Рейс в тумане

Амур хранит многие тайны, они «лежат» на дне этой большой реки. Время от времени об этих тайнах возникают слухи. Сколько раз, к примеру, возникали разговоры о затопленных баржах с золотом, покоящихся на амурском дне. Одна из них якобы лежит в реке неподалеку от острова Телегино.

Действительно, в годы гражданской войны разные правители края прятали и перепрятывали свои золотые запасы, надеясь на лучшие времена. Конечно, Амур, его таежные и пустынные берега вполне подходили для того, чтобы надежно упрятать то же золото. Оно могло быть украдено с приисков, собственностью местного казначейства или из вагонов колчаковского «золотого эшелона».
Какие-то документы о количестве золота, маршрутах перевозок, пунктах назначения отыскать весьма проблематично. О том, как «конвоировали» золото, как его охраняли, вы прочтете сегодня в воспоминаниях одного из очевидцев.
Едва отгремели орудийные залпы Второй мировой войны на Дальнем Востоке, как Амурская речная флотилия приступила к решению главной своей задачи - охране дальневосточной границы. Но нередко ее боевые суда, экипажи привлекались и к выполнению различных хозяйственных задач. О выполнении одного из важных секретных заданий того времени рассказывает бывший командир отделения боцманской команды монитора «Киров», старшина первой статьи, а ныне капитан 3-го ранга в отставке Владимир Иванович Колосков.

* * *

Случай, о котором хочу рассказать, произошел осенью 1946 года. В начале октября наш монитор «Киров» вышел в низовье Амура для выполнения специального задания командования Амурской флотилии по доставке золотой руды в город Хабаровск. Подобные задания мы выполняли и во время войны. Тот рейс хорошо запомнился по весьма драматическим обстоятельствам. В Николаевск прибыли вечером, переночевали, и рано утром, еще до побудки, снявшись со швартовов, вышли в условленное место. Там ожидал корабль Тихоокеанского флота, доставивший золотую руду из Магадана. Место это было безлюдным. Встав на якорь и пришвартовавшись борт к борту, при прожекторном освещении начали перегрузку золотой руды в погреба монитора. Были приняты беспрецедентные меры безопасности. К погрузке из личного состава корабля были допущены только коммунисты и комсомольцы, остальным было приказано из кубриков без дела не выходить. Команда внутренних войск, принимавшая руду с флотского корабля, зорко следила за ходом перегрузки. Допущенные к этой работе матросы и старшины молча передавали из рук в руки небольшие опечатанные ящики весом до 15 килограммов каждый. Перегрузку руды закончили часа за два. Люки двух погребов, которые были загружены драгоценным грузом, были опечатаны, у каждого люка были поставлены часовые из команды сопровождения. Кроме того, на палубе в районе погребов находился все время дежурный офицер внутренних войск. Когда были оформлены все документы на приемку груза, наш корабль снялся с якоря и взял курс вверх по Амуру. Утро было тихое, в воздухе висел небольшой туман, видимость была приличная. Но спустя некоторое время наш корабль был окутан густым туманом. Были приняты необходимые меры: уменьшен ход корабля, включены отличительные и проблесковые огни, вахтенный матрос начал бить в рынду (корабельный колокол). Корабль в тумане подавал световые и звуковые сигналы. Кроме того, была сыграна аварийная тревога. Команда моряков встала вдоль бортов корабля от носа до кормы во главе с командирами отделений боцманской команды. Для смягчения ударов встречного судна по бортам корабля были выставлены мягкие кранцы. Наблюдение за рекой вели все моряки, находившиеся на палубе, сигнальном мостике и в боевой рубке корабля. Но особая задача была возложена на команду, которая располагалась на баке и которой руководил я. На самом носу корабля у форштевня постоянно находился матрос нашего отделения, который внимательно вглядывался вперед. Стоять впередсмотрящему было не очень приятно, его все время обдавало водой, несмотря на малый ход корабля. Его меняли через каждые 15 минут. Пришлось и мне отстоять эту неприятную вахту. Меня сменил матрос Петр Князев. Я отошел к волнорезу, куда не доставала волна, и начал отжимать одежду. В это время раздался громкий голос впередсмотрящего «Прямо по носу судно». Мы всей командой дружно продублировали его слова. Ведущий корабль помощник командира, капитан-лейтенант И.К. Мокрозуб отреагировал быстро, приказав рулевому круто положить руль «право на борт», застопорив ход корабля, который резко пошел вправо. В считанные секунды встречное судно прошло мимо нашего левого борта, сорвав установленные там мягкие кранцы.
- Братцы, перекреститесь, если бы столкнулись, никто из нас в живых бы не остался, - услышал я голос старшего матроса Николая Бушуева, силуэт которого едва виднелся в тумане. Да, подумал я, если бы было прямое столкновение при такой скорости встречного судна, наш бронированный низкобортный монитор протаранил бы это судно. Последствия были бы катастрофическими, а из находящихся на баке спаслись бы только те, кто успел бы выпрыгнуть за борт. Мои мысли прервал громкий голос помощника командира корабля, который в мегафон объявил нам благодарность и приказал усилить наблюдение. В его голосе чувствовалось волнение. Конечно, капитан-лейтенант Мокрозуб осознавал свою ответственность за судьбу корабля, его команды и принятого на корабль груза.
Вскоре подул ветер, встречная волна стала круче, но, промокшие до нитки, мы продолжали вести наблюдение. Ветер принес нам и облегчение: туман стал редеть и постепенно улетучился совсем. Был дан отбой аварийной тревоге. Мы спустились в кубрик.
Остальной путь до Хабаровска прошел без приключений. Выгрузку груза произвели у берега ниже мясокомбината, где железнодорожная ветка проходит рядом с берегом и на которой стоял небольшой состав из пассажирских вагонов, предназначенный для дальнейшей транспортировки золотого песка.

В. КОЛОСКОВ.