«Отдых» в больнице

Это кажется, что находиться в больнице - отдых. Да, попадаешь сюда, тебя селят в светлую палату, дают чистое постельное белье, довольно прилично кормят в завтрак, обед и ужин, вроде бы беззаботно сдаешь анализы, которые до появления сюда ты уже сдавал в поликлинике по месту жительства, ходишь на процедуры.
Врач-уролог, о котором очень высокого мнения его коллеги из городской и районных поликлиник, приняв меня, спросил: «Какие жалобы?». И добавил, что в год перед ним проходит до четырех тысяч больных и, конечно, он не может помнить о бедах каждого. А я-то думал иначе. Полгода назад я уже лежал в краевой больнице почти две недели и потому наивно считал, что меня он запомнил.
Кроме меня, в палате еще двое.  Один - человек семидесяти двух лет, худощавый, с головой, на которой почти нет волос, сплошные плеши. Позже, познакомившись, я узнал, что он - бывший пограничник, а теперь почти беспомощный старик. С постели он встает, но из палаты не выходит, и еду ему привозят на тележке. Второй - Алексей, ему сорок четыре года, подтянутый, с золотой цепочкой на шее, на левом плече большая наколка. Его мучают камни в почках, но их раздробили, и теперь они выходят. Он здесь вторую неделю, готовится к выписке. У обоих сотовые телефоны, и то им звонят близкие, то они сами.
Четвертого поселили уже поздно вечером. Это полный мужчина с солидным брюшком, которого привели санитары. В больницу его привезли на «скорой» и более двух часов держали в приемном отделении, отхаживали, поскольку у него поднялась температура, и он настолько ослаб, что едва держался на ногах. Больной лег в постель, и тут же к нему пришла дежурная медсестра, поставила капельницу. Потом он говорил, что пять дней не может принимать пищу. «Меня воротит от нее», - признался он. Но за два дня температуру сбили, поставили на ноги. Он теперь бодро идет в столовую, и я, идя рядом, пошутил: «Еще немного, и вас можно на Олимпиаду посылать»». Он в ответ улыбнулся. Мне он нравится за отзывчивость и талант найти с каждым общий язык. И еще доброту. Жена навезла ему много продуктов, они здесь абсолютно лишние, и он охотно предлагает каждому из нас.
Я сдаю анализы, которые проводятся с утра. На кровь очередь во весь коридор, но начался прием, и к девяти часам все прошли. Чтобы попасть в другие кабинеты, тоже надо подождать, но это и понятно: обследуют тебя обстоятельно, а на это требуется время. По словам лечащего врача, мое положение значительно стало лучше, но наблюдения необходимы.
Да, болеть в нашем возрасте опасно. Лекарства есть, но они стоят очень дорого, и если ты пенсионер и пенсия у тебя небольшая, то приобретение их для твоего бюджета накладно. Простые цифры: пенсия у тебя, как и у большинства, двенадцать - пятнадцать тысяч, и это в лучшем случае, а только два лекарства, рекомендованные доктором, стоят шесть, и не забудем, что это плата только за месяц. Так что если ты дополнительного приработка не имеешь (а имеет его в силу состояния здоровья не каждый), можешь и ноги протянуть. Кстати, рекомендованные лекарства не наши, одно - Франция, другое - Нидерланды. А наша-то где фармакология? Мы что, ничего не умеем?
Такие вопросы бесконечны, и в палате также заводятся разговоры о жизни.
- Вот Крым присоединили, а теперь, значит, его корми, - рассуждает полный мужчина, его зовут Владимир Ильич, - всегда мы кого-то кормим. Всех, кроме себя!
Ну, в этом отношении, положим, он не совсем прав. Во-первых, потому, что Крым - издавна российская территория, завоеванная еще во времена императрицы Екатерины Великой. И там базируется наш флот, уйди он оттуда, там тотчас же появятся американцы, которые затеяли заваруху на Украине, вложив миллиарда. А они, как известно, деньги впустую тратить не станут. Ну, а если явятся, кому от этого станет хуже? Об этом прежде всего надо думать!
Алексея выписали в конце недели. Ему стало лучше, и он сам попросил о выписке.
- Не хотят лечить, - прокомментировал Владимир Ильич и перевел стрелки на себя. - Я ведь знаю, у меня печень больная и два инфаркта перенес. Ну ничего, уйду отсюда, а потом в платную. Жена уже договорилась. Деньги все решают. Пошурши ими, тебя, как родного, оближут.
Зря он так! В урологическом отделении его и не могут лечить от других болезней, это не их профиль, а все, что положено было, сделали. Сбили температуру, поставили на ноги, лечащий врач подробно объяснил, что с ним стряслось и чего надо остерегаться впредь, чтобы не повторилось подобного.
Я лежу в постели и никак не могу заснуть. Ночь в больнице для меня тяжкое испытание. Бессонница мучает. Это не то что дома, где отключаешься сразу. А тут лежишь с открытыми глазами, глядишь в потолок и с нетерпением ждешь, когда забрезжит в окне свет. Там темнота! Но вот, наконец, и семь часов, пришел санитар, дал всем градусники мерить температуру - и эта процедура повторяется ежедневно утром и вечером. Он записывает в тетрадь результат. А потом пришла медсестра делать уколы. Мне они были ни к чему, но гулял налегке во дворе больницы в рубашке и тапочках, забыв, что весеннее тепло обманчиво. К вечеру почувствовал себя плохо, знобило. Соседи по палате, видя мое состояние, несмотря на просьбу не беспокоиться, вызвали дежурного врача. С тех пор уколы. Быстро восстановили. Доктор обещает выписать, чего я жду с нетерпением.
А. Мильштейн.