Пять минут до трагедии

- Авария стала тяжелейшим событием для коллектива завода. Мы все переживаем состояние шока от того, что произошло. Производственные неполадки на таком производстве, как наше, практически неизбежны. Но самое тяжелое, когда из-за них страдают люди. Таких случаев на заводе не было уже порядка 30 лет.

Сейчас ежедневно по 40-60 человек на заводе сдают кровь на городской станции переливания крови. Руководство компании «Альянс» дало распоряжение делать все, чтобы сохранить жизнь людей, не считая ни сил, ни денежных средств. Министерство здравоохранения края, ожоговое отделение краевой больницы №2 делают абсолютно все, что на сегодняшний день возможно. Ежедневно проходят консилиумы с лучшими московскими специалистами в этой области.

К сожалению, невозможно двух наших наиболее тяжело пострадавших людей транспортировать в более современные зарубежные медицинские центры. Поэтому мы попросили министерство здравоохранения края по своим каналам найти специалистов из лучших ожоговых центров мира. Заместитель министра здравоохранения Евгений Борисович Гончаров, который назначен губернатором непосредственно координировать все действия по спасению людей, буквально вчера сказал мне, что получили отклик от японских врачей. И уже 12 августа японские врачи прибудут в Хабаровск для осмотра наших пострадавших коллег. Руководство компании «Альянс» возьмет на себя все возможные в этом плане расходы. И, если состояние пострадавших позволит, они будут направлены на лечение или реабилитацию в лучшие клиники России или за рубеж. Главное сейчас не затраты, а чтобы остались живы люди.

В таких аварийных ситуациях многое зависит от того, как быстро и профессионально реагируют специалисты. Здесь же получилось так, что с момента срабатывания датчиков, фиксирующих загазованность в здании насосной станции (6 часов 25 минут утра), до взрыва (в 6 часов 30 минут) прошло всего 5 минут.

Авария расследуется Межрегиональным территориальным управлением Ростехнадзора по ДФО. В составе комиссии 13 человек. Из них 3 - работники завода. 26 августа расследование должно быть завершено.

Ситуация развивалась следующим образом: в 6.25 сработала сигнализация в насосной №1 на установке  ЭЛОУ АВТ по поводу повышенного содержания газа. Сигнал поступил одновременно в операторную установки и на пульт военизированного газоспасательного отряда (это подразделение завода, которое предназначено для локализации ситуаций в газоопасных средах). Газоспасательный отряд прибыл на место аварии через 2-3 минуты. Но еще раньше туда прибежали два оператора и машинист, чтобы выяснить причину загазованности. Они дистанционно остановили аварийный насос, перекрыли на нем задвижки для предотвращения розлива бензина, включили резервный насос и вышли из здания.  Газоспасатели оградили зону. От старшего оператора поступил сигнал, что резервный насос, который только что был запущен, остановился. И здесь люди приняли решение, которое с точки зрения собственной безопасности не должны были принимать. Машинист и оператор зашли в насосную и попытались запустить резервный насос еще раз.

Все это происходило, подчеркиваю, в течение пяти минут, люди действовали, скорее всего, автоматически, не осознавая последствий.

В 6 часов 30 минут раздался взрыв. Машинист и оператор оказались в его эпицентре. Они получили очень тяжелые ожоги, три сотрудника газоспасательного отряда, находящиеся рядом, тоже пострадали.

В советские времена риск человеческой жизнью ради производства стал бы подвигом. Я уверен, ничто не идет в сравнение с человеческой жизнью.

Поэтому я считаю, работники газоспасательной службы в этой ситуации не выполнили своих обязанностей. Они должны были прежде всего вывести людей из опасной зоны, только после этого начинать работы, чтобы минимизировать материальный ущерб. Но произошло по-другому.

К сожалению, это только часть причин, приведших к трагедии. Есть, как мы выяснили, и другие.  Причиной загазованности стало разрушение подшипника на насосе. Но все параметры работы оборудования дистанционно выводятся на мониторы операторов. Установлено, что температура масла на подшипнике росла в течение часа. Более того, за 40 минут до разрушения части насоса и розлива бензина сработала звуковая и цветовая аварийная сигнализация в операторной. Технологический персонал обязан был тут же принять меры - остановить поврежденный насос и перейти на резервный за 40 минут до аварии. Но целых 40 минут ничего не предпринималось. Поэтому и произошла эта авария.
В таких ситуациях очень четко видно, как реагируют конкретные люди и службы. Это можно и нужно оценивать и по-человечески, и профессионально. Первой на место взрыва приехала заводская пожарная часть и ликвидировала пожар практически за несколько минут до прибытия городских пожарных машин.

При этом я лично слышал, как наши люди возмущались, что долго не подъезжают автомобили реанимационной помощи. Первая прибыла через 17 минут (было раннее утро, никаких автомобильных пробок). Но еще больше всех нас шокировало, когда из машины «скорой помощи», опережая врачей, выпрыгнул оператор телевидения с видеокамерой и начал снимать. Чисто по-человечески, лично я не понимаю, когда снимают людей, получивших такие тяжелые ожоги, а потом показывают по телевидению. Может быть, это и нормально с точки зрения профессиональной работы журналиста. Но с точки зрения профессионализма медиков, их этики я не вижу оправданий тем врачам, которые по пути на аварию успели захватить с собой телеоператора. Я не знаю, насколько это повлияло на время их приезда. Не знаю, за что они оказали журналисту такую услугу. Я знаю одно: задача врача - спасти человека.

И мы будем в этом эпизоде тоже разбираться. Хотя бы потому, что был нарушен режим охраны завода. К нашей службе безопасности здесь нет больших претензий. Люди прекрасно понимали, что на заводе срочно ждут медицинской помощи. Поэтому никто не стал проверять документы, идентифицировать пассажиров «скорой» - врач это или журналист. Просто пропускали. Этим воспользовались. Я понимаю, что проник не диверсант. Но это сегодня. А кто завтра нам даст гарантию, что в машине «скорой помощи» не приедет террорист. Попросит врача - провези меня на атомную станцию или на нефтеперерабатывающий завод. Поэтому мы сделаем свои выводы, но хотим, чтобы их сделали и в министерстве здравоохранения.

С точки зрения материальных потерь ситуация не столь значительна. По предварительным расчетам, они составят порядка 300 тысяч рублей. Для завода с производственной себестоимостью 280 миллионов рублей в месяц - это не много. Поэтому, когда сегодня начинают увязывать аварию на заводе и рост цен на топливо в регионе, это, мягко говоря, очень не профессиональное мнение. Или, когда, например, читаешь информацию, мол, за несколько сотен метров от завода слышен запах бензина, становится горько. У одних людей горе, у других - сенсация. И понятно, что человек, это написавший, не был даже рядом с заводом в тот момент.

На самом деле рост цен произошел раньше и имеет совсем другие, чисто экономические причины. И вообще, влияние завода на ценообразование нельзя назвать значительным. Наша производственная составляющая в себестоимости продукции, реализуемой на АЗС, составляет порядка 2,5 процента. Основной фактор, определяющий высокую цену, - это налоги, которые составляют 60 процентов в цене нефтепродуктов, стоимость нефти и транспортировки. Авария могла сказаться на ценообразовании в регионе только в том случае, если бы в результате завод остановился. Но этого не произошло.

Сразу после аварии мы оценили ее последствия с точки зрения сохранения процесса производства. К 6 часам вечера основные последствия были устранены. Работы шли круглосуточно. Запускать оборудования начали уже ночью. К вечеру следующего дня установка вышла на нормальный режим работы. Все это время завод работал на максимальной своей загрузке благодаря тому, что был запас сырья риформинга, и продолжает держать эту нагрузку каждый день.