...Шла телевизионная передача «Из Москвы с любовью» с участием Валентины Пономаревой, известной исполнительницы цыганских песен и романсов. Она рассказывала о том, что закончила в Хабаровске музыкальное училище, впервые вышла здесь на сцену краевого театра драмы. Рассказала и о своей первой любви.

Эта передача вызвала у меня воспоминания, и по извилистым тропам памяти я вернулась в 1960 год. В театре драмы взята к постановке пьеса Л. Толстого «Живой труп». Состав исполнителей подобрался сильный: Неведрина, Кирикова, Медведева, Егоров, Ростовцев, Консон - все заслуженные артисты. И только на роль Маши, цыганки, была приглашена выпускница музыкального училища Валя Пономарева. Она мило пела и танцевала, а вот драматические сцены с Федей Протасовым у нее не получались, и это снижало общее звучание спектакля. Тогда Алексей Захарович (Федя Протасов) стал дополнительно заниматься с Валей до и после основных репетиций. От двойной нагрузки Егоров очень уставал и всякий раз для разрядки просил Валю спеть для него (он очень любил музыку и особенно цыганские романсы).

17 декабря, день премьеры. Шумный успех, и затем подряд 12 аншлаговых спектаклей. В один из понедельников (выходной день в театре) к нам домой пришла Валя с отцом, который едва ли не с порога заявил, что они честные люди и не за кулисами хотят вести разговор, а перед женой Алексея Захаровича.

- Валя любит Алексея Захаровича, да и он ей много уделяет внимания, - сказал отец Вали. - Мне судьба дочери очень дорога, и я готов пойти на любые расходы, чтобы Алексей Захарович и Валя, при сложившейся ситуации, покинули Хабаровск. Я не могу спокойно смотреть на страдания дочери. Вот почему я взялся за выяснение отношений.

Сцена этого «сватовства» длилась минут 20. Мое сердце замерло. Егорова в то время приглашали в другие города, и он был не прочь уехать. Я была ему тормозом, уезжать из Хабаровска не хотела. А тут такой случай, да еще мне 36, ему 38, а Вале - 18 лет.

Егоров в первые минуты нелепой сцены опешил, а потом стал уверять отца Вали, что он много уделял внимания потому, что у Вали нет опыта актрисы.

- Я просил ее петь. Так это для настроя души. Да у меня самого почти такая дочь. Да, наконец, я не давал повода для такого поворота дела.

Валя первой сообразила, что пришли они зря, и со словами:

- Отец, пошли, нам здесь делать нечего, - встала и ушла.

С Егоровым случались и другие казусы.

Идет спектакль «Женитьба Белугина». По ходу действия Андрей Белугин (Егоров) дарит букет цветов своей невесте Елене. В этот момент из-за кулисы выходит женщина, подходит к Егорову, вручает букет цветов и уходит. Публика ничего не поняла, а Егоров еще раз дарит цветы невесте, конечно, обыграв положение.

В другой вечер идет спектакль «Живой труп». Второй акт. Сцена в ресторане: Федя Протасов в окружении хора цыган. И опять из-за кулисы выходит женщина, вручает Егорову букет цветов и спокойно уходит. Егорову ничего не остается делать, как вручить эти цветы Маше, когда она закончила петь.

Подношение цветов стало повторяться на каждом спектакле с участием Егорова. У кулис поставили дежурных. В следующий раз эта женщина вышла на сцену прямо из партера. Дежурных поставили в партере. Тогда эта дама стала поджидать Егорова у выхода и провожать его из театра домой.

Сам же Алексей Захарович любил преподносить сюрпризы, которые больше смахивали на курьезы. Так, однажды из Биробиджана, где театр гастролировал, Егоров решил после вечернего спектакля приехать домой. У него впереди было три свободных дня. Ночью пассажирского поезда не было, и он приехал... на паровозе товарного состава. На нем был светлый летний костюм, который от копоти и мазута потом ни одна химчистка не смогла отчистить.

Он еще хвалился, что помогал кочегару, и был очень доволен.

Не забыла я и сюрприз, преподнесенный мне 8 марта 1966 года. Егоров находился в больнице на обследовании перед гастролями. Утром я навестила его и сказала, что коллектив КрайТАСС объединился с редакциями иновещания и «Суворовского натиска». В кафетерии на Амурском бульваре мы будем отмечать Международный женский день. На вечере я отвечала за художественную часть, вела концерт. Только собравшаяся публика села за стол, как меня позвали к телефону. Соседка сообщила, что Алексей Захарович в пижаме и тапочках трусцой прибежал по морозцу домой, а ключи забыл в больнице. Соседи заставили его принять душ, напоили горячим чаем, теперь звали меня: без ключа они не смогли открыть дверь.

Вечер для меня был испорчен. Я плакала от злости. Дома к ужину ничего не было. Пришлось на скорую руку поджарить картофель и тем обойтись. Чтобы разрядить обстановку, Алексей Захарович нарядился, как перед зрителями, и после ужина устроил мне персональный концерт. Он вдохновенно красивым баритоном читал любимые стихи Пушкина и Блока, Лермонтова и Есенина. Пел романсы: «Обойми, поцелуй, приголубь, приласкай», «Ты у меня одна заветная» и другие.

Ну как тут можно было долго сердиться! Мы помирились.

Теперь, когда я много старше, а со мной остались одни воспоминания, я сожалею о прошлом. Из-за каких пустяков мы ссорились. А важно было одно: мы оба были живы, и этим надо было дорожить.

«Если бы молодость знала, если бы старость могла...».

А. ПОНОМАРЕВА.