В моей смерти прошу (не)винить...

В начале февраля в военной школе поваров № 345, что в Биробиджане, случилось несчастье. Погиб солдат срочной службы Миша Бутаков. Его нашли висящим в петле из солдатского ремня на складе для войсковой техники. Сейчас военная прокуратура Биробиджанского гарнизона занимается расследованием обстоятельств этого ЧП. Возбуждено уголовное дело. У руководства же части нет сомнений в том, что Миша ушел из жизни добровольно. В этом офицеры пытаются настоятельно убедить следователей и родных погибшего.

В газету обратилась мама, Бутакова Наталья Семеновна. У нее, как она утверждает, есть все основания считать, что ее мальчика убили. Миша призвался в армию в декабре и служил всего два месяца. Служить пошел добровольно, у мамы и бабушки (это вся Мишина семья) если и были сомнения в том, отпускать ли его в армию, то только поначалу. Потом парень твердо заявил, что «отмазываться», как многие, не станет, ничего, мол, в армии страшного нет. Успокоились мама с бабушкой окончательно, когда узнали, что первые полгода Мише предстоит служить в военной школе поваров (ВШП). Бутаков к тому времени уже окончил кулинарное училище, и опыт, который он надеялся получить в «учебке», в дальнейшей жизни ему пригодился бы.

За два месяца, что Михаил провел в ВШП-345, он написал домой семь писем. Два раза к нему приезжала мама, и ни разу, ни единой фразой парень не обмолвился о том, что служится ему плохо. Не говорил о пресловутой «дедовщине». Единственное, что его расстраивало, это что его с другом определили в разные батальоны, и только.

За несколько дней до трагедии от Миши пришло очередное письмо. Такое же, как и предыдущие, - жизнерадостное, веселое. Парень немного рассказывал про то, как ему служится, но в основном беспокоился за своих. Мама Бутакова вспоминает, что Миша был очень заботливый, всю тяжелую работу по дому делал, любил готовить. А с бабушкой у него было такая душевная связь, что стоило ей мысленно попросить припозднившегося с прогулки внука быстрее идти домой, как он возникал на пороге. Говорил, чувствовал, что она его ждет.

Мишу привезли из Биробиджана домой в закрытом гробу. Военные сказали маме и бабушке, что их мальчик покончил жизнь самоубийством. Причину обозначили невнятно: было, дескать, у их парня что-то с головой.

Не стану описывать, что почувствовали тогда обе женщины, словами этого не передать. Скажу только, что ни Тамара Леонтьевна, ни Наталья Семеновна, ни знакомые, друзья парня, ни соседи, все, кто видел Мишу после смерти, не поверили в это.

И тогда Наталья Семеновна набралась сил, как она говорит, просто запретила себе раскисать и решила, что хоронить своего сына как самоубийцу не станет до тех пор, пока не узнает всей правды. Наталья Семеновна с придирчивостью медицинского эксперта сама обследовала сына. И нашла синяки на спине и на груди, ссадины на запястьях рук и на лице. Но самое главное, что укрепило ее в том, что сын ее не совершал суицида, - это костяшки кистей рук. Кожа на них была сбита так, как бывает, если человек дерется кулаками, а в данном случае - защищается. Еще мама обратила внимание, что та полоса, которая остается на шее у висельников, у Миши проходит как-то странно - только под подбородком. Наталья Семеновна взяла фотоаппарат и все отметины запечатлела документально.

Потом мама Миши настояла, чтобы медицинские эксперты обследовали погибшего еще раз (один раз они это уже сделали в Биробиджане).

Военные согласились, правда, пристраивать тело в морг, где есть нормальные температурные условия, пришлось бедной женщине самой.

- Может быть, кто-то скажет, что я настолько черствая, но это не так, - рассказывает Бутакова, - я виновата перед сыном в том, что вообще позволила ему идти служить, я и должна теперь отстоять его честь. Поэтому я присутствовала на экспертизе.

Увиденное на вскрытии еще больше укрепило Наталью Семеновну в сомнениях по поводу того, что Мишу перед смертью били. Но медицинские эксперты опять в предварительном заключении написали, что все синяки и ссадины он получил уже посмертно.

Таким же заключением о причине смерти располагает сегодня и следователь военной прокуратуры Биробиджанского гарнизона Анатолий Геневец. Подробное заключение экспертов будет готово только через два месяца, поэтому, в отличие от военных, окончательно утверждать, что случившееся - банальный суицид, правоохранители не берутся. И возбудили уголовное дело по статье - доведение до самоубийства.

Мне разрешили ознакомиться с делом, и первое, что я увидела, - предсмертная записка Бутакова. Почерковедческая экспертиза подтвердила, что писал ее он. Находился при этом в адекватном состоянии, то есть никто насильно его рукой не управлял. Замечу, что ее, как и медицинскую посмертную экспертизу, проводили специалисты Вооруженных сил.

Она короткая, поэтому процитирую ее полностью: «Мамулечка, бабулечка, простите меня. В моей смерти никто не виноват, только я один. У меня что-то с головой происходит, какая-то ерунда. Простите меня все. Никого не вините в моей смерти». Все. Нет даже подписи.

По словам следователя прокуратуры, они даже не стали эту записку проверять на предмет отпечатков пальцев. Почему? Толком объяснить этого он не смог. Посчитали неважным. Может быть, поэтому по сей день расследование обстоятельств гибели солдата не сдвинулось с мертвой точки.

А между тем, у командиров нет ни малейшего сомнения в том, что Бутаков свел счеты с жизнью по собственному желанию. Два равнодушных военных, доставивших гроб в Хабаровск, посоветовали матери похоронить его и скорее забыть. На похороны они выделили продукты - немного крупы, муки, консервов. Все остальное родные оплачивали сами. На траурную процессию приехал один офицер из части, и тот, как только зарыли могилку, поспешил ретироваться.

После похорон Наталья Семеновна побывала в части, прошлась по казарме, поговорила с сослуживцами Миши, увидела то место, где случилась трагедия. По ее словам, в ангаре, где Миша стоял в роковую ночь в карауле, много вполне приличной техники. И это еще раз убедило ее в предположении, что Миша вполне мог стать свидетелем кражи, за это и поплатился жизнью. В ту ночь рядовой Бутаков, прослуживший всего два месяца, находился в карауле. Офицер, в чьем ведении проверка караула, спал. На любой непредвиденный случай в помощь солдату - только деревянная палка, оружия будущим поварам не положено. Ни для кого не секрет, что в армии у нас безбожно воруют, причем как люди со стороны, так и сами армейцы.

К сожалению, ничего другого, подтвердившего ее сомнения, Наталья Семеновна увидеть в части не смогла. Лестница, при помощи которой якобы повесился Миша, из ангара исчезла, рядовые лишь неуверенно пожимали плечами, мол, не знаем, куда делась. Может быть, если бы мне удалось самой побывать в части, побеседовать с ребятами, знавшими Мишу, то прояснить что-то удалось. Однако начальник ВШП-345 майор Губанов в часть меня не пустил. Сказал, что есть компетентные органы - они разберутся.

Однако у председателя Хабаровского комитета солдатских матерей (КСМ) Валентины Решеткиной по поводу этой истории тоже возникают сомнения. Слишком много подобных загадочных суицидов в войсках округа. А в Биробиджанском гарнизоне вообще неблагополучная обстановка: в прошлом году здесь погибло 11 рядовых, почти половина из них, как было признано следствием, расстались с жизнью по собственной воле.

До недавнего времени многие родители, утопив в слезах свое горе, обреченно принимают заключения военных врачей и версии командиров частей. И даже если у них остаются какие-то сомнения, просто не знают, как доказать, что их сын - не самоубийца.

Именно о таких вот загадочных случаях гибели рядовых в Российской армии и шла речь на недавнем совещании руководителей КСМ в Москве. Как поступать родителям, если по поводу обстоятельств гибели их сыновей у них есть сомнения, к кому обращаться и кому доверять, стало на совещании основной темой обсуждения.

- В первую очередь родным нужно набраться мужества и терпения, - говорит Решеткина. - Внимательно, в присутствии свидетелей и участкового милиционера осмотреть тело погибшего, сфотографировать. Настоять на повторной экспертизе, чтобы ее проводили не военные врачи, а гражданские. Написать заявления о своих подозрениях в территориальную прокуратуру, милицию, администрации города, края. В общем, постараться, чтобы случившееся с солдатом стало известно широкой общественности.

Валентина Васильевна рассказывает, что обязательно все экспертизы, которые уже провели военные специалисты, нужно потребовать повторить, но уже специалистами, не имеющими отношения к армии.

Только после всех этих мероприятий можно предать тело земле.

По словам Решеткиной, действуя таким образом, только за прошлый год их комитету удалось в четырех случаях доказать, что рядовые не покончили жизнь самоубийством, как утверждало командование, а стали жертвами.

Например, родители солдата, который призывался из Кемерова в хабаровскую часть 34091, получив сообщения о том, что их сын добровольно ушел из жизни, забили тревогу на всю Россию. Они тоже, как и родные Миши Бутакова, получили от военных медиков заключение экспертизы. В Кемерове этим делом заинтересовался сам губернатор, а хабаровский КСМ направил военным письмо, что обстоятельства гибели данного рядового будут расследоваться гражданскими следователями. Спустя всего несколько дней военные медики отправили в Кемерово совсем другое заключение о смерти, которое подтверждало, что солдата принудили расстаться с жизнью.

Валентина Васильевна говорит, что подобных случаев сегодня в работе у них около сотни. В одном из последних посланий - фотографии. Лицо парня в гробу испещрено синяками и ссадинами. Приложено медицинское заключение о смерти - суицид.

Безусловно, для того, чтобы пройти все препоны и докопаться до истины, у многих убитых горем родителей просто не хватает сил. И это только на руку тем, кто в очередной раз проглядел сквозь пальцы еще одного призванного в армию.

В этой истории мы не собираемся выступать в качестве обвинителей или адвокатов - речь идет только о тех сомнениях, которые напрашиваются сами собой. Но главная проблема, как ее видят и неутешная мать, и комитет солдатских матерей, - в закрытости армейских частей, в нежелании командиров считаться с тем, что общественность имеет право знать гораздо больше того, что сообщается официальными - и подчеркнем опять - только военными экспертизами.

Оксана Омельчук.