вести через него. Через год он собирал урожай, и банк видел результат его труда. Если он в плюсе - ему давали больший кредит и больше земли. Так крестьяне, которые действительно хотели, могли и умели трудиться, через два-три года уже имели большие наделы земли. Так образовался средний класс, и никто на их прибыль не покушался.

Глобальные реформы всегда болезненны, но П.Столыпин и не задавался целью создания политического багажа. Три с половиной миллиона человек ушли на хутора, переехали в Сибирь, Алтайский и Хабаровский края (весь юг Дальнего Востока), многие из которых на пустом месте основали новые населенные пункты. Теперь эти деревни, села, города представляют живое наследие великого реформатора.

Люди переезжали в так называемых «столыпинских вагонах», половина которых предназначалась для перевозки скота, в другой, отапливаемой половине ехала семья крестьянина. Но горькая ирония истории: уже в сталинские времена в этих же вагонах и в ту же сторону перевозили заключенных Гулага.

А те, кто не умел или не хотел работать на земле, шли в города, становились рабочими. И этот момент был продуман - параллельно шла реформа науки и образования.

В земельных преобразованиях были и другие интересные моменты. Столыпин отнюдь не призывал разрушать общину, как это преподносят некоторые исследователи. По его мысли, если община работоспособна и может прокормить себя - не надо ее трогать. Если же нежизнеспособна, тогда крестьянам давалось право выхода на «отруба». И столыпинские землемеры ходили по всей России и отмеряли всем желающим земельные наделы. Но, повторюсь, отмерялась «живая» земля, а не фантики-ваучеры, которые многие россияне в 90-е годы прошлого века даже не успели толком подержать в руках.

Но Россия не была бы Россией, и в этой связи примечателен такой исторический факт. В первый год столыпинских земельных реформ крестьяне пропили 20% полученной земли, на следующий год - еще 20%. И к 1913 году землей владели восьмая часть действительно работящих крестьян, которые создали такой возобновляемый запас зерна, которого хватило на две войны - Первую мировую и гражданскую. И лишь в 1921 году, когда большевики выгребли все запасы, начался голод.

Вровень с земельной стоит реформа местного самоуправления, ибо все остальное без нее Столыпин считал бесполезным. Смысл ее в том, что любой человек, без денег и положения, но неравнодушный, талантливый или харизматичный, получал шанс быть избранным в сельский или волостной совет или собрание. Образовывался симбиоз власти сверху и снизу: у царя в губерниях был губернатор и вводилась еще одна должность - «комиссара», ответственного за контакт между представительной и исполнительной властями.

И как результат обеих реформ - прирост населения в те годы составил 22,7%. В 1913 году, когда Столыпина уже не было в живых, по решению парламента Франции была сформирована комиссия для изучения опыта реформ Столыпина в России, которая, в частности, сделала следующее заключение: если Россия будет развиваться такими же темпами и дальше, к 1945 году ее население составит примерно 430 миллионов человек против 425 миллионов в развитых странах Европы. Это к словам о том, какой могла быть Россия и которую мы потеряли, а путь к ее построению оборвал злодейский выстрел.

Кстати, план ГОЭЛРО и проект Днепрогэса также были разработаны в ходе столыпинских реформ, хотя и назывались иначе. А немного позднее знаменитый экономист Александр Васильевич Чаянов реанимировал еще одну концепцию П.Столыпина, положенную в основу нэпа.

В выступлениях и высказываниях П.Столыпина, а также в его записках и проектах содержатся очень много идей, которые не только сохраняют свою актуальность сегодня, но и будут полезны, без преувеличения, еще и для наших потомков.
Например, в  Думе председатель Совета министров и министр внутренних дел говорил: «Для лиц, стоящих у власти, нет, господа, греха большего, чем малодушное отклонение от ответственности». И далее - открыто и гордо о своей политической и нравственной позиции: «Мы, как умеем, как понимаем, бережем будущее нашей родины и смело вбиваем гвозди в сооружаемую постройку будущей России, не стыдящейся быть русской, и эта ответственность - величайшее счастье моей жизни».

Обращаясь к думцам, среди которых было немало либералов (по-современному - «борцов за права человека»), победивших потом в феврале, П.Столыпин заявил: «Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью Оте­чества».
«Все, что предлагает мое правительство, - говорил он в Госдуме в ноябре 1907 года, - не сочинено: мы ничего насильственно, механически не хотим внедрять в народное самосознание, все это глубоко национально. Поэтому наши реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в этих русских национальных началах. Русское государство росло, развивалось из своих собственных корней».

Словно бы сегодня сказанные горьким укором звучат слова П.Столыпина, произнесенные более ста лет назад в императорском Госсовете: «Нам, гос­пода, не следует увлекаться западными образцами, теоретическими выводами западной науки, так как иногда на совершенно оригинальное разрешение вопроса нас наталкивает сама жизнь».

По мысли П.Столыпина, Великая Россия - большой дом, построенный прежде всего русским народом, в котором в мире и довольстве, согласии и благоденствии живут все многоликие племена и народности. А государство - опора и защита веры, труда и собственности населяющих его граждан от посягательств врагов. Петр Аркадьевич всегда руководствовался этой непреложной истиной.

Столыпин говорил: «Лишь создание многочисленного класса мелких земельных собственников, лишь развитие среди крестьян инстинкта собственности, лишь освобождение наиболее энергичных и предприимчивых крестьян от гнета мира могут поднять, наконец, нашу деревню и упрочить ее благосостояние...

И сторонники революционных и социалистических учений прекрасно понимали опасность, грозящую им от правительственных и землеустроительных начинаний. Со всех сторон, в манифестах и воззваниях, слышатся в их лагере призывы к противодействию этим начинаниям. Оно и понятно: крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия.

Подтверждением этим словам Петра Аркадьевича было то, что потом сделали большевики с зажиточным крестьянином-середняком и с так называемым кулаком, а ведь именно на них надеялся П.Столыпин: «Главное, что необходимо, - говорил он, - это когда мы пишем закон для всей страны иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых».

Но для разночинцев и для народа в целом Столыпин остался чужим и не понятым человеком. В этом заключалась вина России, ее великая трагедия. Когда Россия погрязла и утонула в либеральной говорильне, вызвав тем самым революционную радикализацию русского общества, П.Столыпин стал в одиночестве вершить конкретное русское дело, за что и поплатился жизнью. А ведь всего-навсего он просто следовал призыву одного из чеховских героев «Дело надо делать, господа!»