28-летний житель Латвии Александр Зельцерман был одним из немногих заложников, который смог после действия газа сам выбежать из зала. Спецслужбы его приняли за террориста. О том, как проходил штурм, как обращались с освобожденными заложниками российские власти, он рассказал корреспонденту «Газеты.Ru».

- Какое было настроение в зале перед штурмом? Его ждали?

- Ситуация была поганая, и было ясно, что, скорее всего, будут штурмовать. Было просто неясно, как; но то, что штурмовать все-таки будут, это было очевидно. Я считаю, что это правильно. Надо было штурмовать. Я не видел перспектив переговоров никаких. Ситуация не улучшалась. Я бы сказал, что она, наоборот, только ухудшалась.

- Был ли показательный расстрел первых двух заложников перед штурмом?

- Конкретно расстрела не было, но были жертвы. Один забежал в здание непонятным образом и сказал, что ищет сына. Боевики приняли его за засланного агента спецслужб. Еще в ту же ночь у одного мужчины нервы не выдержали. Он дернулся, побежал на террористку, хотел ее стукнуть. Один из террористов, который стоял на сцене, выстрелил, но попал не в него, а в двух сидящих рядом одной пулей. Женщину он ранил насквозь и попал в глаз человеку, сидящему в следующем ряду.

- А что за выстрелы и хлопки были перед началом штурма?

- Сначала пошел газ...

- У него был запах?

- Нет, запаха у него не было, но мне показалось, что у него был цвет - газ был немного желтоватый. А так он не ощущался. Газ пошел из ниши в район сцены и вниз. Кто-то крикнул: «Газ!». Боевики заподозрили неладное, задергались и сразу начали кричать Васильеву (Георгий Васильев, продюсер мюзикла «Норд-Ост». - «Газета.Ru»), чтобы он включил кондиционер. Васильев сказал, что вроде бы все включено, и тогда боевики пооткрывали двери, чтобы проветрить зал. Одновременно все мужчины-террористы выбежали в коридор. В зале остались только женщины. В вестибюле послышались выстрелы - видимо, они открыли беспорядочную стрельбу по улице.

- Штурм начался сразу после появления газа?

- Пошел газ, боевики выбежали, минут десять шла стрельба, вроде как только из здания, а потом начался штурм. Большинство к тому времени уже отключилось, наверное, я тоже отключился на пару минут, и потом, когда очнулся, в зале никто уже не бегал. Все засыпали. И тут меня вывели...

- Как выводили? Каковы были действия спецназа?

- Я лежал спиной к дверям между рядами в районе 12-го ряда. Меня подхватили под мышки сзади двое спецназовцев в черном камуфляже, видимо, из «Альфы», подняли и сказали: «Бежим». И все. Так мы втроем и побежали. Куда они побежали, туда и я. Так бежали, пока не выбежали на улицу. Там меня поставили к стене, руки и ноги приказали раздвинуть. Как потом выяснилось, думали, что я тоже подозреваемый, тоже участвовал. Я сказал: «Я свой, все нормально, я житель Латвии, вот паспорт в правом кармане, берите». Они сразу отобрали все документы. Кроме этого отняли деньги, права. Короче, все портмоне и паспорт. Их мне не вернули до сих пор.

- Почему тебя приняли за возможного террориста?

- Я - еврей и три дня не брился. В принципе похож... Да, я считаю, что очень похож.

- Что происходило с вами дальше после того, как спецназ вывел вас из зала?

- Потом нас троих в какой-то дом рядом завели. Мы там тоже немного постояли. Затем нас отправили «на фильтрацию» - так сказали спецназовцы между собой. Мне руки связали ремнем. Марата не стали связывать, я сразу сказал, что он артист, он нормальный, ему вроде бы поверили и руки не стали связывать. А третьему надели наручники. Нас троих затолкали в джип.

- Как с тобой обращались наши спецслужбы?

- Нормально обращались, в стиле спецслужб московских. Как еще они могут обращаться? Меня привезли в школу - ул. Дубровская, 16. Там был штаб. Затем меня передали следователю Юго-Восточного округа, и он меня начал допрашивать. Я попросил воды - мне не дали. Я попросил позвонить в консульство - мне не разрешили. Но ремень с рук сняли. Вопросы были такие: я как раз в день спектакля приехал в Москву, и от моего приезда в Москву до того, как меня взяли спецслужбы, я должен был все рассказать. Три дня от и до - полностью. Постепенно, не торопясь. Через 20 минут допроса, когда стало ясно, что я нормальный, что я не террорист, уже стало полегче. И воду уже можно было попить, и разговаривать стали спокойней. Но где-то около трех часов я все-таки давал показания. Только потом мне разрешили позвонить в посольство, знакомым. После трехчасового допроса мне наконец дали талон на питание, и я смог поесть. Мне выписали справку об установлении личности, а документы так и не отдали.

- Как ты оцениваешь действия спецслужб при штурме?

- Я считаю, что нам просто повезло. Кто-то, может быть, выдвинул очень хороших людей. Я вообще не понимаю, почему никто ничего не успел взорвать. По поводу газа могу сказать, что это оригинально, но я так говорю только потому, что все мои родственники остались живы. Я не знаю, какие у меня будут последствия со здоровьем, но они, вероятно, будут. Мы уже прошли независимый медосмотр, но пока неизвестны его результаты.

И. Жегулев. («Газета.Ru»).