50 лет назад умер Сталин.

Ощущение того мартовского дня даже у меня, девятилетнего пацана: произошло что-то чудовищное и страшное. Комок в горле, накатывающиеся слезы... И все естественно: поголовная зомбированность взрослого населения отражалась и на детях. Давал ведь пионерскую клятву - быть верным делу Ленина и Сталина! Отец, сколько помню, политикой особенно не интересовался. Однако с определенной долей ёрничества рассказывал, как новая власть в 30-е годы взрывала в Ростове-на-Дону, где мы тогда жили, знаменитый собор на главной площади.

Заложили тротил, ухнули - а он стоит. Тогда заложили заряд в два раз больший - вывалилось несколько кирпичей, а он опять ни с места. Тогда взрывчатку рассовали куда только можно, эвакуировали жителей близлежащих домов. У собора отвалились какие-то неподъемные глыбы, рухнул купол, слетели кресты, а основной корпус, изуродованный, устоял - будто заговоренный.

- Долго они мучились, пока своего не добились, - продолжал отец. - И знаешь, почему? Потому что донское казачество жертвовало на постройку огромное количество куриных яиц. Да-да, настоящих, куриных! Везли подводами со всего Дона. А те, кто строил, яичный белок добавляли в раствор для кладки. Вот такой монолит получался - ни кайлом взять, ни тротилом.

На всю жизнь врезалось в память это слово «они». Эти горы куриных яиц на подводах, эта картина взрыва с эвакуированным населением на мирной городской площади.

Тогда же или чуть позже отец называл несколько звучных фамилий - запомнились Рыкова, Якира и Радека. Кажется, речь шла о том, что были они чем-то очень знамениты и незаслуженно пострадали. Их убили, а они могли принести много пользы.

В середине пятидесятых, уже в классе восьмом, принес домой в красивом сафьяновом переплете том Большой советской энциклопедии под редакцией Н. Бухарина и К. Радека. Отец взял в руки книжку, покачал головой:

- Какие люди в редколлегии! Но мой тебе совет - оставь энциклопедию дома, не бери в школу. Некоторые имена под запретом - враги народа.

Потом был ХХ съезд партии. Заговорили о том, что Сталин допускал серьезные ошибки и партия должна их преодолеть. Наступала «оттепель». Хитами сезона были песня «Ландыши», фильм «Я шагаю по Москве». В табачных киосках появились болгарские сигареты «Шипка» и «Фильтр». Хрущев заявил, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме, а мой школьный друг Валерий Наставкин оклеивал стены своей комнаты портретами Фиделя Кастро и Че Гевары. Неистово, фанатично, как будто собирался с этими бородачами завоевать всю Латинскую Америку. Да, собственно, и собирался - даже хотел тайком пробраться на Кубу.

Ныне о Сталине мы знаем все или почти все. И, тем не менее, с течением времени эта фигура притягивает все больше. Часами можно смотреть старую хронику с демонстрациями трудящихся на Красной площади, парадами физкультурников, съездами «победителей», Тегеранской и Ялтинской конференциями и простыми проходами «вождя» с соратниками по Кремлю. Это как наркотик. И действие его усиливается.

Газеты сообщают в эти дни о паломничестве ветеранов, и не их одних, в Центральный музей современной истории (Музей революции) на выставку «Сталин. Человек и символ». Ежедневно приходит до пятисот посетителей. Записи из книги отзывов: «Спасибо за выставку, она поможет людям вспомнить о величии нашей страны и великой силе народа, которая проявляется под руководством сильного лидера».

Известный кинорежиссер Пичул, автор первого эротического фильма «Маленькая Вера», снимает о нем, Сталине, документальное, лишенное всякой политической окраски повествование. Только факты из личной жизни. Только воспоминания родственников. Только нечто прикольное, афористическое, сказанное в ответ на обращение Красного Креста об обмене плененного немцами сына Якова на генерала вермахта: «Я солдата на генерала не меняю». Сказал действительно так или это мифотворчество советской эпохи? И снова - тема для поисков историков и писателей.

И ведь понимаешь: Сталин был величайшим диктатором, на совести которого миллионы ни в чем не повинных убиенных людей, творцом Гулага, «троек», душителем инакомыслия, а все равно интересно проникнуть в тайники этой души, чтобы разобраться не столько в нем - в самих нас, говоря высокопарно, в народе, брошенном в конкретно-историческую эпоху. Сталинскую эпоху.

Пробовал разобраться Илья Эренбург - написал блестящую книгу мемуаров «Люди. Годы. Жизнь», да не все сказал до конца, собственную политическую биографию подретушировал и смикшировал кое-какие факты. Солженицын ударил наотмашь - так сильно и больно, что бедная история просто не выдержала, провалилась в преисподнюю. Кто еще? Волкогонов, Шаламов, Войнович, снова Солженицын - уже с истоками («Красное колесо») русско-советской коммунистической идеи. Сотни отечественных и зарубежных авторов исследуют ленинизм и сталинизм и задают вопрос: а был ли у нас после 1924 года другой путь - европейский, цивилизованный, демократический? Одним словом, иной.

Наверное, был. Да только опять же это мечта, гипотеза, гадание на кофейной гуще. Если предположить, что мы другие, что евтушенковские стихи «Наследники Сталина» - это не про нас, тогда почему после крушения КПСС так и не создали гражданское общество с настоящими - не кукольными - партиями, с демократическим парламентом? Почему позволили в Государственной думе образоваться послушному большинству, памятуя о том, что именно он, Сталин, значительно преуспел в борьбе с любой фракционностью, а «закадычного» своего врага Троцкого достал ледорубом аж в Мексике? Почему, и с нашего молчаливого согласия, власть легко, как бы играючи, расправляется с неугодными СМИ, клонируя их по собственному усмотрению? Вот те же скандалы с НТВ, а теперь и с газетой «Новые известия» - не разновидность ли это сталинизма в новой упаковке, когда идеологическая несовместимость подменяется термином «спор хозяйствующих субъектов»?

Сталин за версту чувствовал чуждое ему и принципам соцреализма творчество. Ладно индустриализация, колхозный строй, атомная бомба - так ведь и Булгакову с Эйзенштейном он давал советы, как писать и что снимать. И когда в результате «простого спора акционеров» журналисты получают удар в солнечное сплетение - это ли не продолжение той же истории про журналы «Нева» и «Ленинград» с Ахматовой и Зощенко, с намеками Сталина поэтам, писателям или драматургам сосредоточиться на успехах в строительстве социализма в противовес художникам прогнивших западных демократий с их индивидуализмом?

В общем, хотя и умер Сталин полвека назад, а такое впечатление, что совсем недавно и до сих пор еще довольно пристально на нас смотрит, посмеиваясь в свои усищи. Мол, правильной дорогой идете, когда разрешаете через всю страну прокатиться в бронированном вагоне моему последовательному ученику, «Великому полководцу и Любимому руководителю» товарищу Ким Чен Иру. Это ничего, что разные там Шираки со Шредерами заглядывают к вам в силу своей занятости на день-другой - настоящим сталинистам можно у вас путешествовать целый месяц. Можно довести страну до голодных обмороков и ублажать себя французскими марочными винами и лобстерами по ходу поезда. Можно вынашивать планы заселения российского Дальнего Востока отрядами 25-тысячников-северокорейцев для выращивания сои. Можно грозить бомбой соседям, чтобы помнили: азиатский сталинизм еще себя покажет!

В эпоху Сталина о СПИДе ничего не знали. А ныне можно вполне определенно сказать, что сталинизм - это тот же политический СПИД, он неизлечим, он мутирует, он продолжает будоражить воображение любой химерой. И когда одна из фракций нынешней Госдумы протаскивает закон об уголовном преследовании гомосексуалистов, ВИЧ-инфицированность нужно поставить на второе место, на первое все-таки сталинизм. И в споре о смертной казни происходит то же самое. И в обещаниях другой влиятельной фракции о дешевой водке, колбасе и стирании с лица земли мятежной Ичкерии. И в отсечении от выборов малочисленных партий. Нет сомнения, Иосиф Виссарионович всему этому только был бы рад. Никуда не девались наследники Сталина: дай им волю, они такое накуролесят, что переименование Волгограда снова в Сталинград покажется эпизодом, мелочью, фрагментом в более страшном, имя которому тоталитарный ренессанс.

Собор в Ростове-на-Дону все-таки взорвали - стерли с лица земли. Такие же погромы прокатились по всей стране - не знаю только, жертвовало ли в Хабаровске местное население куриные яйца, чтобы связать белком раствор для кладки знаменитого хабаровского собора. Ныне, возрождая православные храмы, мы говорим и о новой духовности, которая каждый день и час должна крепнуть. И противостоять - сталинизму в первую очередь. Ибо 50 лет - еще не срок в такой стране, как Россия, чтобы все забыть и начинать жить с чистого листа.

Сергей ТОРБИН.

КСТАТИ

- В 1953 году я была студенткой Хабаровского пединститута, училась на историческом факультете. И те дни помню очень хорошо. Смерти Сталина, как известно, предшествовала долгая болезнь. На улицах города тогда установили рупоры, и по радио ежедневно громко передавали бюллетень о состоянии его здоровья. А 5 марта у нас был экзамен по философии. Слухи о смерти начали ходить еще с утра, но толком никто ничего не знал. Уже когда мы сидели в аудитории, в дверь просунулся мой муж, который учился там же, и сказал, что Сталин умер. Мы все тогда заплакали.

Потом был митинг на площади им. Ленина, на который собрались сотни человек. И все мужчины, хотя погода была не очень теплая, стояли с непокрытыми головами. Вы знаете, у меня до сих пор хранится номер «ТОЗа» от 5 марта 1953 года, который полностью был посвящен смерти Сталина.

А отец мой, военный, в те дни был в Китае. Они жили в Даляне, тогда - город Дальний. Сестра, учившаяся в школе, прислала позже письмо. В Китае тоже был траур, проходили митинги, люди надевали траурные повязки. При этом китайцы отреагировали быстрее, чем расквартированные в Даляне советские военные части.

Иван Орфани, председатель Хабаровского краевого комитета ветеранов войны:

- Известие о смерти Сталина застало меня в штабе Приморского военного округа в Уссурийске. Сообщение по радио всех совершенно потрясло. Все мы были фронтовиками и с именем Сталина прошли всю войну. Без преувеличения говорю: болела душа об этом человеке. Все наше поколение воспитывалось в уважении к нему. Траурные митинги проходили и в Уссурийске, и во Владивостоке, и в других городах Приморского края.

В день похорон все офицеры штаба - а это около четырехсот человек, вместе с командующим собрались в зале. Была организована трансляция по радио из Москвы с похорон вождя. Все очень переживали. Я думаю, каждый из нас за победу в войне прощал Сталину те ошибки, которые совершал он и его помощники. За пределами штаба люди собирались у радиорепродукторов. Во Владивостоке, как рассказывал мне знакомый, когда суда, стоявшие в порту, включали сирены, люди плакали. Общий настрой был такой: как мы будем жить теперь без него? Хотя со временем стало ясно, что катастрофы не произошло, страна продолжала жить.

Анатолий Мережко, председатель клуба «Сведущие люди»:

- Я тогда жил в Николаевске-на-Амуре и учился в девятом классе. Известие о смерти Сталина пришло утром, и первое впечатление: что же теперь будет? В школах прошли митинги, у нас провели прием в комсомол. Боль чувствовалась, и она была искренней. Лично я весь день проходил без шапки, с непокрытой головой, а в Николаевске в начале марта еще холодно. Потом были похороны, их трансляция по радио. Мы слышали рыдания Молотова, слова Берии о том, что врага надо видеть, очевидно, уже тогда разыгрывалась борьба за власть.

В наших краях смерть Сталина отозвалась еще и проблемой с сорокатысячным контингентом пленных бандеровцев, которые работали на прокладке железнодорожной трассы из Комсомольска-на-Амуре на Сахалин. Сразу после 5 марта строительство решено было прекратить, но возник вопрос, где же это огромное количество людей размещать. Поэтому их заставляли работать еще до мая. А потом кое-как начали вывозить на Братскую ГЭС. Мне довелось ехать с этими заключенными до Хабаровска на пароходе, кажется, он назывался «Чичерин». И хочу сказать, что от них в адрес Сталина проклятий не было. У многих были наколки с его профилем.

А еще вот какое наблюдение. Начиная с 1947 года, каждый год весной в стране было снижение цен. Поэтому многие не торопились покупать какие-то дорогие вещи, например, машину, зная, что на следующий год они будут стоить дешевле. В 1953 году снижения цен уже не было.

Кирилл Рожков, писатель, автор книг о казачестве:

- На судоремонтный завод на базе КАФ, где я в те годы работал начальником механического цеха, известие о смерти Сталина поступило рано утром. Больше всего запомнилось эмоциональное воздействие этого сообщения на людей. Многие плакали. Чувствовался привкус паники.

Если говорить о личных моих ощущениях, конечно, я чувствовал горе, но все-таки был некоторый осадок от осознания, что Сталин виноват во многих грехах. Ведь на нашем заводе почти дня не проходило, чтобы кого-нибудь не забирали. И простых рабочих, и начальников. Поэтому атмосфера на предприятии была натянутой. И так было, как теперь известно, по всей стране. Сталин - фигура противоречивая и, я думаю, еще не распознанная. Да, мы выиграли с ним войну, но он же уничтожил всю ленинскую гвардию и миллионы других людей.