Автор «Трех мушкетеров» обрел вечный покой в главном некрополе Франции - парижском Пантеоне. Правда, имена доброй половины великих сынов Франции, покоящихся на холме Святой Женевьевы, среднему французу не говорят ровным счетом ничего.

«Имя Дюма имеет более чем французское звучание - европейское. И даже более чем европейское, оно - универсальное». Эти слова из послания Виктора Гюго, написанного на смерть Дюма-отца Дюма-сыну, стали рефреном торжественной церемонии переноса останков знаменитого писателя в парижский Пантеон, которая длилась целую неделю: от эксгумации тела писателя в пикардийском городке Виллер-Котре до перезахоронения на парижском холме Святой Женевьевы. Почему из галактики всей великой французской литературы был избран именно Дюма-отец?

Выступив с инициативой перенести прах автора «Трех мушкетеров» в усыпальницу великих сынов Франции, академик Ален Деко - бывший министр-делегат по вопросам франкофонии и популяризатор литературы и истории - попал в точку. Никакой другой французский писатель не является столь же вневременным, как творец «Графа Монте-Кристо» и «Королевы Марго». Время показало, что фабулы, диалоги, страсти Дюма не нуждаются в адаптации. Его романы остаются одинаково доступными и понятными всем поколениям во всех странах. При том, что он был рассказчиком исключительно французской истории, Дюма-писатель столь же французский, как и русский, американский или индийский. В этом и заключается его величие.

«Наконец ты здесь, Александр. Невозможно не обращаться на ты к другу детства!» - так начал свое выступление у ступенек Пантеона академик Ален Деко. И правда, для многих поколений Дюма стал другом детства и юности. Создатель 37 267 литературных героев, этот каторжанин пера придал мощнейший импульс творцам будущих поколений. Не только писателям - кинематографистам, мультипликаторам, музыкантам. Практически не писавший о современности - за исключением путевых записок и поваренных книг, Дюма заглянул в будущее и наказал потомкам: любите преданно, живите честно и весело. Один за всех, и все за одного!

Этот мушкетерский девиз был вышит серебряными буквами на синем покрывале гроба писателя, который несли четыре республиканских гвардейца, одетых мушкетерами. До того как быть установленным в Пантеоне, саркофаг проделал немалый путь. Торжества начались в мэрии родного города писателя Виллер-Котре, где был похоронен романист, умерший в доме сына. Из мэрии останки в сопровождении торжественного кортежа были отправлены по городам и весям Франции в замок «Монте-Кристо». «Официальная церемония была запрограммирована для Пантеона, а интимная - для замка «Монте-Кристо»», - рассказал писатель Дидье Декуэн, возглавляющий Общество друзей Александра Дюма.

Биография гения

У маркиза Дави де ля Пайетри не было ни су, но он возводил родословную к эпохе Карла Великого. Рабыню звали Мари-Сесет. Это было ненастоящее имя, так окрестил темнокожую красавицу ее первый хозяин. Маркиз из Нормандии и чернокожая красавица из Габона встретились на Гаити - французский дворянин, приехавший на острова в поисках счастья, купил Сесет на рынке рабов и вскоре она родила ему четверых детей. Когда же маркизу надоело пытать счастья в малярийном краю, он бросил разоренную циклоном плантацию и сел на ближайший корабль, отправлявшийся в метрополию. Денег на билет у него не хватало, и он продал соседу-плантатору Сесет вместе с четырьмя ее отпрысками цвета кофе с молоком. Вскоре она умерла.

Это лишь часть генеалогического древа Дюма. Один из сыновей Сесет, в 18 лет приплывший во Францию под чужим именем, - отец писателя. Будущий легендарный генерал Тома-Александр взял свою фамилию из языка фанг - родного языка матери. «Дюма» означает «достоинство». Александр Дюма-самый старший пошел служить в драгуны, и за храбрость австрийцы прозвали его Черной смертью. Он быстро сделал военную карьеру, но стать маршалом ему помешало благородство. Когда Франсуа Келлерман, один из ближайших соратников Наполеона, приказал драгунам объехать деревни и снять со звонниц колокола, дабы перелить их в пушки, в одном из сел в горной долине Тарантез Дюма с отрядом обнаружил тайник с колоколом, спрятанным четырьмя крестьянами. Келлерман приказал расстрелять всех четверых как врагов революционного народа. Дюма отказался стать палачом и был незамедлительно разжалован. Однако Наполеон, собиравшийся в Египетский поход, вынужден был вспомнить о нем и сделал Дюма одним из командиров своей кавалерии. У подножия пирамид, возмущенный жестокостями, творимыми французами, и разграблением исторических богатств Египта, сын рабыни не побоялся заявить об этом Наполеону, за что и был вторично отчислен из армии. В метрополии генерал попал в руки австрийцев. После двух лет заточения он вернулся домой совершенно больным. Писатель Дюма считал, что в плену отца отравили медленно действующим ядом.

В год рождения внука рабыни с Гаити - 1802 год - республика, все больше становившаяся империей, восстановила во Франции рабство. А 29 мая 1802 года Бонапарт издал эдикт, исключающий из французской армии цветных офицеров. Еще год спустя были запрещены браки между людьми с различным цветом кожи. Гиганту под два метра ростом, в военной, как и в любой другой казенной карьере, было отказано. И он начал писать. Заметьте: ни в одной из его книг или драм нет ни малейшего хвалебного слова в адрес революции.

Биография места

Что же представляет собой Пантеон - место упокоения лучших из лучших? Собор, возведенный в 1789 году - как раз в канун революции - на месте древней церкви Святой Женевьевы, покровительницы Парижа, изначально планировался Людовиком XV как католический храм. Любопытно, что, даже став революционным некрополем Пантеон (в переводе с греческого «место, посвященное богам») потом не раз менял свое назначение: то опять становился церковью, то вновь превращался в светский мавзолей. А в дни Парижской коммуны был даже ее штабом.

Архитектор Пантеона Жак Жермен Суфло воплощения своего проекта так и не дождался. Утверждают, что зодчий умер, не выдержав борьбы с противниками проекта, которые доказывали, что строить на холме Святой Женевьевы столь масштабное сооружение (длина 110 метров, ширина 84, высота 83 метра) невозможно. Холм был частично полым: еще древние римляне устроили тут карьеры для добычи глины. Но храм построили - и какой! Его купол над «барабаном» из колонн, ставший самой высокой точкой Парижа, послужил моделью Капитолия в Вашингтоне и Исакиевского собора в Санкт-Петербурге. Скульптурные группы на фронтоне работы Давида л’Анже венчают надпись: «Великим людям - благодарное Отечество». Скульптор получил указание: сюжеты должны подходить для любых политических режимов. Поэтому тут изображены и аллегории Родины, Свободы и Истории, и ученые с философами, и Наполеон с барабанщиком... По преданию, л’Анже наделил последнего внешностью Андре Этьенна, старого императорского барабанщика. Однажды крестьянин приехал в Париж и увидел себя на барельефе рядом с Бонапартом. Это так потрясло экс-барабанщика, что он скончался на месте. В Пантеоне, понятно, его не захоронили.

Тем не менее, на холме Святой Женевьевы Дюма встретила пестрая компания. Помимо пяти писателей - Вольтера, Жан-Жака Руссо, Виктора Гюго, Эмиля Золя и Андре Мальро - из 70 национальных героев, покоящихся в Пантеоне, у французов на слуху максимум половина. Даже в энциклопедических словарях нет ни малейшего упоминания, скажем, о мадам Бертло - единственной женщине, прописавшейся в усыпальнице великих сынов Франции. Кто знает, что была она женой химика Марселена Бертло? Тут же захоронены останки четырех десятков знатных людей Первой империи, две третьих которых известны лишь историкам. Рядом сердце премьер-министра Леона Гамбетта, саркофаги ученого Пьера Кюри и президента Раймона Пуанкаре, изобретателя азбуки для слепых Луи Брайля и аббата Грегуара... Полное отсутствие какой-либо системы - парижский некрополь вовсе не аналог Кремлевской стены.

Сначала места в Пантеоне распределялись по решению Национальной ассамблеи, а руководство этого шумного парламента менялось в зависимости от направления революционного ветра, дувшего над Францией. Начиная же с 1918 года решение о «пантеонизации» принимает президент по рекомендации депутатов, сенаторов или академиков. Но, как известно, у каждого хозяина Елисейского дворца свои советники и свои пристрастия. Так, Шарль де Голль в 1964 году организовал с подачи министра культуры Андре Мальро (тоже позднее «прописавшегося» в Пантеоне) церемонию захоронения праха Жана Мулена, одного из героев антигитлеровского Сопротивления, расстрелянного нацистами. А Франсуа Миттеран начал в 1981 году свой президентский путь с пышного переноса в Пантеон останков вожака французских социалистов начала XX столетия Жана Жореса. Надо отдать должное Жаку Шираку: в отличие от его предшественников он не стал придавать «пантеонизации» политическую окраску, выбрав в герои Дюма-отца, фигуру безусловную.

Кстати, случалось и такое, что останки национального героя с триумфом вносили в Пантеон для того, чтобы через некоторое время с неменьшим энтузиазмом выбросить его прах на соседнее кладбище Сент-Этьен-дю-Мон. Первым столь неблагодарная участь постигла Мирабо. В 1791 году 400 тысяч человек шли за катафалком первого оратора Учредительного собрания, которого решено было захоронить в Пантеоне. А через два года они же обвинили Мирабо в измене... Еще один временный обитатель Пантеона - Марат. Ему, страдающему экземой коренастому коротышке, неплохому врачу и блестящему журналисту, поклонялись, на него чуть ли не молились. От него зависели судьба страны и жизни ее граждан. Но июльским вечером Шарлотта Корде положила конец одному из якобинских диктаторов: он был зарезан в собственной ванне. Через год гроб с прахом Марата, красочно покрытый пунцовыми полотнами, повезли через весь Париж к Пантеону. Торжество было невероятным, поистине всенародным! Три месяца спустя та же самая толпа, которая с триумфом внесла Марата на своих плечах в Пантеон, выбросила его труп на улицу. Молва утверждает, что даже голодных кладбищенских собак не прельстили останки того, кого многие десятилетия приказано было называть не иначе как кровожадным злодеем.

Александра Дюма-отца, впрочем, эти тягостные исторические реминисценции не касаются: на олимпе Истории он не квартирант, а полноправный обитатель. Подписывая этой весной указ о переносе праха великого романиста в Пантеон, Жак Ширак, фанатичный поклонник литературы, не скрывал своего энтузиазма. Было заметно, что президент, повидавший за долгую политическую карьеру многое, заметно волновался, возглавляя процессию, вносившую прах хозяина «Монте-Кристо» в Пантеон. Ширак прекрасно понимал глубокий политический смысл этого действа. Не зря же он произнес: «Читать и чтить Дюма - значит любить Францию».

К. Лежандр. («Курьер».)