28.05.2014
Из свидетельства, полученного недавно из ЗАГСа Железнодорожного района, я с удивлением узнал, что моя мама родилась на КВЖД в Китае, где устроилась на станции буфетчицей моя бабушка Мария Степановна. Она вспоминала, как хозяин поспорил со своими гостями, что она может выпить двадцать четыре бутылки пива. Те усомнились. Он позвал ее, сказал: «Выпьешь, Мария, шубу подарю». «Выпью,- говорю, - только разрешите в туалет бегать». «Бегай!».
- А я, - продолжала она, - тогда пиво попивала, конечно, не в таких количествах, но любила выпить. И выпила. Опьянела, конечно, но одолела все двадцать четыре бутылки. И хозяин слово сдержал, подарил шубу.
Там, на станции, познакомилась она и со своим будущим мужем, латышом. Его, сироту, взял на воспитание во Владивостоке ксендз. Выучил его, любил как сына, но был строг. Петр стал механиком, плавал на пароходе в Японию, рассказывал, что там выходишь на берег, идешь по деревне, всюду двери открыты, но воровства не было. Законы были жесткие, если поймают - лишался рук.
Но на море работать ему не понравилось, перешел на железную дорогу машинистом. А бабушка родом из Забайкалья, из гуранов - были там такие. Ее отец, как она вспоминала, был хороший сапожник, шил качественно и имел много заказов, но крепко выпивал и в пьяном угаре выгонял ее с матерью на улицу на мороз. Гонялся за ними с топором. Ее мать потом простыла и умерла, а она девочкой сбежала из дома. Как она жила до восемнадцати лет, я не спрашивал, пацан был, не знал, да и никто не подсказал, что это интересно и важно.
С мужем бабушка прожила уже в Уссурийске-Никольском, как тогда назывался этот городок, куда они переехали, вплоть до гражданской войны. Бабушка тогда уже не работала, одевалась, как барыня. Сохранились ее фотографии тех лет: она в черной шляпе с широкими полями, в длинном до пола красиво сшитом платье, на руках ажурные перчатки до локтей. Ездить любила на извозчике. Мою маму отдала в гимназию, где та проучилась несколько лет.
Дед погиб в катастрофе - столкнулись два состава. Его, ошпаренного кипятком, с трудом вытащили из паровоза. Он мужественно держался, только стонал и скоро скончался. При нем бабушка не бедствовала, дед получал прилично, а корова стоила пять копеек. Но деньги в ее руках не задерживались, а работать она уже не хотела, и на работу пошла мама. С ее классами ее приняли учетчицей, девятый класс закончила уже при советской власти, а потом и бухгалтером стала.
А замуж она вышла уже в двадцать семь лет, боялась бабушку оставить одну. Отец мой был чуть старше ее. Он и его товарищ ухаживали за ней, но товарищ был ростом пониже, толстячок, и выбрала она моего отца. В годы войны отца забрали в армию. На западный фронт не попал, служил на границе. Напротив Китай, а там японцы. Те часто провоцировали, вызывали на конфликт, но наши терпели. Сидели в болотах, кормили комаров. Отец потом почувствовал, что значит сидеть в холодной болотной воде, к старости ноги стали совсем сдавать. Но по молодости это не ощущалось.
После войны он был бодр, на работу бегал рысаком. Помню, пришел он в сорок шестом году обросший, в грязной солдатской шинели. Я испугался, а мама говорит: «Не бойся, это твой отец!». Он из вещмешка вынул какие-то деревянные чашечки, тарелку: что-то вроде игрушек - все, что привез с фронта в подарок. А он и в боях участвовал, медаль получил за победу над Японией, но так до смерти и не считался участником войны, будто на той войне и лишений не было, и не убивали.
А маме в войну пришлось туго. Я болел, нужно было козье молоко. Она завела козу, но ее кто-то из соседей накормил мылом, не нравилось, что она часто кричала, коза сдохла. Ездила мама по селам, покупала молоко, в городе перепродавала, чтобы иметь какие-то деньга. Зарплата у нее была маленькая, а цены сумасшедшие. Ну, для примера, она получала семьсот рублей, а буханка хлеба на рынке стоила триста. Вот и каталась, а это было небезопасно, могли и отобрать последнее хулиганы, их тогда расплодилось множество. Кто-то воевал, жизни клал за Родину, а кто-то бандитствовал или спекулировал. Помнится, купила растительного масла на базаре в темной бутылке. Домой принесла, хотела картошки пожарить, а в бутылке сверху масло, остальное - чай.
Кто мы? Откуда наши корни? По молодости лет мы не задумываемся об этом, а когда приходит зрелость и возникает острая необходимость узнать свою родословную, нередко бывает и поздно. Близкие тебе люди не всегда рассказывали о себе, а если и случалось, всплывали кое-какие воспоминания, то - редко, и ты не знаешь, какими эти люди были. Но ведь у них была своя жизнь, и многое, что у них было хорошего, они передали тебе. Не знать, не ценить этого - постыдно!
Количество показов: 324
Автор письма: А. Мильштейн, г. Хабаровск.
Зная всё, порой не знаем ничего
У поэта Е. Евтушенко есть пронзительные строки, где, говоря о том, что мы мало знаем об ушедших от нас близких людях, он с горечью признает: « И про отца родного своего мы, зная все, не знаем ничего». К сожалению, это правда.Из свидетельства, полученного недавно из ЗАГСа Железнодорожного района, я с удивлением узнал, что моя мама родилась на КВЖД в Китае, где устроилась на станции буфетчицей моя бабушка Мария Степановна. Она вспоминала, как хозяин поспорил со своими гостями, что она может выпить двадцать четыре бутылки пива. Те усомнились. Он позвал ее, сказал: «Выпьешь, Мария, шубу подарю». «Выпью,- говорю, - только разрешите в туалет бегать». «Бегай!».
- А я, - продолжала она, - тогда пиво попивала, конечно, не в таких количествах, но любила выпить. И выпила. Опьянела, конечно, но одолела все двадцать четыре бутылки. И хозяин слово сдержал, подарил шубу.
Там, на станции, познакомилась она и со своим будущим мужем, латышом. Его, сироту, взял на воспитание во Владивостоке ксендз. Выучил его, любил как сына, но был строг. Петр стал механиком, плавал на пароходе в Японию, рассказывал, что там выходишь на берег, идешь по деревне, всюду двери открыты, но воровства не было. Законы были жесткие, если поймают - лишался рук.
Но на море работать ему не понравилось, перешел на железную дорогу машинистом. А бабушка родом из Забайкалья, из гуранов - были там такие. Ее отец, как она вспоминала, был хороший сапожник, шил качественно и имел много заказов, но крепко выпивал и в пьяном угаре выгонял ее с матерью на улицу на мороз. Гонялся за ними с топором. Ее мать потом простыла и умерла, а она девочкой сбежала из дома. Как она жила до восемнадцати лет, я не спрашивал, пацан был, не знал, да и никто не подсказал, что это интересно и важно.
С мужем бабушка прожила уже в Уссурийске-Никольском, как тогда назывался этот городок, куда они переехали, вплоть до гражданской войны. Бабушка тогда уже не работала, одевалась, как барыня. Сохранились ее фотографии тех лет: она в черной шляпе с широкими полями, в длинном до пола красиво сшитом платье, на руках ажурные перчатки до локтей. Ездить любила на извозчике. Мою маму отдала в гимназию, где та проучилась несколько лет.
Дед погиб в катастрофе - столкнулись два состава. Его, ошпаренного кипятком, с трудом вытащили из паровоза. Он мужественно держался, только стонал и скоро скончался. При нем бабушка не бедствовала, дед получал прилично, а корова стоила пять копеек. Но деньги в ее руках не задерживались, а работать она уже не хотела, и на работу пошла мама. С ее классами ее приняли учетчицей, девятый класс закончила уже при советской власти, а потом и бухгалтером стала.
А замуж она вышла уже в двадцать семь лет, боялась бабушку оставить одну. Отец мой был чуть старше ее. Он и его товарищ ухаживали за ней, но товарищ был ростом пониже, толстячок, и выбрала она моего отца. В годы войны отца забрали в армию. На западный фронт не попал, служил на границе. Напротив Китай, а там японцы. Те часто провоцировали, вызывали на конфликт, но наши терпели. Сидели в болотах, кормили комаров. Отец потом почувствовал, что значит сидеть в холодной болотной воде, к старости ноги стали совсем сдавать. Но по молодости это не ощущалось.
После войны он был бодр, на работу бегал рысаком. Помню, пришел он в сорок шестом году обросший, в грязной солдатской шинели. Я испугался, а мама говорит: «Не бойся, это твой отец!». Он из вещмешка вынул какие-то деревянные чашечки, тарелку: что-то вроде игрушек - все, что привез с фронта в подарок. А он и в боях участвовал, медаль получил за победу над Японией, но так до смерти и не считался участником войны, будто на той войне и лишений не было, и не убивали.
А маме в войну пришлось туго. Я болел, нужно было козье молоко. Она завела козу, но ее кто-то из соседей накормил мылом, не нравилось, что она часто кричала, коза сдохла. Ездила мама по селам, покупала молоко, в городе перепродавала, чтобы иметь какие-то деньга. Зарплата у нее была маленькая, а цены сумасшедшие. Ну, для примера, она получала семьсот рублей, а буханка хлеба на рынке стоила триста. Вот и каталась, а это было небезопасно, могли и отобрать последнее хулиганы, их тогда расплодилось множество. Кто-то воевал, жизни клал за Родину, а кто-то бандитствовал или спекулировал. Помнится, купила растительного масла на базаре в темной бутылке. Домой принесла, хотела картошки пожарить, а в бутылке сверху масло, остальное - чай.
Кто мы? Откуда наши корни? По молодости лет мы не задумываемся об этом, а когда приходит зрелость и возникает острая необходимость узнать свою родословную, нередко бывает и поздно. Близкие тебе люди не всегда рассказывали о себе, а если и случалось, всплывали кое-какие воспоминания, то - редко, и ты не знаешь, какими эти люди были. Но ведь у них была своя жизнь, и многое, что у них было хорошего, они передали тебе. Не знать, не ценить этого - постыдно!
Количество показов: 324
Автор письма: А. Мильштейн, г. Хабаровск.